– Знаю, сенсей, просто к слову пришлось. Словно вы не смотрели старые китайские боевики…
– Ах, это… – засмеялся Ма, закрывая журнал, вложив вместо закладки фото полуголой Миу, – ты что-то понял?
– Я понял, что ничего не понял, – внимательно сказал Кеничи, – эта техника похожа на движения Миу и старейшины, но сильно отличается физически…
– Вот как… – Кенсей спрятал заинтересованный взгляд за полами шляпы, – ты можешь повторить?
– Не сейчас, – мотнул головой Кеничи, встав перед мастером Ма и размяв ноги, – скажите, если использовать компенсирующую часть во время разгона, наполнить тело ки, что бы избежать повреждений, использовать вихревой приток энергии и колебания ки… — Кеничи задумался, – чёрт, да такое наверное возможно… – он снова сел в позу лотоса и глубоко вздохнув, начал выпускать свою ки. Мастер Ма, насмотревшись, уже привык, хотя редко кому удаётся увидеть ки в настолько концентрированном виде, что её видно невооружённым взглядом. Небольшая дымка вокруг тела мастера – вот обычный вид сверхконцентрированной ки, но то, что он видел сейчас – дымка развеивалась по всей площади вокруг, на метры, стелясь подобно туману около земли. Трава и цветы, попавшие под ки, мгновенно высыхали от огромного количества жизненной энергии. Попавший в дымку человек почувствовал бы, словно его тело погрузили в ледяную воду – тело мгновенно немело. Поэтому Коэтсудзи либо держался на расстоянии, либо забирался на столбик-макивару. Ма один раз обжёгся о ки и больше не подходил к ученику.
Кеничи просидел так шесть часов. Шесть часов, хотя для того, что бы повторить небесный поток, ему потребовалось три минуты медитации. После того как Кеничи просидел час, Ма Кенсей пошёл к старейшине, сообщить о чём-то странном.
Хаято, уже привыкший к тому, что мастера бегают к нему сообщать о странностях, выслушал Кенсея и пошёл вместе с ним. За ними увязалось всё додзё, включая Сигуре и Миу.
Кеничи сидел всё так же неподвижно.
– Он освоил железный кулак за десять минут медитации…
– И что же ты ему задал? – поинтересовался старейшина. Остальные, выглядывая из-за угла обратились в слух.
– Ничего! Совершенно ничего. Я показал ему технику быстрого шага из начального обучения в стиле феникса, он посидел несколько минут, задумчиво сказал, что эта техника похожа на ваши движения, выдал какую-то длинную тираду, из которой я запомнил только про пульсирующую ки и вихревые потоки, после чего сел обратно и уже…
– Вот как... – старейшина нахмурился – чует моё сердце, он полез в такие дебри, в которые нам, смертным, лучше не заходить. Ничего, скоро поймёт, что это всё бесполезно и вернётся в наш мир… – старейшина тяжело вздохнул, после чего развернувшись, ушёл и увёл остальных.
* Ночь. Сирахама Кеничи *
Я открыл глаза. Хотя прошло уже столько времени… я уж начал было думать, что это всё мне снилось, и чуть было не остался в своём внутреннем мире навсегда. Но сил хватило, что бы открыть глаза… это было… тяжело.
Началось с того, что Ма Кенсей показал мне технику шага. Очень интересную технику – позволяющую двигаться чуть-чуть быстрее. Примерно в полтора раза, за счёт ки, и включала в себя техника особые движения ступней, поддерживаемых с помощью ки. Но, движение ки в организме было простое как топор из села Чугуева. Никаких сложносоставных энергетических конструкций. Такое нерациональное движение ки меня начало раздражать – Миу и старейшина использовали куда более адекватные способы перемещения. Вот им можно было подражать…
Хотя с энергетической точки зрения движение ки и было похоже, но вот мастерство формы… совсем разный уровень. Я уже бегал по методу Миу-сан, поэтому понял, где именно тут нужно подправить, и наткнулся на интересный эффект. Волны ки, подаваемые с определённой частотой – около ста раз в секунду, могли создавать единый поток, не травмирующий тело и вместе с тем обладающий достаточной мощностью. А если заключить этот пульсирующий поток в оболочку из движущегося ки…
Вот на этом я и завис на долго. Более того – я завис на годы внутреннего времени.
