Глава 2

Когда я открывала дверь маминой машины, сердце все еще мчалось вскачь. Я поверить не могла, что только что разговаривала с Остином Эвансом. В последний раз, когда мы разговаривали, он извинялся за то, что насмехался и мучил меня после того, как я, словно последняя дура, поцеловала его. Этот поцелуй был одной из моих самых огромных ошибок. Да, мне тогда было только десять, но я до сих пор испытывала стыд. И больше всего на свете жалела именно о том поцелуе.

— Девочки, как вы? — спросила нас мама, отъезжая от ресторана.

— Нормально. А ты как? Как ты себя чувствуешь? — поинтересовалась Кэрри.

— Я в порядке. Простите, что не предупредила вас, девочки, но ваш папа просил ничего не говорить.

Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоить дрожащий голос:

— Мы пройдем через это, как проходили через все остальное.

Мама была совершенно разбита, когда отец ушел из дома, признавшись, что изменяет ей. Она замкнулась в себе и два месяца не выходила из своей комнаты, желая только плакать и спать. Мы с Кэрри по очереди заботились о ней.

Мама настаивала, что мы должны переехать из Сиско-Бич. Она не хотела жить в том же городе, в котором жил отец с той женщиной. Я не винила ее. Мне тоже хотелось уехать от них подальше. И ничего не изменилось.

Спустя два месяца она вышла из своего заточения, как будто ничего не произошло, и все свое время начала посвящать работе. Мама владела одной из самых крупных фирм по планированию свадеб и мероприятий в городе.

Каждый день она шла на работу рано утром, а возвращалась поздно вечером. Мне с трудом удавалось застать ее дома, но когда такое случалось, у нее был такой вид, будто она что-то потеряла, и я точно знала что или кто это был — мой отец.

Он все разрушил. Не думаю, что смогу когда-нибудь забыть это. Каждый раз, когда буду видеть, как растет живот этой ведьмы, я буду вспоминать, насколько его ненавижу.

— Что у тебя в пакете? — спросила мама у Кэрри.

Я даже не заметила, что сестра держала что-то в руках, но по запаху точно определила содержимое.

— Вполне достаточное количество стейка и омаров, чтобы закатить пирушку.

— Не могу поверить, что ты ждала, пока завернут еду.

Открыто заявляю, что горжусь ею.

— Слушай, если папа выбрал наш любимый ресторан, чтобы сообщить такую ужасную новость, по крайней мере, я заставлю его купить нам самую дорогую еду.

— Девочки, вы просто ужасны, — сказала мама, хотя сама смеялась. Я ничего не могла с собой поделать и тоже засмеялась, хотя грусть и гнев так и струились по венам.

Не желая улыбаться, я ходила по дому с грустной миной. Мама и Кэрри уже устали от моего мрачного вида, поэтому убедили меня пойти вечером на вечеринку. Мама даже позволила взять свою машину. Сказала, что вечеринка поможет мне выкинуть лишнее из головы. Я сомневалась, что это сработает, но попробовать стоило.

— Даже не верится, что ты идешь на тусу. Я уж подумала, мне придется умолять, чтобы ты пошла со мной вечером, — сказала Фарра, сев по-турецки на моей кровати.

— Да, я решила, что неплохо бы развлечься, раз на следующей неделе начинаются занятия в школе.

Я подняла темно-каштановые волосы в конский хвост, надев повязку, чтобы собрать все выпавшие пряди.

— Мы с Логаном встречаемся тут или на вечеринке?

Фарра и Логан — мои лучшие друзья. Они совершенно разные, как день и ночь, но хорошо ладят. Кроме этого, они очень любят поспорить, в основном насчет того, что я должна делать со своей жизнью.

— Он встретит нас там. Ему придется работать до закрытия.

— Отлично, теперь мне совсем паршиво. Он же отрабатывает мою смену. — Я обвела глаза фиолетовым карандашом, благодаря чему мои глаза зелено-голубого цвета стали выглядеть больше.

— Уверена, ничего с ним не случится, — заверила Фарра, накручивая на палец прядь темно-русых волос. — Как вчера прошла встреча с папой? Ты мне так ничего и не рассказала.

— Нормально.

Я не хотела прямо сейчас делиться с ней деталями. Потому что знала, если начать говорить об этом, моя депрессия вернется.

— Классно. Как ты думаешь, Гаррет будет там?

— Надеюсь, нет. Я не в том настроении, чтобы сталкиваться с ним. — И кого я пыталась обмануть? Конечно, он будет там. Это же вечеринка, а Гаррет их никогда не пропускает.

