145 – 152-е сутки. Река — степь — река

Узнав о существовании второго режима кольца-анализатора, я стала пользоваться исключительно им. Если раньше огромное количество ядовитых растений и животных вызывало удивление, то теперь, наоборот, оказалось, что практически всё в той или иной степени является съедобным. Вскоре выяснилась ещё одна особенность кольца — оно всегда анализировало продукт целиком: ткнув камнем в лист растения, получаешь оценку ядовитости не отдельного органа, а всего, что к нему крепится, то есть целого куста вместе с древесиной и корнями. Открытие произошло случайно: проверив фрукт, упавший с одиночного дерева, и убедившись в его съедобности, я залезла наверх и, заполняя корзину, случайно прикоснулась камнем к ещё не сорванному плоду. Прибор просигналил о «жёлтой» ядовитости растения, а когда я, спустившись, принялась проверять собранные фрукты, чтобы рассортировать на хорошие и несъедобные, то все они отразились на кольце, как качественные «синие» продукты. Подробная проверка показала, что листья дерева тоже съедобны, хотя и не такие безопасные, а вот оторванная и очищенная от листьев веточка — аж оранжевая. Подумав, что эти сведения не очень тайные и легко выводятся эмпирическим путём, я сообщила об открытии всем посвящённым, ну, кроме Детовских жён, разумеется. А чуть позже Росс проговорился, что он уже знал об этой особенности кольца-анализатора, но не соизволил просветить остальных.  Однажды я заметила, что стоит Веронике или Свете вспомнить отцов своих дочерей, как Юля старается либо уйти на другую сторону плота, либо перевести разговор на иную тему (обычно на физика) или как-то ещё отвлечь. Судя по всему, когда-то мне не показалось её недовольство, хотя явно она больше ни разу его не показывала. Зато пару раз намекала, что не стоит ворошить прошлое, и отцом надо считать Маркуса, а не тех, кто зачал.  После одного из таких случаев, я отозвала астронома в сторону:  — В чём всё-таки дело? Ты знала их прежних мужей?  — Нет, — Юля оглянулась на физика с жёнами и, убедившись, что они заняты своими делами, вполголоса добавила: — В отличие от прошлых, Маркус их не бросил.  — Но ведь и они не бросили, а погибли, — возразила я.  — Погибнуть ради кого-то гораздо легче, чем жить ради него, — сказала, как отрезала, астроном. — Думаю, в смерти мужчин была немалая доля их собственной вины.  Женщина помолчала, глядя на спустившееся к водопою стадо рогатых копытных.  — Хотя, нет, не уверена, что именно вины. Может, они по жизни были такие слепые или глупые, — добавила она чуть позже.  Я неодобрительно встряхнулась. Причём тут глупость? Или, по мнению астронома, мужчины должны были спасаться сами, бросив жён на произвол судьбы?  — Они защищали своих любимых. Что в этом плохого? В чём ты их обвиняешь?  Юля поморщилась и тяжело вздохнула.  — А вот тут ты ошибаешься, — её голос прозвучал твёрдо, без капли сомнения в своей правоте. — Я и сама контактировала с троллями, и встречала многих, которые с ними сталкивались. Условно этих людей можно разделить на два основных типа. Одни оказались с теми, кто заболел, в одной группе — у них фактически не было шансов, если не успели уйти до того, как тролли стали параноиками. Другие — жили отдельно и сталкивались с изменёнными людьми относительно редко. Вот эта часть людей могла выжить даже без большого везения или тайных знаний. У них почти всегда была возможность не вступать в битву, а уйти. Разумеется, в случае, если во главе стоял разум, а не жадность или сиюминутные эмоции.  — Да? — скептически потянула я, вспоминая, что Дет когда-то тоже говорил нечто подобное.  — Без сомнений, — кивнула астроном. — Если, когда заметишь тролля, бросить вещи и бежать, то тролль всегда обращает внимание не на человека, а на имущество. Насколько мне известно, иначе бывало, только если до этого убегающий напал на тролля, стукнул его или ранил. А если выбор стоит не между обидчиком и предметом, а между возможной жертвой и вещью — тролли предпочитают имущество человеку. Хотя кто-то рассказывал, что если оставить вещь как приманку, а самому не сбежать, а затаиться, то нападение всё равно будет, — женщина помолчала, о чём-то глубоко задумавшись, а потом добавила: — В идеале, конечно, надо не просто бросить вещи, а рассыпать их, раскидать по сторонам — тогда велик шанс, что тролли и заберут совсем немного. Но разговор не об этом, — оборвала она сама себя. — Так вот, жизнь при встрече с троллями сохранить не настолько сложно. А их мужья защищали не столько своих женщин, сколько богатство. Они — не смельчаки и герои, а либо дураки, либо трусы!  Меня поразила тихая ярость в голосе Юли. Не просто ярость, а почти ненависть.  — Считаешь, они пеклись о подругах? Ха! — горько усмехнулась астроном. — Только о себе! Они даже не подумали, что будет с их детьми и их женщинами — ведь и те, и другие лишились сразу и защитников, и имущества. Вот и выходит, что их бывшие предпочли лёгкий путь — или пан или пропал. Боялись выживать почти без всего, приспосабливаться, опасались, что без начальных богатств мало чего стоят, — Юля несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки, после чего уже спокойнее добавила: — Они были бы героями, если бы выжили и не бросили свои семьи. А так — нет в их гибели ничего героического. Безрассудная, глупая смерть.  Не зная, что ответить, я неопределённо пожала плечами. С одной стороны, в чём-то астроном права — если подумать, то в действиях прошлых мужей нет подвига. С другой — и обвинять без серьёзной причины тех, кто отдал свою жизнь, лично у меня язык не поворачивается. Ведь неизвестно, как конкретно и в каких обстоятельствах произошла встреча с троллями. Хотя всё равно, если был хоть малейший шанс выжить... Своей гибелью они не облегчили жизнь другим людям, а только усложнили. Но что толку думать о прошлом, ведь всё равно погибшие уже заплатили за ошибку своими жизнями...  Хотя прямо я не поддержала Юлю, но теперь, поняв, что ею движет, тоже старалась проследить, чтобы Света с Вероникой пореже вспоминали настоящих отцов своих детей. Теперь у них есть Маркус. И хотя не стоит говорить о погибших плохо, на пьедестал возводить тоже нельзя. Они остались в прошлом, а его не следует ворошить без особой нужды.  Фигурки из местной глины, которые стояли в тени, за это время так и не высохли полностью, оставаясь достаточно влажными, чтобы сохранить пластичность. Даже когда Маркус разложил фигурки под горячие солнечно-лунные лучи, это не помогло. Точнее говоря, реакция была, но странная. На жаре самый верхний тонкий слой подсох и как будто чуть распушился, в результате чего поделки из глины стали легче скатываться с наклонной поверхности и на ощупь казались чуть шелковистыми. А стоило убрать фигурки в тень, как через четверть часа «глина» снова становилась слегка влажной и пушистость пропадала. После целой серии опытов физик заявил, что пока для полного высушивания нашёл только один способ — нагревание, причём достаточно сильное. Но при нём фигурка уже не сохраняла форму, а рассыпалась в пыль. Ради интереса физик собрал получившийся порошок в отдельную сухую плошку, поставил в тень, и меньше чем через полдня он снова превратился в слегка влажную глину (судя по всему, впитав водяной пар из воздуха).  — Мне вот что интересно, — прокомментировал результат Маркус. — Ладно здесь, рядом река и влажность воздуха достаточно высокая, но сохранит ли эта субстанция аналогичные свойства в сухой атмосфере? И, если нет, то какая минимальная влажность нужна, чтобы пыль смогла превратиться в глину?  Но для проведения подобных исследований не оказалось подходящего оборудования и условий, поэтому мужчины отложили их на неопределённое срок, пока не появится возможность.  — А ведь, если подумать, эта «глина» — в каком-то плане очень ценна, — напоследок поделилась с нами Вероника. — Особенно, если растения из неё воду смогут извлекать — никакого полива не нужно будет.  Во время остановок я пару раз обращала внимание на Марка. Вроде бы уже давно находимся в пределах видимости друг друга, но за это время у меня так и не появилось к нему, как к представителю противоположного пола, интереса — только как к сородичу. Может, всё дело во внешности? Марк намного крупнее даже самых больших мужчин лесных людей: сантиметров на восемьдесят выше и чуть ли не в два раза шире в плечах. А если учесть длинные, до колен, руки с большими кистями, густую серебристо-каштановую шерсть-гриву на голове и плечах, поросший такой же длинной шерстью равнобедренный треугольник на спине, спускающийся вершиной к короткому мохнатому хвосту, несколько вытянутые вперёд челюсти и стиль передвижения — не человеческий, а обезьяний — создаётся образ гориллы-переростка или действительно какого-то полуобращённого оборотня. Такое существо трудно представить в виде мужа или героя-любовника.  Я грустно усмехнулась. Уж кому-кому, а мне-то как раз не стоило бы придавать его внешности столько внимания — сама не намного лучше. Разве что волосы вместо гривы, на теле шерсти нет, челюсти вперёд не вытянуты, да размер гораздо меньше. Даже если на цыпочки встану, всё равно ниже всех взрослых людей в караване, не говоря уж о Марке — тот, по сравнению со мной, вообще гигант. Но всё равно — больше похожа на лысую четырёхрукую обезьяну, чем на человека. Недаром учёные настаивали на том, чтобы назвать мой вид зверолюдьми. Мы на самом деле слишком сильно отличаемся от остальных.  