253-е сутки (2 июля 1 года). Озёрные острова — джунгли

На следующий день мы разделились. Дет с жёнами и Лиля остались присматривать за детьми, а два отдела (техников и естественников) и Росс отправились в разные стороны на разведку островов. В качестве мелкого плота мы решили использовать несколько связанных между собой запасных бамбучин. В принципе, все посвящённые плавали очень неплохо (как, кстати, и абсолютное большинство остальных свободных), но плот мог понадобиться, чтобы перевезти на обратном пути корзины с добычей. Осмотрев близлежащие острова, мы пришли к выводу, что они выглядят ещё более привлекательно, чем большая земля. К сожалению, разведкой ближайших окрестностей занимались практически все свободные, и не раз, и не два наша группа неоднократно пересекалась с другими искателями нового места жительства, причём как на воде, так и на суше. А на далёкую разведку пойти сложно: с маленькими детьми мы были не слишком мобильны, причём, в связи с особенностями физиологии, это коснулось не только женщин, но и мужчин. Поэтому уже к полудню все вернулись в основной лагерь.  Малыши спокойно отнеслись к длящемуся несколько часов отсутствию родителей, общаясь друг с другом и оставшимися взрослыми. Хотя проголодались изрядно и с жадностью присосались к груди. После того, как дети наелись, мы сели обедать и, заодно, обсудить результаты разведки.  — Если будем здесь останавливаться, то предлагаю поселиться на одном из больших островов, — высказал мысль своего отдела Сева.  — Согласны, — подтвердил Илья.  — Вот только есть в этом кое-какие минуса, — я замолчала, заметив удивлённые взгляды друзей.  — Не поняла, ведь ты сама же обеими руками «за» на разведке голосовала? — немного обиженно сказала Юля.  — Так я и за! Просто привычка у меня такая: обдумывая идею, всегда ищу аргументы против.  — Ну-ну, так уж и всегда, — скептически хмыкнул Росс.  Я небрежно отмахнулась, в глубине души нехотя признавая его правоту.  — Ну не всегда, так часто. Так вот, о чём я: остров плох тем, что пища на нем может закончиться...  Договорить не дал дружный смех.  — Ты правда считаешь, что мы вшестнадцатером так легко объедим километровый остров? — отсмеявшись, спросила Вероника. — Нет, серьёзно?  — А что такого? Они и не настолько большие, если посмотреть.  — Ну, давай прикинем. Пусть в длину он будет километр, а в ширину ну, например, раза в два меньше. Тогда его общая площадь где-то пятьдесят гектаров... — начала агроном.  — А вот и нет, — возразила я. — Пятьдесят — это если он прямоугольный. А так... так подсчитать надо.  — Ладно, пусть будет не пятьдесят, а сорок или даже тридцать, — легко согласилась Вероника. — Это почти по два гектара на человека. Плюс обширные водные угодья. Плюс никто не мешает хотя бы иногда ездить за продуктами на материк. Тебе этого мало?  Я смущённо отковырнула ногтем прилипшую к ноге рыбью чешую.  — В принципе нет, но ведь чем больше — тем лучше...  — Жадность до добра не доведет, — назидательно сказал Росс, погрозив мне указательным пальцем.  — Так что насчёт острова: все согласны строиться на нем? — напомнил о предмете разговора Илья.  — Минутку! — вмешался Дет. — Я, конечно, всё понимаю: места тут хорошие. Но во-первых, ещё не известно, остаются ли здесь остальные свободные, если вы, конечно, не желаете отделиться, — сделав паузу и дождавшись наших заверений, что отделяться мы не хотим, лидер продолжил: — А во-вторых, не думаю, что надо занимать первый попавшийся остров, пока у нас есть возможность выбора. Так что, на мой взгляд, не стоит форсировать.  Мы согласились и, поделившись впечатлениями о разведанных островах (группа Севы тоже нашла два вполне привлекательных), разошлись по своим делам.  