Было время, когда натуралисты думали, что животные совсем на нас не похожи. Все поведение их, повадки и всякое умение будто бы сплошь инстинктивные, врожденные. Действуют они, как автоматы, по программе, заключенной с рождения в наследственности.

Но было и так, что ученые утверждали совсем обратное: животные очень походят на нас. Решилась эта проблема совсем недавно. Раньше зоологи всё больше изучали убитых животных по шкурам и костям, часто привезенным издалека, высушенным, заспиртованным. Сравнивали, описывали, рассуждали. Успехи были большие, но почти все — в таких науках, как анатомия, морфология, систематика, фаунистика, эмбриология.

Неплохо были разработаны и теория эволюции, физиология, экология, генетика и другие важные биологические знания.

Но вот многие тонкости поведения животных, нас сейчас удивляющие, открыли и исследовали лишь за последние тридцать—двадцать лет.

Произошло это потому, что зоологи и зоопсихологи, прославившие позднее свои имена, решили из лабораторий выйти на природу и у нор, гнезд, логовищ внимательно, день за днем, час за часом, наблюдать, как живут звери и птицы у себя дома, на свободе. Они записывали, зарисовывали, фотографировали все детали их поведения. А когда нужно, там же, в полях и лесах, экспериментировали. Даже гориллы и тигры не пугали этих отважных энтузиастов, «соглядатаев от науки»; и звери привыкли к глазам человеческим, неотступно следившим за ними из-за кустов и засад. Так раскрылись многие тайны самой интимной жизни зверей и птиц.

Конечно, и работы в лабораториях шли полным ходом, но теперь их успешно дополняли новые свежие идеи, добытые и проверенные прямо в природе.

И вот картина стала проясняться: животные и похожи на нас, и не похожи! Впрочем, этого и следовало ожидать. Человек ведь не с неба на землю свалился, хотя некоторые фантасты, библейские и современные, и так думают. Раз произошел он от обезьяны (как давно уже доказано), то, естественно, сохранил и многие черты не только физического, но и психического сходства с животным миром, куда уходят глубокие корни его эволюции. Эти общие для всей живой природы черты мы с удивлением обнаруживаем при более близком знакомстве и у наших кровных родственников, одетых в собственные шерсть и перья.

Но, с другой стороны, человек давно уже стал человеком, и это почетное, хотя часто и нелегкое, бремя наложило на его психику и все поведение определенный отпечаток, резко отличающий человека от животного. Человек — прежде всего существо социальное, и социальное не по-муравьиному или пчелиному, а по-человечески! Стотысячелетняя жизнь многих поколений людей направила по особому руслу развитие сознания, всей психики и деятельности человека.

Поведением животных управляют два основных психических и физиологических механизма: безусловные рефлексы, иначе говоря, врожденные, запрограммированные в наследственности реакции и побуждения — инстинкты, и рефлексы условные, то есть привычки и навыки, приобретенные удачами и неудачами, ошибками и успехами, короче говоря, всем опытом жизни. Это — если очень упростить картину.

Над более детальным, полным и точным знанием сложной психомеханики поведения животных ученые еще работают. Выводы, гипотезы, открытия разных научных школ, направлений и методов пока не согласованы, как хотелось бы, многие и вовсе спорны или неверно истолкованы.

К сожалению, мы всё еще плохо знаем животных, пожалуй, хуже, чем даже звезды на небе, до которых и на луче света миллиард лет пути.

Одних только видов и разновидностей животных на Земле больше миллиона. И все они разные, у каждого свои инстинкты, повадки и способы жить и выжить. Но и то, что мы уже знаем, не ложится в одну простую схему.

В книге, которую вы держите в руках, рассказано, конечно, далеко не обо всем, хотя и о многом, что с утра до вечера свершается вокруг нас в щебечущих, цветущих, стрекочущих, рычащих и настороженно молчащих лесах и полях, куда не всегда у нас есть время и желание пойти и посмотреть.

В тропиках сумерек не бывает: село солнце — и сразу темно, взошло оно — светло. Быстро рассеивается ночной туман. Просыпаются дневные жители планеты. С реки доносятся могучие вздохи — это зевают гиппопотамы. Зевают зебры и львы, попугаи и утки, змеи и ящерицы и — вообразить такое невозможно! — даже рыбы. Словом, зевают почти все позвоночные. Не потому, что не выспались, а потому, что зевота после сна насыщает мозг кислородом. Только у павиана и у бегемота это еще и форма угрозы, что-то вроде брошенной перчатки у рыцарей: либо удирай, либо бросай свою, то есть зевай, и тогда будем драться! У волков же, наоборот, зевок признак хорошего настроения.

Обезьяны, наскоро позевав, спешат поближе к солнцу. С ветки на ветку, с дерева на дерево забираются они на самые высокие верхушки и греют мокрые от росы спины.

Внизу, на земле, еще сыро и сумрачно, а наверху, в кронах гигантских деревьев, яркое солнце и тропический зной.

Продрогшие за ночь леопарды, чтобы обсохнуть и согреться, тоже взбираются повыше.

А слоны идут купаться. Они долго плавают в реке. Ни один сухопутный зверь не любит так воду, как эти огромные животные. С каким наслаждением они трут друг другу спины, нежатся в прохладных струях или, поднимая фонтаны брызг, ныряют под воду!

Слонихи моют своих капризных детей. Протестующего слоненка мамаша втаскивает в воду, тщательно поливает, а затем массирует ему спину хоботом. Затем припудривает, посыпая сверху землей и песком.

Чтобы как следует поплавать и искупаться, слону достаточно едва приметного ручейка. Он перегораживает ручей запрудой, сваливает в кучу поперек течения камни и землю, строит дамбу — и купальня готова! Если поблизости нет даже маленького ручья, то слоны принимают душ, «черпая» воду из своего неприкосновенного запаса. В носоглотке африканского слона есть особый резервуар, в котором на всякий случай хранится немало воды. Это тот самый «водяной бак», который анатомы тщетно искали в желудке у верблюда. В сухой саванне, где до ближайшего ручья, озера или реки многие версты, слоны устраивают себе душ. Засунув конец хобота в рот, набирают из «запасника» воду и поливают себя.

В тех зоопарках, где администрация отвечает за убытки, причиненные животными, издержки на компенсацию испачканной одежды отнюдь не уменьшились оттого, что слонов перестали поить в часы, когда зоопарк открыт для посетителей. Набрав в носоглотку воду заранее, они все равно ухитряются облить тех, кто их дразнит.

Зебры и некоторые антилопы, хоть природа их хоботом и обделила, тоже, однако, умудряются устраивать себе душ: набирают в рот воду и, повернув голову как только могут сильнее назад, поливают себя.

Освежающие ванны по утрам принимает и нелюдимый житель дремучих лесов Африки — окапи. Окапи — родич жирафы. Никто не видел купающихся жираф, но окапи каждое утро обязательно приходит на песчаный речной пляж. Скачками бросается в воду, прыгает, кувыркается в ее прохладных струях. Выйдя на берег, окапи долго чистит и полирует свою красивую шкуру длинным и цепким языком. Язык у него в длину чуть меньше полуметра, шея тоже не короткая, поэтому, причесываясь, окапи может дотянуться языком до любого места своего тела.

Очень любят воду буйволы, лоси, медведи, ягуары, тигры, не брезгуют купанием лисы. Тигр и дождя не боится: бродит по лесу. А в жару нередко лежит в ручье и прохлаждается. Из всех кошек только он и ягуар переплывают большие реки, Ганг и Амазонку например. И бывает, подплыв незаметно, кидаются на людей в лодках.