— Заночую под перевалом.

— Дурная идея. Там ветер и холодно. Лучше пройдём перевал и спустимся в долину, где есть население!

Утром в восемь утра вышли с Гумбеза вверх по ущелью по тропе. Нас предупредили, что в двух часах пути выше есть юрта. Тропа вполне пологая, даже видны следы машины, которая наверное несколько раз в год ездит из Мургаба в юрту наверх и забирает избыточные плоды животноводства. Заблудиться до юрты негде, идёшь себе и идёшь. Немного вверх.

Пока шли, Марианна отстала. Мы предложили разгрузить её рюкзак, довольно тяжёлый, но она отказалась, думая ночевать, сказала что быстрее идти не будет. И отстала окончательно. Остались я, Демид и Длинный, подумали, что подождём Марианну в юрте.

Дошли втроём до юрты. В ней жила старушка с внуками. Русского они не знали, но проявили обычное гостеприимство: чай, лепёшки, масло и др., а мы угостили детей конфетами. Тут никакой жадности не замечено. Дал всем по конфете, никто не кричит: дай ещё, ещё, а мне!.. Потом выдал ещё по конфете, тоже никакой паники и жадности. Вообще, дети тут удивительно вежливые и никак не попрошайки. Старушка тоже. С трудом удалось оставить в юрте некоторые сладости, бабуля всё старалась нам их обратно всучить.

Целый час сидели у старушки, думая, не появится ли наша попутчица. Но та отстала, казалось, безнадёжно. Оказалось же следующее: она прошла мимо юрты, увидела рядом наши рюкзаки, но не стала проявлять своё существование или заходить, и ушла наверх. Я пошёл выглядывать Марианну внизу, а она уже прошла мимо, оставила выше на перегибе рюкзак и подошла налегке узнать, что мы там тормозим. Хорошо, что соединились. Пошли было вместе, но потом опять рассеялись из-за разницы в скоростях. Длинные были близко, а Марианна опять исчезла куда-то, наверное ушла ночевать, как и собиралась — пропала из видимости.

Продолжили идти наверх. Там, в тупике ущелья, росла травка, паслись ячьи стада (этой старушки, наверное). Потом, на 4200, кончилась трава, пошёл резкий подъём в гору. Пёрлись три часа. Перевал оказался не очень пологим. Скалы и осыпи между ними. Как сказал Ильич: «Шаг вперёд, два шага назад». Я уже познал, как ходят престарелые люди. Стоишь на камешке, высматриваешь: вот пройду шагов 10, стану на тот камень и отдышусь. В 14 я был на перевале (4750), через полчаса появился Демид, потом — как ни странно — показалась Марианна, она всё же решила не ночевать. Потом залез Длиннюк. Высказал мне массу критики, из-за того, что я слишком быстро хожу. Хотя мне казалось, что я еле ползу.

На перевале был очень сильный ветер, прямо сдувает, и очень яркое солнце. Ветер и солнце сточили часть скал в мелкие камешки. Вниз тоже была осыпь и виднелась другая долина. Мы болтали, ели конфеты, спрятавшись за скалой от ветра, а вокруг торчали горы, довольно-таки большие (от 5000 м) со снежными блямбами, обращёнными к северу.

Пошли вниз и очень быстро. За полчаса спустились до ручья, была трава и кизяки. Пытались развести костёр из кизяков, но от не горел. И бумагу подкладывали, и оргстекло, и газовую горелку, но кизяки не горели. Никому не хотелось дальше изучать горение кизяков. Опять на пустом месте вышел спор: кому-то хотелось ночевать прямо здесь, на травке; мне хотелось, как предполагалось ранее, достичь населённого пункта, где будет возможно спрятаться от ветра и приготовить пищу на печке. Мы, казалось, стали недовольны друг другом. Вероятно, под воздействием высокогорья. Но всё же пошли дальше, и к вечеру вышли в стойбище.

Оно состояло из семи юрт, и там жили люди, как в древности. Правда, только летом. Пасли стада яков и баранов. Сушили сыр. Прямо через стойбище протекала речка. Пока подходили, нас увидел 70-летний старик и позвал в дом, показал, какая юрта — его. Старик был с бородой и без кисти левой руки, а на правой не было одного пальца. Тотчас нас попытались перехватить другие жители, но мы уже шли к старику. Тот знал немного по-русски.

В семи юртах жило человек сорок. Несколько взрослых стариков, чуть больше женщин и ещё больше детей 6-10 лет. Утром все гнали свои стада выше в горы, где была иллюзия травы. Вечером пригоняли обратно. Стада паслись сами. Женщины готовили чай и мыли казаны в речке. Дети собирали кизяк и колючки — единственные энергоносители. Щеки у них были обгорелые, от высокогорного солнца. Мука здесь привозная.

