— Не думаю, — продолжил ее муж, достав голубую бумагу из жилетки, — что ты забыла особое значение этой годовщины нашей свадьбы, Вирджиния.

— Нет, Нино, не забыла, — ответила она спокойно, хотя сердце ее готово было выскочить из груди.

— Пять лет назад ты поставила свою подпись под этой бумагой. По условиям договора, ты на пять лет отказывалась от всех прав на мое наследство. Что ж, этот срок истек. Ты по-прежнему моя жена и делишь со мной стол и кров.

Взгляд Импортуны, направленный на нее, преисполнился откровенной гордостью собственника. Лицо красавицы-северянки, нежная кожа, стройная фигура, плечи, открытое декольте. Она вдруг увидела, как у него в глазах зажегся огонек, которого она так боялась, и вздрогнула, но тут же взяла себя в руки.

— Уговор есть уговор, Вирджиния. Время, отведенное на испытание, кончилось. Экзамен выдержан. Эта бумага утратила всякую цену. Можешь разорвать ее, можешь сжечь, можешь сохранить на память — теперь это не играет никакой роли, любовь моя. Питер, передайте, пожалуйста, эту бумагу в полное распоряжение миссис Им-портуна!

И он протянул Эннису голубой лист, который тот молча передал Вирджинии.

— Ты поймешь меня, если я ее прочитаю, Нино?

Он махнул четырехпалой рукой и улыбнулся, показав свои большие зубы, — в знак согласия.

— Было бы глупо не сделать этого. А ты, слава Богу, не глупа. Почему ты должна доверять человеку, который некогда заставил тебя подписать этот договор? Проверь все сама.

Если это была ирония с его стороны, она все равно не остановилась бы.

— Прошу прощения, Питер.

— Разумеется, миссис Импортуна. Читайте.

Она углубилась в изучение договора, внимательно проверила все, даже дату, подписи и печать нотариуса.

Потом кивнула, свернула бумагу и сунула за вырез платья.

— Мне хотелось бы сохранить это, Нино. На память. А как обстоит дело со вторым пунктом соглашения?

Импортуна хихикнул.

— Объясните ей, Питер.

— Что-что? Не понял…

— Объясните ей, как обстоит дело с завещанием, при подписании которого вы недавно присутствовали как свидетель. То, новое завещание, которое я давал вам прочесть.

— А! Мистер Импортуна недавно поручил своим адвокатам составить новое завещание, миссис Импортуна. Меня пригласили в роли свидетеля, чтобы я поставил свою подпись под ним вместе с другими двумя. Мистер Импортуна попросил меня ознакомиться с ним. Я должен пересказать миссис Импортуна его содержание?

— Будьте так любезны.

— В сущности, документ очень прост, хотя адвокат, дабы уменьшить налоги, расписал все по сложной системе трестов. Вы — наследница всего имущества мистера Импортуны.

Питер откашлялся.

— Разрешите высказать вам мои наилучшие пожелания, миссис Импортуна.

— Благодарю.

Вирджиния поднялась, подошла к мужу и поцеловала его в лоб, к его нескрываемому удивлению и удовольствию.

— Благодарю тебя еще раз от всего сердца, Нино.

— Я сделал тебя счастливой, — пробормотал Импортуна. — Ты не знаешь, с какой охотой я бы… я бы…

Он захрипел и смолк. Вирджиния воскликнула:

— Что с тобой?

Лицо его пожелтело, затем на глазах приобрело землистый оттенок. Он скорчился — явно от приступа боли.

Эннис вскочил.

— Чем вам помочь, мистер Импортуна?

Тот только махнул рукой.

— Ничего не надо. Расстройство пищеварения. Спазмы. И голова кругом идет — я сегодня слишком много выпил, а не привык к этому.

На лице его выступили капли пота. Он попытался пошутить.

— Решил сегодня позволить себе — не так часто доводится праздновать пятую годовщину свадьбы с такой женщиной, как моя жена.

— Прекрати разговаривать, — сказала Вирджиния и поднесла к его губам стакан воды. — Вот, выпей это. Питер, позвоните лучше доктору Маззарини…

— Нет-нет, он только отравит мне жизнь бесконечными обследованиями и анализами. Я лучше приму аспирин и желудочные таблетки, да пойду спать. Утром все снова будет в порядке. Вот, уже отпускает.

Импортуна с трудом поднялся.