— Я до сих пор не знаю, почему вы расстались.

— Все сложно.

Об этом я тоже не хотела говорить. Если бы остаток жизни я могла не думать о Гаррете, я была бы самой счастливой девушкой в мире. Ну, настолько счастливой, насколько смогла бы.

Фарра подошла к белой скамеечке у окна и стала на нее коленями, чтобы посмотреть в окно.

— Боже, как же он горяч!

— Кто? — спросила я, подкрашивая ресницы.

— Остин Эванс. Ты не представляешь, как же тебе повезло, что живешь через дорогу от его дома.

— Он законченный мудак!

— Если бы я жила здесь, то шпионила бы за ним сутки напролет.

— Ты ненормальная. Поверь мне, если бы ты его знала, то изменила бы свое мнение.

— Однажды ты перерастешь то, что он сделал, когда вы были детьми. Что бы это ни было.

Фарра переехала в Сиско-Бич, когда ей было двенадцать, поэтому не знала историю, которую делили мы с Остином. Она лишь была в курсе, что я терпеть не могу Остина.

— Я выше этого. Просто он меня бесит. И, кроме того, вспомни, как он обошелся с Логаном в прошлом году.

— Да, это был, конечно, пипец. Но что он сделал тебе? И не говори мне, что не хочешь об этом говорить. Мы дружим уже больше четырех лет, и ты никогда не хочешь об этом говорить.

Она подошла к моей кровати и развалилась на ней.

— Выкладывай. Мы никуда не пойдем, пока не расскажешь. Объясни, что такого сделал Остин Эванс, почему ты его так ненавидишь?

Я закатила глаза. Терпеть не могла вспоминать прошлое, но знала, что она не успокоится, пока не скажу. Честно говоря, расскажи я ей, его самодовольная рожа перестанет всякий раз возникать у меня перед глазами.

И я начала свой рассказ:

— Мы были близкими друзьями. Вообще-то, он был моим лучшим другом. И то, что он на год старше, ничего не меняло. Мы всегда тусовались вместе.

— Правда? Так что же случилось?

— Мы повзрослели, и он стал тусоваться с другими друзьями из школы.

— И?

— И это все. Наши пути разошлись, — соврала я.

—Ну уж нет! Давай же, Джэйд, просто скажи мне, — упрашивала она.

— Ладно.

Я закрыла глаза и оживила воспоминания из детства, которые хотела стереть из памяти.

— Я не понимала, потеряла ли Остина, как своего друга, или еще что, но в какой-то момент он начал мне нравиться.

— Хочешь сказать, что втюрилась в него. Ты втюрилась?

— Ага. По какой-то необъяснимой причине я в него влюбилась. И из-за этого начала странно себя вести, когда он был рядом, а больше всего боялась, что он узнает об этом. Неважно. На его одиннадцатый день рождения он вел себя со мной нереально мило, или мне так только показалось. Я подумала, что он чувствует то же самое. Воспользовавшись идиотской возможностью, поцеловала его в губы на глазах у всех его друзей.

— Да ладно? Ты поцеловала Остина Эванса?

Она вскочила на колени, а ее медово-карие глаза так расширились, будто готовы были выпасть из орбит. Я кивнула, изо всех сил пытаясь игнорировать гнев, который поднимался во мне.

— И как?

— Ужасно.

— Ужасно?

— Да. Ну, может, не сам поцелуй, а то, что было после. Он оттолкнул меня и сильно разозлился. Его друзья засмеялись, а Остин накричал на меня и сказал, чтобы я ушла. Сказал, что больше не хочет быть моим другом. А после стал высмеивать перед своими друзьями шестиклассниками. Он больше не хотел дружить со мной.

— Вот засранец.

— Я это тебе и говорила.

— Ладно, но у него до сих пор полно горячих друзей, особенно Джош Меррит.

— Наверное. Слушай, я закончила свое путешествие по стране воспоминаний. Пойдем?

— Давай заскочим сначала в магазин? Хочу купить жвачку на случай, если сегодня вечером Джош меня наконец-то заметит.

— Ты больная. Идем уже.

Я собиралась хорошо провести вечер и забыть ненадолго все, что случилось в моей жизни прошлым вечером и шесть лет назад.

По мере приближения к пляжу музыка поглощала меня. Мы вышли из машины. Прохладный океанский бриз продувал мою рубашку с цветочным принтом. Не верилось, что так похолодало по сравнению с жарой прошлого вечера. Я взяла из машины свою красную толстовку и надела ее. Думаю, мои любимчики — это толстовки и шорты. С удовольствием носила бы их круглый год.