До Мургаба — 25 км по ровной и довольно проезжей дороге. В конце сентября, с наступлением холодов, всё стойбище сворачивается и уезжает в Мургаб (для этого из города приходит машина).

Убедившись, что мы не затрудняем старика, мы остались у него. И опять приготовили невиданное тут блюдо — овсянку с изюмом. В первую очередь угостили хозяев дома, ну и сами поели. А хозяева, не привычные к овсянке (её вообще не продают в Мургабе, да и в Оше найти её не просто) — пожевали чуть-чуть и куда-то спрятали свои порции, перешли на обычную для себя пищу — лепёшки и шир-чай (чай с молоком, солью и жиром).

В середине юрты стояла печка-буржуйка с надписью: «Сталинабад. Завод ТМ». Хозяин сказал, что этой печке более 60 лет. Чайники тоже были старые, советские. Одновременно на печке стояло штук пять чайников. Они непрерывно грелись, и всем присутствующим можно всегда подлить чай.

Каждый памирский и киргизский дом, и юрта всегда содержат большой запас одеял, тюфяков и подушек, на случай прихода гостей. В каждом доме наготове места для 10-ти и более человек. И хотя гостей мало и они редки, — одеяла всегда наготове. Они очень плотные и тяжёлые. Может быть, в более холодное время года хозяева, оставшись без гостей, сами спят под всеми одеялами сразу.

Внутри одеял живут то ли клопы, то ли блохи, так что наутро после ночлега в юрте некоторые из нас обнаруживают себя покусанными.

В каждой юрте — ковры из шерсти барана. С узорами, сделанными вручную женщинами. Делают их так. Сперва шерсть барана кладут как основу. Потом узоры накладывают — тоже из шерсти, но крашеной (краску для этого привозят из Оша). Потом всё это мочат, трамбуют и сворачивают в рулон, навернув на бревно. И это бревно привязывают к ослу и катают 1,5–2 км. Потом разворачивают. От катания рулон уплотняется и узоры прилипают к основе. Потом его сушат и ковёр готов. Есть и другое рукоделие — из ниток, тоже шерстяных. Женщины ткут сами на улице длинные полосы с узорами, шириной около 60 см. И длиной 5–7 метров. За неделю можно соткать целую полосу в 5 м., но это, мне кажется, очень утомительное занятие. Дивно, что многие женщины занимаются этим. Потом эти тканные полосы сшивают и делают ковры, или сумочки с узорами.

Наутро попрощались с хозяевами и пошли пешком в Мургаб. Мы изначально планировали подняться на ещё одну возвышенность, именуемую Кара-Джилга, но устали и решили, что пора уже спускаться в места цивилизации. Тем более что сделался туман, попрохладнело, ветер поднялся. Шли в Мургаб довольно долго и в обед вернулись, и этот посёлок показался нам великим цивилизованным городом.

АВТОСТОПОМ ДОМОЙ: БЕСПЛАТНО и НЕ ОЧЕНЬ

В этот же день подумали об отъезде. Несколько часов не было машин, только все локальные на сенокос или в соседние кишлаки. Потом прошла машина с баранами (не взяла) и четыре бензовоза. Они нас и взяли. На удивление, водители оказались особо святыми людьми, совершали молитвы в каждое положенное время. Кроме водителей и нас четверых (2+2), в бензовозах ехали: две студентки и два студента учиться в город Ош; старик с бородой и колпаком ехал в Сары-Таш неведомо зачем; и другие локальные пассажиры. Один студент знал об АВП и о нашей тусовке на ул. Кыргызстана, 39.

В одном месте остановились у юрт: оказалось, один из водителей ещё весной сдал туда барашка на откормку. Теперь предстояло извлечь его из стада, запихнуть в мешок и привязать к бочке бензовоза. Это заняло с полчаса. В качестве оплаты водитель отлил пастухам канистру бензина.

В другом месте стояла юрта, с табличкой “Homestay” — видимо, подрабатывают, зазывая на ночлег буржуев. В данный момент оных не было, и водители напросились прочитать намаз. После молитвы нас угостили огромным количеством макарон. «Хозяева обидятся, если мы не поедим», — объяснили водители. Возможно, они их готовят каждый день, в надежде, что интуристы приедут и съедят? Но интуристов не было, и макароны достались нам. Электричества не было, зато была керосинка. Пока ели, некоторые граждане-студенты, поленившиеся идти на намаз в юрту, остались снаружи в кабинах (а звать их тоже внутрь уже неудобно было: едоков и так целая толпа набежала).