Закивала... закивала я головой, соглашаясь. Вынужденно... соглашаясь.

Сорвать иголку - и выпить, высосать багровую до дна, пуская безумие по своим жилам.

***

Это была поздняя осень, а посему стемнело рано. Под покровом ночи, как уже ни раз это в моей жизни случалось, я тайно, украдкой, словно вор, покидала, сбегала из (очередного) своего пристанища.

Буквально несколько миль по грунтовой дороге - и у обочины стоял небольшой, пустой грузовик.

Ловко подскочил к кабине Соколов - и дернул на себя дверь.

Водитель испуганно вздрогнул, уставился на нас и быстро, нервно заморгал, видимо, сражаясь с остатками сна.

- А, это вы? Думал, уже и не придете.

Хирург помог забраться мне наверх, сел рядом и захлопнул за собой дверь.

- Меньше слов - заводи, - рявкнул Федор и, укутав меня в одеяло, что достал откуда-то сзади, из-за сидений, жадно обнял, заботливо прижал к себе. - Ничего, потерпи. Скоро будем на месте...

***

Граница за границей. Военные блокпосты. Везде и всюду находились или люди, которые беспрепятственно нас проводили берез кордон, или сам Соколов предъявлял, временами даже неизвестные мне, документы, отчего тут же солдаты отдавали честь и пропускали нас.

А дальше - самолет... и я впервые взлетела в воздух. Страх карабкался по коже, но казалось, даже он не особо норовил вылезать наружу. Интерес - вот, кто единственный сейчас клекотал во мне и, борясь с туманом болезни, весело выплясывал в глазах, голодно изучая виды под нами. Мотор ужасно ревел, за окном временами все застилали облака, но мне безумно нравилось и отчаянно хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось. Между землей - и Богом. Так страшно, странно.... и невыносимо захватывающе.

Это была сказка. Настоящие чудеса!

...

- А вы - молодец, - сказал мне пилот, вылезши из кабины и поравнявшись рядом с нами; широко улыбнулся. - Хорошо держались.

- Это было нечто. Самое невероятное, что я видела в своей жизни.

- То ли еще будет! - в сердцах вскрикнул мужчина. - Если хотите, я с вами на борту могу пару маневров сделать! Небо с землей сменится! Вот это - действительно, захватывающе.

- Я те покажу! - гневно гаркнул Соколов и сильнее прижал меня к себе. - Лети давай. Дальше мы сами.

И вновь автомобиль, и вновь границы, и вновь военные. Вот только это уже была Италия. И верования здесь уже были иные. И пришлось вновь вспоминать родной язык. Вспоминать прошлое.

Неаполь. Казалось, я уже не доживу, не увижу тебя... И не услышу этот родной звон колокола.

Искья. Моя родная земля, я вернулась к тебе из пекла. Я вернулась, .... чтобы умереть.

Еще вчера выпит последний шприц с кровью, к которой у меня теперь зависимость. И если ты не заступишься, я буду с голода лезть на стены, жаждать разодрать в клочья все человечество, лишь бы раздобыть безумства эликсир. Я стану живым усопшим, без памяти и рассудка, а затем... и вовсе.... угасну.

Такие волнительные, пугающие шаги в сторону туннеля. Еще немного, еще... немного.

И вдруг из темени отделились фигуры.

Узнала.

Среди них был Асканио...

Замерли те в ужасе. Изучающий взгляд то на меня, то на Соколова.

Аско побелел, словно мрамор, забыв как дышать, обреченно опустил руки, осунулись плечи. В глазах его плескался лишь один вопрос: "За что?"

Криво, стыдливо улыбаюсь. Прячу виноватый взгляд.

Во рту моем пересохло - невозможно говорить, даже звук издать. Руки дрожат, словно сибирский мороз грызет плоть. Зубы выстукивают друг о друга. Ноги немеют и подкашиваются. Отпусти меня Федор - тут же рухну. Скоро вновь начнутся конвульсии.

Я умираю. Мой выбор. Это - мой выбор.

И простите меня за него.

По крайней мере, это случится здесь. Дома. На родной земле...

Дрогнул Колони и быстро пошагал навстречу.

- Я ее заберу, - навязчиво вклинился между мной и Хирургом. Подхватил на руки - и развернулся ко входу.

