Итак, я отправился в город на главпочтамт, искать письмо, направленное мне в Асуан "до востребования". Город был в утреннем тумане. Я сел на свой рюкзак на набережной, ожидая открытия почтамта, и Асуан быстро разогрелся, сперва градусов до сорока. Интересно, что в такую жару мясные туши в лавках висят безо всяких холодильников, вокруг вьются мухи, в общем, гигиена на высоте.

Когда новый главпочтамт открылся, мне там сказали, что "до востребования" надо искать на другом, старом почтамте; но там был такой беспорядок, что найти письмо не смогли. Зашёл в офис туристской информации; пароход на Судан обещали завтра. Сказали, что в порту билет купить невозможно, нужно делать это здесь, в Асуане, в офисе фирмы "Nile Navigation".

Днём довольно долго сидел у главпочтамта, ожидая кого-либо из спутников. Тут, в Асуане, местные жители испытывают странную любовь к шариковым ручкам, хотя они продаются свободно и недорого повсюду. Со всех сторон слышится: "Give me pen!" (дай мне ручку!). Пример. Иду покупать манго. Почём манго? — полфунта! — покупаю манго, но не успел отойти, продавец видит ручку, торчащую из моего ксивника, и: "Give me pen!" Другой продавец — тоже, манго фунт, можно и за полфунта, но: "Give me pen!" Полицейский на перекрёстке: "Give me pen!" Сижу на набережной, дети окружают меня, и все наперебой: "Give me pen!" А ещё здесь ходят «фелюкамены», противно одинаковые мужики лет сорока в белых халатах, и совершенно одинаковым голосом предлагают покататься по Нилу на фелюке (деревянной лодке с парусом).

Вообще наше путешествие протекает уже месяц без каких-либо эксцессов, на удивление спокойно. Единственным казусом было плавание из Иордании в Египет, и тут же опять в Иорданию за египетской визой, и вновь в Египет; что стоило нам потери двух суток времени и тридцати долларов с носа.

Больше ничего неординарного, всё так знакомо, но при этом замечаешь такие подробности, каких раньше не замечал. Я думаю, то же чувствует челвек, после долгого отсутствия вернувшийся в родной край, где провёл своё детство. А завтра поплывём в мою родную Вади-Халфу. Как там? Не изменилось ли чего?

В назначенное время подошли Гриша Кубатьян с Кактусом, избавив меня от общества многообразных бродячих детей, скопившихся вокруг меня на набережной и мечтающих разжиться шариковой ручкой. А когда стемнело, мы покинули центр города и заночевали на его окраине, возле бетонной водокачки, где бродили, сидели и общались многочисленные люди, радующиеся, вероятно, по случаю какого-то мусульманского праздника (из мечети рядом доносились моления). Часть людей и ночью тусовались там, поэтому на нас в темноте никто не обратил внимания и в полицию не настучал. Египетские дети, взявшиеся наполнить водой мою канистру, потеряли по дороге пробку, но не устыдились этого и долго умоляли сфотографировать их, и мы удовлетворили их просьбу.

28 августа, понедельник. Отплытие

Конечно же, в городе Асуан, в конторе "Nile Navigation", где должны были якобы продаваться билеты на паром, — именно там их и не продавали. Значит, всё осталось по-прежнему, как и в прошлом году, когда мы брали билеты прямо в порту за Асуанской плотиной (имемуемой там Саад-эль-Али). Мы пошли на ж.д. вокзал, желая уехать до плотины на пригородном поезде.

Читатель помнит, наверное, как в прошлом году мы пожалели 50 египетских копеек на билет, а в поезде возник билетёр, требующий уже не 50, а 65 копеек с носа, и мы устроили грандиозный скандал с билетёром.

— Поезд стоит из-за вас! — вещал он по-английски, склонив к нам своё тело с очкастым чёрным лицом. При этом он сложился почти вдвое, так как мы сидели, а переводчик был длинён. — Да, из-за вас! 50 копеек это в кассе, а здесь платите 65 копеек или выметайтесь вон!!

Сейчас мы были более спокойны и уравновешены, чем полтора года назад, и вместо того чтобы кричать "Нехороший город! Нехорошая страна!", пошли в кассу за билетом и обнаружили, что 50 копеек стоит билет туда-обратно, а в одну сторону — всего 30. Вот так оно, только перестали беспокоиться, сразу билет подешевел.