Просто сформировать ки в сложную форму, контролируя и скорость, и силу, и пульсацию, и вихревую оболочку…
Это было только началом. Когда я бывал на катке, давно, ещё в молодости, один парень мне рассказал интересную гипотезу. Якобы на поверхности льда, вне зависимости от температуры перехода его в жидкое состояние, образуется тончайший квазижидкий слой. Настолько тонкий, что никакие микроскопы не возьмут. Я задумался над этим, надолго, но времени у меня для раздумий было много. Физика ки не такая, как у некоей физической энергии, однако очевидно, это энергия… Я начал экспериментировать – благо ки в моём подсознании было настоящее, а не смоделированное. Техника перемещения была интересной, но она не позволяла двигаться быстрее сорока километров в час. А я хотел быстрее. Помогла теория укрепления тела своей ки, та часть, которую удалось выдрать из приземления Миу при прыжке. Месяцы тренировок, экспериментов, новых неудач, и вот, я смог укрепить тело настолько, что перегрузки для него не страшны. Это было только начало – первая кровь. Далее – самое интересное. Что бы увеличить скорость движения в пространстве, мне пришлось создать технику чуть ли не с нуля. Это сложно, долго, но не нереально. В итоге, при моделировании, я вполне хорошо мог двигаться, причём с умопомрачительной скоростью. А говорят, что гепард – самое быстрое животное на земле. Обезьянка по имени Кенчи обгонит его как стоячего…
Проблема, над которой я бился – движение в воздухе. Собственная аэродинамика. При ускорении до двухсот километров в час воздух бил сильно и мешал двигаться, область низкого давления за спиной тянула назад, ветер мог сбить с ног того, кто находится рядом. Меня это не устраивало – так техника была бы не то что сырой, её вообще было бы нереально использовать.
Поэтому я воспользовался ки. Выпустить её, создать тонкую плёнку из квазижидкого слоя ки… чувствуете, как бредово звучит?
Но и с этим я справился, спустя год тренировок и экспериментов – ки приняла форму поверхностного слоя, который скользил в воздухе, аккуратно его вспарывая, а не проламывая, как физический объект.
Это было пол дела – создать все эти сложные формы ки и согласовать между собой. Какой в нём смысл, если нельзя будет использовать? Поэтому я принялся за отработку. Постепенно концепция многих шагов сократилась гораздо сильнее, до концепции нескольких шагов, и использовании ки, как конька, благодаря которому я могу скользить по любой ровной поверхности.
Скорость удавалось держать на уровне.
Год тренировок. Два года. Три года. Время трудно считать, но приблизительно я представлял где год, а где минута, поэтому кое-как поддерживал чувство времени.
Передо мной выросла махина Даймондзи, и я в очередной, десять, сто, сто тысячный раз рванул с помощью техники на него, в момент движения ускорение ки максимальное, поэтому успеваю увидеть, как он почти неподвижно, с занесённой для удара рукой, медленно-медленно двигается в сторону, где я когда-то был. Остановка за его спиной, удар Апачая – прямой, с активным использованием ки для силы и скорости, и тут же уход на десять метров за спину. Виртуальный противник отлетает в перёд, кувыркнувшись через себя.
Повторив бесчисленное множество раз самые разные вариации использования техники, я с огромным трудом вылез в реальность, и тут же свалился спать. Я так долго не спал…
Акисаме-сан обнаружил меня утром, причём не стал сразу расталкивать. Вид у меня был тот ещё.
– Утро доброе, Кенчи-кун, – поприветствовал он меня, когда я окончательно проснулся.
– Доброе… вот уж действительно доброе утро… – я с удовольствие посмотрел на небо, всё ещё валяясь там, где сел вчера, – сегодня прекрасный день. Долго меня не было?