Судя по разговорам, которые велись на берегу, место понравилось многим свободным. После полудня прошло голосование, на котором решили задержаться ещё на несколько дней для дальнейшей разведки. Это, на мой взгляд, почти гарантировало, что, если ничего неожиданного не случится, сплав закончится именно здесь. Невольно взгрустнулось: что будет, когда нас нагонят царские люди? Насколько там они отстали? Думаю, вряд ли больше, чем на неделю, в самом лучшем случае, дней на десять. А потом? Что, если снова начнутся конфликты? Ладно я, я всё-таки взрослая женщина, но если нападут на Рысь, Диму или Дину? А ведь с царскими людьми наверняка приедет и Марк...  Впрочем, долго погоревать не удалось.  — Эй, нам работку подкинули, — призывно махнул рукой Артур.  — Минуту! — Быстро выбросив испачканную траву из мелкой корзины, заменяющей Рыси туалет (а если точнее — лоток), я сполоснула ёмкость в реке и, постелив свежей зелени, поставила в угол, после чего сошла на берег. — Что случилось?  — Думаю, что ничего страшного: просто Растеряха нож посеял. Надеюсь, что посеял, — пояснил Артур.  — Идём за остальными?  Махаон согласно кивнул, и мы направились к плотам других дежурных. Найти удалось всех, кроме Тёмной, которая, судя по словам амазонок, ещё не вернулась из разведки.  — В общем, так, — ввел нас в курс дела Артур. — Он уже не первый раз нож теряет, все на его плоту это знают. Насколько мне известно, дежурные тоже уже не раз его вещи искали. Так что сами понимаете...  — Не понимаю, — проворчала я. — Мы милиция или сыскное агентство?  — И то, и другое, — обезоруживающе развела руками Женя.  На первый взгляд, Растеряха оказался вполне нормальным мужчиной, разве что с немного рассеянным взглядом.  — Я точно помню, где его оставил, — убеждённо заявил он. — Идёмте, покажу.  — И заодно расскажи, чем в это время занимался, — попросила Роза.  — Значит, пошёл я в лес, — ведя нас к месту происшествия, рассказывал Растеряха. — Гулял, никого не трогал, ягоды и орехи собирал... Потом к ручью вышел, а там — лягушки! И какие, — он продемонстрировал нам азартным жестом рыбака размер встреченных лягушек. — Ну вот, я и решил, что нечего добру пропадать, поставил корзину с ножом на видное место, чтобы не потерять, и отправился на охоту. А когда вернулся, ни корзины, ни ножа!  Мы переглянулись.  — Так, а ты точно на то самое место вернулся? — подозрительно поинтересовался Артур.  — Да точно! Я тоже сначала сомневался, на всякий случай вдоль ручья прошёл — нет их! Ладно корзина, её не жалко, а вот нож...  — Насколько далеко ты отходил охотиться? — спросила Женя.  — Недалеко. Ну, точнее, не очень далеко, — с сомнением сказал Растеряха и подумав, добавил. — Я увлекся немного, но, по-моему, всё-таки далеко не уходил.  — И есть ли у твоего ножа отличительные признаки? — полюбопытствовала я.  — А как же! — с гордостью воскликнул потерпевший. — во первых, у него рукоять в красно-синюю полоску, а во-вторых, я к ней большой красный лоскут привязал, чтобы, если что, найти легче было!  — А ты что, его настолько часто теряешь?  — Да! — хором ответили мне Роза с Женей.  — Бывает иногда, — обиженно покосившись на женщин, признал Растеряха.  — Он со мной на одном плоту, — пояснила Роза. — Так по нескольку раз в день забывает, где вещи оставил.  Наконец мы добрались до места пропажи. Ручей тёк по дну оврага и оказался довольно крупным (ближе к мелкой речушке), и, что немало нас расстроило, склоны по обеим сторонам оврага заросли высокой сочной растительностью, которая загораживала обзор. Расспросив, где именно потерпевший оставил вещи, и скептически выслушав, что наверху, чтобы в зелени не затерялись, мы решили разделиться: двое пойдут вниз, а двое — вверх по течению ручья по одному берегу, а вернутся все по другому берегу, чтобы лучше прочесать место возможной потери. Мне и Жене выпало идти против течения.  — Слушай, а я вот чего не поняла, — поинтересовалась я по пути. — Ладно, Роза как соседка могла знать о Растеряхе, но ты-то откуда?  — Как откуда? — удивилась она. — Мы же соседи!  — Так ты тоже с одного с ним плота? Тогда понятно, — облегчённо кивнула я.  — Нет, мы с разных общаг, — возразила Женя. — Но не в изоляции же живем, в отличие от вас.  — Значит, с разных... — я недоверчиво покосилась на неё. — Эй, погоди, мы тоже не в изоляции!  — Да ну? — весело спросила она. — На мой взгляд, вы-то как раз в изоляции, как за забором. Из посвящённых разве что Игорь нормальный, ну ещё с большой натяжкой к ним можно причислить Дета. Да не обижайся ты так, — фыркнула Женя в ответ на моё недовольное сопение. — Ведь в изоляции не только вы. Ещё и амазонки, и махаоны, и сатанисты с волгорцами...  Я задумалась. Сейчас моя спутница перечислила ни много ни мало, а все отдельные группы. То есть, по сути всех, кто уже решил, с кем и как он будет жить. Неужели, по её мнению, это и означает изоляцию? Но ведь всё равно не сегодня – завтра придётся и им разделяться на более мелкие группы, не собираются же они жить всей толпой.  — Да, не собираемся, — согласилась Женя, когда я высказала ей свои мысли. — Может, ещё пара-тройка мелких племён образуется, — она почесала нос. — Даже скорее три, чем два. А остальные будут жить семьями или вообще поодиночке.  — И после этого ты обвиняешь нас в изоляции?! — возмутилась я. — Мы хотя бы группой селиться собираемся!  — Не стоит зацикливаться на группе. Или считать, что, живя отдельно, человек обязательно отказывается от общения. Наоборот, как раз мы видим всех, а вы — замкнулись в себе.  — Не замкнулись, — обиженно возразила я. — Мы узнаем новое о мире и о его природе, о пище, травах, ресурсах...  — Может, и так. Но много ли вы знаете о других группах? Или о нас?  — Не так уж и мало!  — Но не так уж и много, — покачала головой Женя. — Впрочем, вас тоже можно понять: все группы образовались по интересам, и естественно, что у вас находится много своих внутренних дел, которые и занимают большую часть времени. А у нас общих дел меньше, и больше времени остается на общение.  Ну, если она ставит вопрос таким образом, то как-то даже вовсе и не обидно признавать её правоту. Стало спокойно, и я даже посмеялась над собственной реакцией: ведь горой стала на защиту своих. Привыкла к ним. Считаю чуть ли не семьёй.  — Только не стоит недооценивать не только ваш, но и наш образ жизни, — заметив, что я повеселела, продолжила Женя. — В каждом есть свои достоинства и недостатки.  — Я понимаю, — протянула я. — Но согласись, группа сильнее и защищённее одиночки. И может большего добиться.  — Ага. Но одиночка свободнее, чем любой член группы.  — Тоже верно, хотя я пока и не чувствую какой-либо неволи.  Мы проговорили весь путь. Женя оказалась интересным, приятным и совсем неконфликтным собеседником. Одно огорчало: мы так и не нашли ни ножа, ни корзины. А после встречи со второй группой дежурных выяснилось, что и их постигла неудача.  — Это начинает беспокоить, — сказал Артур. — Если бы пропал один нож, ещё куда ни шло: мог в траву завалиться. А корзина не такая мелкая вещь, чтобы исчезнуть бесследно.  — Может, её какой зверь утащил? — предположила я. — Растеряха сам говорил, что в ней и ягоды, и орехи были. Представляете, идёт, например, тот же кабан, а тут такое угощение...  — Животное бы просто поело и ушло, зачем корзину с ножом забирать?  — Может, оно и ело, — я живо представила гипотетическое рогатое животное. — А ручка корзины зацепилась за рог, вот так её и утащили.  — А что, нормальное предположение, — поддержала меня Роза. — Вполне такое могло случиться.  — Если бы было так, не беда, — вздохнул Артур. — Но нам всё равно ещё надо исключить человеческий фактор.  Мы обменялись понимающими взглядами.  — Так что возвращаемся в селение, присоединяем Тёмную и начинаем массовый...  — Ура! Наконец-то я вас нашёл! — перебил махаона подбежавший Растеряха. — Я это... очень извиняюсь, но всё в порядке! В виде компенсации приглашаю лягушками перекусить, большими.  Но нас сейчас гораздо больше интересовал другой вопрос:  — Где нашёл?!  — На плоту. В смысле, оказывается, пока я лягушек ловил, мимо один знакомый проходил. Увидел мои вещи, позвал, а я так увлекся, что не услышал. А он смотрит: меня не видно, не откликаюсь, вот и подумал, что я опять корзину потерял. Взял и принёс мне домой.  Мы облегчённо рассмеялись. Хоть бы все происшествия в это дежурство были такими же! А лягушки, действительно, оказались на редкость крупными.