Даже он едва понимал, в поисках чего они путешествуют. Какая-то странная тяга неумолимо тащила его вперёд, закравшись под шкуру, и только она служила им причиной находиться здесь. Он просто надеялся, что они узнают ЭТО, когда ЭТО найдут — и что ЭТО поможет им спасти дикий мир, как обещали его сны и Лусы.

Уджурак снова поднял глаза в небо. Танцующий в небе свет определённо был многообещающим знаком, но он говорил только об одном — идите на лёд. Он не давал ему не единого намёка, что он должен сделать, добравшись до льда. Даже Путеводная Звезда смутила его: ночью она была ровно над их головами, поэтому он больше не мог сказать, что им предначертано следовать за ней, она уже привела их, сюда, на лёд.

С наступлением дня становилось ещё тяжелей. Он прищурился, глядя на тонкие серые облака, раскинувшиеся поперёк тусклого синего неба. Раньше вместо них он видел четыре далёкие полоски, выстроившиеся из облаков, указывающих углами в это направление, что он и принял за знак, что они должны идти туда. Но теперь эти линии напрочь растворились в небесной синеве, и его уверенность растаяла вместе с ними. Во всей этой пустоте теперь не осталось ничего, что могло бы вновь убедить его, что они идут в правильном направлении.

Он зацепился за мысль о полном мистики спасении Каллик от касаток. Разумеется, это значило то, на что он так долго надеялся, — что они сделали правильный выбор, и духи поддерживают их решение. Ему просто надо было вновь обрести веру.

И, самое главное, ради остальных ему надо было разыграть спектакль о его непоколебимой уверенности. У них не должно возникнуть даже мысли о том, что он может хоть чуточку сомневаться; он обязан скрывать, насколько смутил его лёд. Если они узнают, каким потерянным он себя чувствует, они потеряют в него веру. Уджурак обернулся, так как мимо него прошаркал Токло, ворчливо бормоча что-то себе под нос, как он обычно любит делать. Терпение Токло было уже на пределе; Уджурак боялся, что бурый медведь прикопается к любому, пускай малейшему поводу вернуться на сушу.

Если Токло потеряет веру в слова Уджурака, ничто уже не сможет удержать его здесь… ничто уже не сможет удержать всех их четверых вместе. И Уджурак был уверен, что сейчас это важнее всего. Участие всех четырёх медведей в их путешествии было крайне важно, чтобы не ждало их впереди.

Он сделал глубокий вдох, пытаясь успокоится. Воспоминания о том, как он чуть не потерял себя, будучи китом, до сих пор пугали его. И теперь, когда он забрал роль вожака с Каллик на себя, когда он забрал на себя тяжесть упрёков товарищей, эти воспоминания ещё более тяжким грузом легли на его сердце.

Ему придётся быть сильным. Ему придётся изображать уверенность, которой ему как раз так не хватает. Ему придётся ещё внимательнее следить за знаками и всеми силами удерживать их группу вместе, не важно, какой ценой это ему дастся. Он больше не мог надеяться, что Каллик всё время будет вести их через это место.

Всё зависит от него самого.

Глава 11. Токло

Токло остановился на заснеженном склоне и снова посмотрел на ледяную реку, темнеющую в оставшемся позади расколе. Он по-прежнему видел чёрные плавники, скользящие по зелёной воде. Он вздрогнул, представив как жуткие клыки смыкаются на его лапе.

Чуть не потеряв Каллик, он так испугался, как и врагу бы не пожелал. Он не мог и дальше полагаться на то, что белая медведица будет вечно о них заботиться. Ему нужно было научиться ловить тюленей и находить убежища, чтобы он мог помочь им, чтобы не случилось.

Он поторопился, чтобы догнать Каллик, карабкаясь на склон следом за сонной Лусой и медленно бредущим Уджураком. Мокрая шерсть Каллик быстро высыхала на солнце и бойком ветерке, казалось, что ей совсем не холодно. Токло всегда считал, что его шерсть идеально густая, чтобы всегда держать его в тепле, но теперь он начал в тайне понимать, что делает жизнь Каллик на льду такой комфортной.

— Эй, Каллик, — сказал он, боднув её в бок. — Может, ты научишь меня своему способу охоты на тюленей, способу, которому научила тебя твоя мама?