- Помогите ей, прошу, - наконец-то осмелился заговорить Соколов. - Мои знакомые должны были связаться с вами. Прошу, пусть помогут. Я всем чем смогу - отплачу. Сполна. Пусть Она поможет ей. Я умоляю вас...

Замер Асканио в удивлении. Разворот к Федору, который поспешил за нами. Обмерли оба.

- Кто "Она"?

Взволнованно замялся Алексеевич, словно неопытный юнец, страшащийся признаться, что обезумел, раз верит в глупые легенды...

- Виттория... Колони... Говорят, она...

- Это и есть - Виттория... Колони, - дерзко перебил его брат. Злобно скривился, видимо, ненавидя моего друга за то, что тот позволил всему этому случиться. - Она сама себе должна была помочь, а если не смогла - значит, уже поздно.

Разворот и пошагал...

...оставив не шевелящегося, казалось, замершего навеки, словно каменная глыба, "товарища Хирурга".

В голове моей мучительно вторилась лишь одна просьба, но никто ее не слышал, ни до кого не могла докричаться я, и даже во мне не осталось сил сосредоточиться, чтобы явиться духом и успеть ухватиться за ускользающее прошлое.

"Федя, Федечка, не уходи! Не уходи, пока я еще тут! Не уходи... ты мне так нужен... Федя..."

Глава 44. Повод жить

***

Но нет. Увы... Соколов исчез из моей жизни, словно выдумка.

На фронт. Он вернулся на фронт, и судя из того, что могу выудить из памяти, теперь он на передовой. Остается молиться, лишь тихо молиться, чтобы Смерть его обошла стороной. Ведь хоть мы - и вечные, но не бессмертные. Теперь еще более уязвимые. Новое оружие - взрывы невиданной доселе мощности, могут так же легко убить Древнего, как и любое другое живое существо.

Федя... Нет, я не привязалась к тебе, как мужчине, но и без тебя, твоих советов, издевок, шуток... голоса, запаха... мне не хочется жить. Странные эти чувства. Странные. Чего кривить душой, что-то засело во мне, и отчаянно тянет к тебе, хотя и, вопреки всему, все еще не готова открыть сердце для супружеских отношений. Плотской игры, любви и взрослой страсти.

Повод. Повод жить. И тем не менее, в моем сердце горел весомый повод жить, пока бьется сердце твое, мой такой двоякий (грубый и нежный, вспыльчивый и хладнокровный, самовлюбленный и самоотверженный) Хирург.

И вот я силой вливаю в себя ненавистную мне кровь дурных животных, бьюсь в ужасе и конвульсиях, жадно ногтями скребусь по стенам и дико вою от боли, добровольно запертая в подвале, но вырываю у смерти свое законное право на дальнейшее существование. Земля. Лишь она меня успокаивала. Улегшись на нее, голую, я, в одной сорочке, пыталась пропитаться этим запахом и надеждами, что она в себе еще хранит. Пропитаться жизнью и сменить свою обреченность на прощение. На еще один шанс бытия.

Был, наверно, более простой способ перебороть все это, правда, куда радикальнее остальных. Vivi sepultura - и если не на весь срок, а на несколько месяцев - или год, два... Он мне казался куда страшнее этих мук и самой смерти. Всяческие тонкие намеки Ивуара я отметала, словно ночь - солнце. Даже под его строгим присмотром.

Нет. Я справлюсь сама. И справлюсь непременно...

Ведь Хирург.... Теперь у меня есть мой Хирург.

Федечка, мой Федечка.

Я тебя еще найду. Найду. Непременно, найду!

И мы вместе еще будем спасать людей, этих хрупких, но таких храбрых и сильных духом... существ. Героев. Тех, на кого нынче я ровняюсь, на кого стараюсь быть похожа. Пример которых дает мне силы сейчас сражаться со своим собственным пеклом, со своими невероятными страхами и муками, и, вопреки всему, жить.

***

Прошло несколько месяцев, прежде чем... дрожь из рук ушла, а провалы в памяти перестали меня мучить. Прежде, чем я смогла спокойно питаться другой кровью, а не требуя лишь ту, которую мое тело считало единственной "настоящей", "полезной", от которой было так глупо, но глубоко зависимо... Моя земля, и вправду, обо мне позаботилась. Искья... она и в этот раз явила чудо, даруя вместо падения - новый взлет.