Никто, особенно те, кто знал его хорошо, не поверил бы правде. Чарльз удалился сразу же после обеда со своими родителями и приемной сестрой, крепко выспался и сейчас готовился к новому дню быстро и умело. Умываясь в ванне, он наделал бы много шума, так как новый внутренний водопровод, недавно установленный в особняке, оказался очень интенсивным. Поэтому он умылся в своей комнате, побрился тщательнее, чем обычно, и надел то, что он приготовил накануне вечером. Костюм из прекрасной гребенной шерсти, черные чулки и ботинки, черный галстук. Только его рубашка из дорогого батиста была белой.

Он расчесал свои белокурые волосы, такие же светлые, как и у маленькой Элизабет, и подумал, что не стоит удивляться, когда посторонние автоматически считают их родными братом и сестрой. Потом надел на голову котелок с прямой тульей, поприветствовал себя парой черных перчаток и недолго изучал свое отражение в трюмо, выражение его светло-голубых глаз было ироническим.

По-мужски красив и, благодаря своей матери, явный Рейкхелл, несмотря на светлые волосы, он был похож и на своего отца. Какая пустая трата.

— Мы, идущие на смерть, приветствуем тебя, — сказал он тихо и, выйдя из комнаты, стал пробираться вдоль коридора.

Под ним скрипнула половица, и Чарльз быстро выругался про себя, Он никогда бы не ушел из дома, если бы его мать или отец проснулись. Он продолжал двигаться в темноте, медленно продвигаясь к лестничной площадке.

Прежде чем он добрался до нее, дверь открылась, и маленькая девочка в ночной рубашке и халате, щурясь от света свечи, которую она только что зажгла, смотрела на него сонными глазами.

— Куда ты идешь, Чарльз? — спросила она.

Он быстро замахал рукой, чтобы она вошла в свою комнату, последовал за ней и закрыл дверь:

— Ты разбудишь дом своими проклятыми возгласами. Говори потише.

Девочка захихикала, но продолжала вглядываться в него.

Обычно у Чарльза были преимущества благодаря своим двадцати четырем годам, и сейчас он попытался их использовать.

— Дитя, — сказал он жестко, — у тебя будет лихорадка, потому что ты ходишь босиком. Иди сейчас же в кровать, будь так добра.

Надевая шлепанцы, Элизабет не отрывала от него взгляда. Совсем проснувшись, она не собиралась выполнять его указания.

— Ты не сказал мне, куда ты идешь.

— Если ты должна знать, — прошептал он заговорщически, — то я еду за принцессой Викторией в Виндзорский замок, и мы идем ужинать.

— Глупо. Если ты был среди гостей на приеме, который она устраивала в саду, это не означает, что она согласится на свидание с тобой. Девушке, которая собирается стать королевой, разрешено выходить в свет только с королями, принцами или герцогами.

— Если это ваше мнение, дорогое дитя, — ответил он с преувеличенной снисходительностью, одновременно медленно продвигаясь спиной к двери.

— О нет, — сказала Элизабет. — Я не твое дорогое дитя, вопрос решен. Либо ты говоришь, куда ты идешь в такой час — и говоришь правду, либо я разбужу папу. Нет, я сделаю хуже. Я позову маму.

— Как я был счастлив все эти годы, пока ты не вошла в мою жизнь, ты, маленькая жаба.

— Рассказывай, ты, большая жаба, — она ответила ему в тон.

Чарльз посмотрел на карманные часы, которые ему подарил дедушка Рейкхелл, потом, вздыхая, опустился на стул, обитый мебельным ситцем.

— Рик заедет за мной, поэтому у меня есть несколько минут. Сначала ты должна поклясться никогда не говорить то, что я тебе сейчас скажу. До тех пор, пока я не появлюсь в конторе утром, немного позднее.

Она увидела, что он был серьезным, и была поражена.

— Я клянусь, продолжай.

— Как-то вечером, — сказал ей Чарльз, — я был вовлечен в спор — глупый, бессмысленный спор — из-за девушки.

— Какой?

— Элизы.

— Как ты мог? Все знают, что она проститутка.

— Считается, что дети твоего возраста не знают таких слов. Кроме этого, я тебе уже говорил, что это был глупый спор.

То, как маленькая девочка постукивала ногой, напоминало Джессику Бойнтон, когда она теряла терпение.

— Ну, из одного вытекает другое, — легко сказал Чарльз. — Итак, прямо сейчас я уезжаю в Ричмонд-парк драться на дуэли.

— Элиза не стоит твоей жизни. Ты думал об этом?