— Любовь моя, прости, пожалуйста. Я тебе испортил такой день…

— Я помогу вам дойти до комнаты, — сказал Эннис, беря его под руку.

— Не стоит. Я уже вполне могу дойти сам, Питер. Благодарю вас. Прошу вас, вернитесь за стол и составьте компанию миссис Импортуна. Цезарь будет просто безутешен, если вы не уделите должного внимания его десерту. Увидимся за завтраком, сага.

Он еще раз помахал рукой и удалился, пошатываясь.

Питер и Вирджиния остались там, где стояли — очень близко, почти касаясь друг друга. Но стоило Питеру протянуть руку, чтобы обнять ее, и открыть рот, чтобы что-то сказать, как Вирджиния отступила на шаг, покачала головой и приложила палец к губам.

— Ну что ж, Питер, — громко сказала она. — Давайте сядем и закончим с ужином. Пожалуйста, позвоните, чтобы пришел Крамп. Или он уже и так идет?

Лишь много позднее, оставшись наедине уже совсем в другом месте, где никто не мог их подслушать, они смогли поговорить свободно.

— У тебя тоже такое подозрение, что он знает обо всем? — проговорил вполголоса Питер. — Но если так, почему он не ведет себя как обманутый муж? Не мстит? Как ты думаешь, Вирджин?

— Ты просто мастер выдумывать мне ласковые имена, — отозвалась Вирджиния, прижимаясь к его груди.

— Нет, я серьезно.

— Я не знаю, что происходит в голове у Нино. Он — сущий сфинкс.

— А почему он только несколько дней назад дал мне прочитать повое завещание? Почему пригласил меня сегодня на ужин?

— Все-таки ты трусишка! — Вирджиния засмеялась. — Успокойся. Ведь завещание в полном порядке? И больше никаких уловок? Никаких хитрых условий?

— Вообще никаких условий. После его смерти ты наследуешь полмиллиарда долларов. Везет же некоторым! — Так, как нам! — Вирджиния глубоко вздохнула. — Но, Питер…

— Да, малыш…

— Мы должны быть отныне особенно осторожны.

— Почему?

— Завещание ведь можно и изменить.

— О! На этот счет не заботься. Я думаю, все беды уже позади.

Конец беременности Ребенок появляется на свет

На следующее утро, когда Вирджиния Уайт-Импортуна уже садилась за стол завтракать, а Крамп подвигал ей стул, она спросила:

— А где пропадает мистер Импортуна?

— Он еще не выходил из спальни, мадам.

— Нино еще спит? В это время? Это на него не похоже.

— Я полагаю, что вчера у него было много волнений…

— Это верно. К тому же за ужином он почувствовал себя плохо и сразу пошел спать, — ответила Вирджиния, нахмурившись. — А что говорит Винченцо?

— Слуге мистера Импортуны строго-настрого запрещено беспокоить хозяина, пока он не позовет сам, мадам.

— Я знаю об этом. Но запреты иногда просто нельзя не нарушать, Крамп. Этим человек и отличается от робота!

— Да, мадам. Мне следует пойти и посмотреть, что с мистером Импортуной?

— Я сама схожу.

Ее пеньюар развевался, когда она быстро шла через просторные апартаменты, и она подумала: «Держи я сейчас в руке свечу, буду точь-в-точь леди Макбет».

Дверь в спальню Импортуны была закрыта. Она взялась за ручку. Та повернулась. Вирджиния подняла руку, поколебалась и тихонько постучала.

— Нино?

С некоторых пор, когда Вирджиния вскоре после свадьбы ощутила на себе прелести некоторых пунктов их брачного договора, у них были разные спальни. Ты шантажом вынудил меня выйти замуж, то кнутом, то пряником склонял терпеть твои извращения, — сказала она ему тогда. Но в брачном договоре ничего не сказано насчет того, чтобы мне спать с тобой в одной постели, после того, как ты удовлетворишь свои желания. Я требую, чтобы у меня была своя собственная спальня.

Он сразу согласился на это.

— Но ведь ты пока всего лишь выполняла свой долг, sposa, — сказал он с насмешливым поклоном…

— Нино! — Вирджиния постучала еще раз.

И все-таки он никогда не проявлял к ней физической жестокости, подумала она. Только унижал. Только! Часто она думала, что предпочла бы жестокое оскорбление мучительному унижению ее женского достоинства. Как будто она виновата, что он — импотент, и должна расплачиваться за это!