— Ты это правда? — сказала она. Она повернула голову, чтобы посмотреть на него. — Ты правда хочешь научиться? По началу это кажется очень скучным. Тебе придётся быть ОЧЕНЬ ТЕРПЕЛИВЫМ.

— Ну, я итак довольно терпеливый медведь, — сказал Токло. — Я имею в виду, это то, чем я так известен.

Каллик прыснула от смеха, и Токло оглянулся, чтобы посмотреть, слышала ли Луса его шутку. Но она была на расстоянии нескольких медведей от них, продираясь через снег с опущенной головой.

— Я хочу научиться, — настойчиво повторил он. — Я обещаю слушаться. Я, правда, буду тебя слушать, клянусь.

— И хорошо себя вести? — буркнула Каллик. Он кивнул. — И не ворчать?

— Я не ворчу! — съязвил Токло. — Я никогда не ворчу?

— Ох, неужели? — сказала Каллик.

— Ладно, если мы справимся с этим уроком, и сделаю всё в точности так, как ты скажешь, тогда ты извинишься за то, что называла меня ворчуном.

— Замётано, — хмыкнула Каллик. Она склонила голову и глубоко вдохнула. — Нам повезло. Я думаю, дыхательная лунка тюленя всего лишь на расстоянии, как от горизонта до горизонта и ещё половинка, — она кивнула на край неба в сторону, которая выглядела ничем не отличающейся от других в понимании Токло. Он попробовал втянуть в себя воздух, но не учуял ничего, похожего на тюленя.

— Как ты делаешь ЭТО? — завистливо захныкал он.

— Точно так же, как ты находишь дорогу назад в те места, где побывал раньше, — сказала Каллик. — Чуять то, что находится на очень дальнем расстоянии, — вот то, в чём хороши белые медведи.

Уджурак только кивнул, когда Каллик предложила немного отклониться от курса, чтобы добраться до лунки. Солнце уже преодолело свою высшую небесную точку и склонилось в противоположную сторону, сторону, откуда приходит ночь, когда они добрались до лунки, которую почуяла Каллик. В синеве над ними уже клубились тёмные облака, как бы предупреждая о скором снегопаде.

Дыхательная лунка показалась Токло слишком маленькой для него, и он подумал, что вполне может сделать её больше, но тут он вспомнил, какую плохую шутку сыграла эта идея в прошлый раз. Так что он последовал примеру Каллик, двигаясь точно так, как двигалась она, осторожно скользя лапами по льду, а затем лёг прямо напротив проруби, навострив уши и ища глазами тюленей.

Он чувствовал Лусу и Уджурака, свернувшихся в снегу друг рядом с дружкой прямо за их спинами, но он старался сфокусировать всё своё внимание на лунке, как это делала Каллик. Они ждали, и ждали, и ждали малейшего признака движения… но ничего не происходило. Даже усик тюленя не высовывался из-под поверхности тёмной воды.

Наконец, Каллик со вздохом села. Солнце почти достигло края неба, и тяжёлые серые тучи над ними стали ещё гуще, отбрасывая тени наступающей ночи.

— Мне жаль, Токло, — пробормотала она. — Ты был очень терпеливым, но это дольше, чем мне обычно приходилось ждать.

Токло в разочаровании провёл когтями по льду. Это не справедливо! Как он может научиться охотиться, если они даже не уверены, что здесь вообще есть тюлени? Он повернулся, чтобы посмотреть на двух ждущих их медведей.

— Эй, Уджурак! — позвал он. — У меня появилась идея! Иди сюда!

Когда Уджурак резко встал и побрёл к лунке, Луса просто отодвинулась на его место, но так и не проснулась.

— Каллик говорит, здесь совсем может и не быть тюленей, — пояснил Токло. — Поэтому я подумал, может быть, ты смог бы превратиться в тюленя и проверить это ради нас.

— Я не кусок дичи, Токло, — оскалился Уджурак. — Я медведь!

— Всё, что тебе надо сделать, нырнуть туда, немного поплавать по кругу, посмотреть, нет ли там кого, и затем вернуться обратно и сказать нам. Это же так просто. Идёт?

— Нет! — взвыл Уджурак. — Как у тебя только язык повернулся просить меня о таких вещах?

— Это не большая просьба, — настоял Токло, удивившись реакции Уджурака. — Мы просто хотим узнать, стоит ли ждать здесь дольше. Мы же не просим тебя выгонять их оттуда или что-нибудь подобное.