— Я думал о многих вещах. Но на карту поставлена моя честь, сможешь или не сможешь ты это понять.

Элизабет поставила подсвечник на прикроватный столик, повернулась к нему и обвила своими худыми ручками его за шею.

— Будь осторожен, Чарльз! Ты единственный брат, который у меня когда-нибудь был, и если ты не вернешься, я буду очень сильно по тебе скучать!

Он поцеловал ее в лоб, потом высвободился из ее рук.

— Я вернусь, — сказал он мрачно, потом сделался мягче. — Не надо плакать сейчас, и не забудь. Это секрет.

Торжественно кивнув, она была слишком взволнована, чтобы говорить.

Он вышел из ее комнаты, потом пошел так тихо, как только мог, вниз по широкой мраморной лестнице. Какая милая малышка, маленькая для своего возраста в одних вопросах и на удивление взрослая в других. Он полагал, что все дело в ее происхождении. На самом деле она была дочкой младшего партнера его отца. Когда ее родители погибли в странной аварии, в которую попал их экипаж, и ее удочерили Бойнтоны, ей было три года. Сейчас ей десять лет, и она — Бойнтон, хотя и не имеет кровного родства. Когда-нибудь она станет обладать меньшей долей судоходной компании Бойнтона. Когда это время наступит, и даже раньше, она будет одной из наследниц, пользующихся самым большим успехом в Англии. Он надеялся, что будет рядом с ней, чтобы защищать ее и давать советы.

Он надеялся быть рядом? Будь он проклят, считать своей святой обязанностью быть здесь!

Закрыв за собой входную дверь, он быстро пошел вниз по булыжной мостовой Белгрейв-сквера туда, где остановился фаэтон, запряженный парой лошадей. Чарльз подбежал, взобрался в него и сел рядом с молодым человеком его же возраста, державшим вожжи.

— Доброе утро, Рик.

— Если ты еще не пил кофе, то под сиденьем кофейник, — сказал его друг. — Но не пей слишком много. У тебя должны быть твердая рука и зоркий глаз.

— Не беспокойся о моей руке и глазах. Ты принес пару клинков?

— Конечно. Но Нельсон — сторона, которую вызвали на дуэль, помни это, поэтому я буду удивлен, если он не предложит свои шпаги. Выбор за ним.

Чарльз молчал и, пока пил горячий черный кофе, погрузился в свои мысли. Очевидно, наступило время раздумий, и он воспользуется этим.

Последние три года, с тех пор как он вернулся из Оксфорда и провел четырнадцать месяцев на шхуне Бойнтона в качестве помощника капитана, он вел разгульный образ жизни. О, он не пренебрегал работой в компании, и даже его отец признал, что дела у него идут хорошо. Но его вечера были посвящены играм в карты, распутству и пьянству. Он был счастлив. Благодаря недавней полосе побед он слегка преуспел в картах. Ни одна из многих отобранных им проституток, с которыми он спал, не забеременела и не наградила его французской болезнью. Благодаря его физическому здоровью, возможно, и его мощному телосложению, у него всегда оставалась светлая голова после ночи сильного пьянства.

Но азартные игры заставили его осознать, что рано или поздно обстоятельства будут против него. Именно сейчас нужно принять решение, прежде чем какое-нибудь несчастье обрушится на него. Придет день, когда судоходная компания Бойнтона станет его компанией, также он унаследует титул баронета и получит долю своей матери в компании Рейкхеллов. Коммерческая деятельность привлекала его, он был переполнен идеями, но он мало сможет сделать, если будет нетрудоспособен, и ничего не сможет сделать, если будет убит.

Чарльз знал, что может объяснить чувство отвращения к самому себе одним словом — Элиза. С ее огненно-красными волосами, пухлым алым ртом и распутным образом жизни. Маленькая Элизабет была права, сказав, что из-за Элизы не стоит драться на дуэли.

Ну, благородного выхода из этой ситуации не было, поэтому он выкинул из головы все, кроме ближайшего будущего. Он ненавидел своего противника и еще раз отметил, что не должен дать Нельсону возможность вывести себя из равновесия. Если он сохранит спокойствие, он определенно победит, он был отличным фехтовальщиком, чтобы проиграть пусть даже капитану гвардии гренадеров. Конечно, Нельсон знал, что у него заслуженная репутация человека, имеющего горячую голову, поэтому Чарльз понимал, что его будут дразнить и подкалывать, надеясь, что он выйдет из себя. Хорошо, этого не случится. Не сегодня.