Но всё равно, даже несмотря на отсутствие полового интереса к Марку, он остается единственным моим сородичем в караване. И единственной возможной парой. Ни у него, ни у меня нет других вариантов (кроме как остаться холостыми), если, разумеется, мы не встретим других зверолюдей. Думаю, Марк тоже прекрасно понимает, что выбор невелик. Ведь у него сложились очень неплохие отношения и с царем, и с его людьми — он вполне мог задержаться с большим караваном. Даже с учётом некоторого числа агрессоров — мог. На такого монстра нападать не станут — не дураки.  Марк о чём-то весело разговаривал с людьми с плота-общаги, на котором поселился. Засмеялся и, зачерпнув горстью воды из реки, брызнул на собеседницу. Стало грустно. Марк ко мне тоже никакого сексуального интереса не испытывает. Может, так происходит как раз потому, что мы оба слишком не похожи на людей Земли? Хотя нет. Марк сам признался Дету, что его влекло к погибшей знакомой оборотнице. А ведь она была такая же мелкая и отличалась от землянки не меньше меня. Значит причина не в этом. Впрочем, мало толку переживать из-за такой ерунды. Нас никто не гонит, не толкает друг к другу, так что и беспокоиться не стоит. Время покажет, сложится или нет. А спешить не следует.  — Хочешь сойтись с ним поближе? — негромко поинтересовался подошедший Дет.  Я вздохнула и отвернулась:  — Даже не знаю.  С подозрением взглянула на лидера нашей группы, но в его серых глазах не промелькнуло даже тени насмешки или неодобрения. Хотя, раз на Земле он был профессиональным психиатром, то наверняка мог хорошо контролировать эмоции. Думаю, что и здесь умеет не хуже. Но, с другой стороны, мне нечего стыдиться. Да и нет причин бояться насмешек.  — Опасаюсь, но одновременно понимаю, что подобных мне слишком мало и надо бы держаться друг друга, — добавила я в ответ на невысказанный вопрос блондина.  — Да, в чём-то ты права, — согласился он. — Кстати, ты думала над тем, старым вопросом? Он ведь всё ещё остаётся актуальным и будет таким как минимум несколько лет.  У меня не возникло даже малейших сомнений насчёт того, что имеет в виду Дет. Тем более, что к поднятому им вопросу о том, есть ли у меня глобальные цели, мысленно возвращалась много раз.  — Думала и часто.  — Нашла ответ? Если не хочешь, то можешь не озвучивать, просто скажи «да» или «нет», — добавил лидер.  — Да, хотя и не уверена, что ответ полный. И что он не изменится со временем.  — Хорошо, — блондин слегка склонил голову. — Не буду настаивать на том, чтобы ты сообщила мне, но на всякий случай посоветую учесть, что зверолюдей только двое.  — Учту, — раздражённо отрезала я и отправилась собрать траву на подстилку.  Вот не понимаю, зачем лидер пытается указать на без того очевидное? Неужели считает такой дурой? Набрав большую охапку свежего сена, потащила его к плоту. По пути пару раз останавливалась, чтобы передохнуть. Другие люди тоже уже возвращались с добычи, начиная потихоньку готовить плоты к отплытию. С тех пор, как мы расстались с царским караваном, установилась очень комфортная, спокойная обстановка (скорее всего из-за того, что теперь продуктов с лихвой хватало на всех). Но теперь, задумавшись о неприятном, я смотрела на других людей внимательнее и, уже в конце пути, случайно встретилась с полным недоверия взглядом одной из проходящих мимо женщин. По спине пробежал зябкий холодок, и сразу стало понятно, что имел в виду Дет.  После того, как караван вернулся на середину реки, я поднялась к себе. Лидер оказался прав: я слишком расслабилась и с готовностью откинула тяжёлые мысли. Думая о будущем, нельзя забывать и о прошлом. А в нём одни представители моего вида занимались грабежом, а другие — воевали на стороне троллей. За редким исключением, люди из каравана не видели ничего хорошего от зверолюдей. Да, они разрешили мне сплавляться с ними, приняли Марка и не поставили нам в вину ни наше прошлое, ни поступки наших собратьев. Но это не значит, что об этих деяниях забыли. А следовательно — стоит мне или Марку оступиться, как хрупкий мир может рухнуть. В идеале надо не просто сохранить равновесие, а заслужить уважение и вернуть доверие к нашему виду. Но возможно ли такое без демонстративной работы на публику, выпячивания своей полезности и преувеличения положительных черт? Вряд ли. А разводить рекламу я не хочу. Пытаться показать себя лучше, чем есть на самом деле — тупиковый путь. Даже если в начале он даст положительный результат, то потом, рано или поздно, правда всё равно раскроется и тогда доверия уже не будет. Нет, это не выход. Лучше оставаться такой, как есть — настоящей. И не лгать ни себе, ни другим. По крайней мере, постараться не лгать. Такой путь медленней и не факт, что даст положительный результат, но он же поможет удержаться на ногах и уменьшит шанс скатиться вниз. В конце концов, не только у меня есть тёмные тайны. Одни убивали, другие (Росс, а может и кто ещё) промышляли людоедством. На крайний случай всегда останется ещё один вариант: уйти от людей и пытаться построить что-то самой. Но его буду использовать, только если не найду другого выхода.