Я кивнула. Да, я становлюсь занудной т’эйхе, живущей ради своего долга. Но как по-другому, когда внутри сидит холодная напоминалка? Я чуть сжала его руку. Мы с ним не чужие друг другу. Благодаря тому самому любопытству, ломающему представление т’эйхе о людях. Мне было приятно прикоснуться к нему, ощутить его тепло, хотя сердце по-прежнему сжимал холод. И еще отметила для себя, что впредь надо меньше зацикливаться на цели «убить короля» и тренировках. И снова жить полноценной жизнью. Быть собой, чтобы не навлекать лишних подозрений. Тот же Том – Кайгар, и все увиденное им легко может дойти до Аарона. Таковы уж были законы т’эйхе: долг перед старшими, старейшинами клана и королями был превыше дружеских чувств – нельзя больше забывать об этом. И Аарон без труда узнает все, что его интересует. И даже больше, если кто-то заподозрит что-то неладное.
Аарон обнял меня. А мне захотелось кричать. Кричать не столько от счастья, сколько от боли – второе «я» резко кольнуло холодом в напоминании, что я не могу быть с ним.
За границей круга началось какое-то движение. Из подъехавшей недавно машины вышли люди. Несколько из них подошли к самомой стене. В руках одного из вновь прибывших трепыхалась белая тряпица, которой тот непрерывно махал, сообщая о желании вести переговоры с теми, кто находился по эту сторону границы.
- Сиди тут, – строго сказал посерьезневший Аарон, и соскочил с машины. Он подошел к границе и одним движением руки, словно стер черноту со стены, и на ней появилось абсолютно прозрачное окно. Тут же внутрь купола ворвались звуки: шум техники, голоса парламентеров. Как только в стене появилось окно, голоса стоящих рядом с ними стихли. Видимо, и они теперь могли видеть и слышать нас.
- Нам нужно поговорить с вами, – без приветствий, экономя время, заговорил один из подошедших к стене. – Мы хотим услышать ваши требования и получить объяснения.
- Через пять дней мы готовы принять ваших парламентеров, – ответил Аарон. – Не более пяти человек. Здесь в это же время мы вас встретим, – и закрыл окно. Затем обернулся ко мне: – Мне нужно сообщить о случившемся Совету. Если случится еще что-то, звони.
И он ушел. А я осталась предвкушать встречу с людьми и думать о своей непонятной жизни.
Я не удержалась и подошла к стене – на то место, где недавно стоял Аарон. Даже воздух, казалось, сгущался около границы. Он забивал ноздри, не давая дышать, тягучими волнами окутывал тело, мешая двигаться. Здесь впервые я почувствовала свое физическое отличие от людей – я могла дышать. Дышать не носом, который был бесполезен в этой массе сгущенного воздуха, а жабрами, что неощутимо примостились на моей спине. Дикое ощущение, что я не могу дышать, но дышу, сводило с ума, заставляло глупо улыбаться.
Немного отойдя от новых ощущений, я протянула руку к стене. Пальцы коснулись чего-то твердого и теплого – словно нагретого солнцем стекла. В голове мгновенно возникла сложная магическая формула, которая давала жизнь и силу границе. Я едва поборола искушение изменить в узоре заклинания пару витков и сделать стену крепче и надежнее. Эти формулы были гораздо понятнее силы Стражей. Память Тантеров разворачивалась, предоставляя все, что можно, совмещая знания со знаниями человека об этом мире. Боевые искусства – не мое. Мое – созидание, творение, а не война. Но нельзя ничего менять, не сейчас… И отошла от стены.
За время рейда больше ничего значимого не произошло. Те люди, что говорили с Аароном, сели в автомобиль, на котором приехали, и покинули разбитый у границы лагерь, на прощание отдав солдатам несколько приказаний. Остальные люди больше не пытались подойти к границе и вступить с нами в контакт. С нами… Похоже, я уже начала привыкать к своей принадлежности не к людям.
Вскоре ко мне вернулся Том. Он был немногословен. Видимо был в курсе произошедшего. Но меня это вполне устраивало.