Приехали в порт. Как и в прошлом году, большая очередь темнокожих людей стояли в очереди в кассовую будку, и, как и в прошлый раз, некий меняла махал перед нами пачками денег и хвастливо говорил: "Суданыс!", предлагая обменять доллары на суданские деньги по прошлогоднему курсу 1:2000.

Пароход, еженедельно связующий Египет с Суданом, был, как всегда, наполнен грузами. В Вади-Халфу ехали египетские яйца, стулья, пластмассовые вёдра, коробки, свёртки, железки, ящики с виноградом и помидорами.

Под воздействием сорокаградусной жары указанные овощи тухли, и прямо в пути их перебирали, и протухшее выбрасывали за борт.

Капитан парохода, тучный седеющий дядька лет пятидесяти, был тем самым капитаном, который в прошлом году обнаружил примус, разведённый нами на палубе, и кричал:

— Мы плывём в Асуан!! Мы плывём в Асуан, чтобы сдать вас ментам!!

Это египетский пароход!! Отдавайте примус!!

Теперь у нас не было примуса, а капитан меня не помнил, поэтому с радостью получил в подарок фотографию, где за штурвалом своего парохода он был запечатлён.

Помимо нас, на пароходе плыло ещё пятеро белых мистеров: два немца, два сирийца (если их позволительно назвать белыми мистерами) и один японец. Молодой японец принадлежал к той породе молодых японцев, которым дешевле путешествовать по миру, чем сидеть дома, в дорогой Японии; такие люди катаются год-два по миру и получают столь необходимое жизненное образование, которого не заменит более долгое и дорогостоящее традиционное обучение. Встреченный нами экземпляр находился в пути пока всего полгода; из Японии через Китай, Пакистан, Иран, Турцию он попал в Сирию, Иорданию и Египет, далее он ехал в Судан, Эфиопию и прочие страны, вплоть до ЮАР, а куда ехать после, он пока не решил. Немцы же имели более скромные желания: добраться на поезде до Хартума и потом сбежать обратно в Египет.

29 августа, вторник. Прибытие в Судан!

Граница Египта и Судана маркирована круглыми плавучими шарами типа волейбольных. Линия их пересекает всё широкое водохралилище. Наш пароход «Sinai» долго крутился на месте, ожидая, пока к нам с берега подплывёт египетский пограничный катер и даст «добро» на пересечение границы. Наконец это произошло. Мы вплыли в суданские воды, и вскоре, часа через два, на горизонте показались берега и причал уже столь любимой мной Вади-Халфы.

За минувшие полтора года кое-что измененилось. Портовые службы Вади-Халфы приобрели моторную лодку, взамен той деревянной лодки с вёслами-обрубками, про которую написано в предыдущей книге. Прошлогодний хелпер с венистыми руками, не советовавший ездить по миру без его помощи, на этот раз не успел встретить нас — мы быстро отправились на выход и с ним, вероятно, разминулись. Таможенники, как и в прошлый раз, не распаковывали ни один короб и не заглянули ни в один рюкзак, и так же, как в прошлый раз, половина жителей посёлка вышли встречать пароход.

Как и в прошлом году, между портом и основной деревней находилась лишь растрескавшаяся земля и развалины глиняных домов, когда-то размытых половодьем. Было очень тепло. Мы зашли в один из домов уточнить дорогу, и сразу нас зазвали внутрь на отдых, чай и угощение. Мне было приятно попасть вновь на суданскую землю, где принято зазывать и угощать путников; Гриша и Кактус тоже возрадовались. Нам предлагали и переночевать, но мы отказались и, отягощённые пищей, потащились по песчаным улицам в сторону указанной нам трассы.

Но не успели мы дойти до края деревни и до людей, угощавших нас в прошлом году, когда мы ждали машину, — как на юг поехала «Тойота» с пустым кузовом. Нам несказанно повезло — она ехала в Донголу. Но, так как торопиться нам не следовало, мы попросились с ней до следующей деревни, Акаши. Машина ехала быстро, в кузове страшно трясло, и всего через два с половиной часа мы, преодолев 115 км, были выпущены из машины там, где должна была располагаться Акаша, вторая от северной границы суданская деревня.