Александр Теущаков

КОТУЙСКАЯ ИСТОРИЯ

Непрощённые слышат, непрощённые знают,

Как любовь дают свыше, как любовь не прощают...

Часть 1

Непрощенные

Штрафник

Подходила к завершению Вторая Мировая война, но в начале мая 1945 года в некоторых землях Германии закрепились разрозненные, немецкие войска, там происходили жестокие сражения. В большей степени сопротивлялись эсэсовские формирования, они вгрызались в землю и не отдавали противнику не единой пяди. Бойцам красной армии приходилось в прямом смысле слова выкорчевывать фашистов из укрепленных мест.

Рядовой Николай Борисов на тот момент отбывал срок наказания в штрафной роте, куда попал два месяца назад за оскорбление командира. Суд приговорил Борисова к пяти годам лагерей, но учитывая его заслуги перед родиной, заменил срок на три месяца пребывания в штрафроте. Второй месяц он дослуживал в разведотделении: за наблюдательность, оперативность в мышлении и точный расчет, ротный назначил его командиром отделения.

Николай расположился в блиндаже и смотрел в стереотрубу, наблюдая за небольшим леском. Он сопоставлял добытые сведения в связи с ночной вылазкой разведчиков его отделения. Уже через несколько минут бойцам всей роты предстоит наступление на высотку, находящуюся в четырехстах метрах от расположения передового окопа.

Стрелковый полк рассредоточился правее за леском, а штрафроте было приказано к утру захватить высотку. Как полагалось, перед штурмом, заговорил Бог войны - артиллерия, тщательно засыпая снарядами небольшой лесной массив и окопавшегося на высоте противника. Ночью Борисов со своими боевыми друзьями разведал, что в лесу залег пулеметный, немецкий расчет и при наступлении бойцов красной армии, мог спокойно скосить их пулеметным огнем.

На высотке, где располагались немецкие траншеи, в леске и в поле, плотно ложились снаряды, взрыхляя взрывами мягкую, весеннюю землю. Четыреста метров расстояния, укрытого зеленой травой, между окопами противника и расположением штрафроты, в один миг превратилось в серо - черное месиво.

- Рота - а, как только закончится артобстрел, всем приготовиться к атаке, - над передовой позицией пронеслась команда старшего лейтенанта Косицына.

- Подожди командир, - обратился к нему сержант Сергеев, - по донесению нашей разведки, справа в лесочке, залег пулеметный расчет, если мы не уничтожим его, нас всех положат под кинжальным огнем.

- Фрицы еще не очухаются после бомбежки, мы успеем проскочить опасный участок и возьмем высотку.

- Ты что, начальник, не врубаешься, тебе же "Серега" говорит: нас всех в преисподнюю отправят, - возмутился штрафник Охримов, один из блатных в роте.

- Ты у меня сейчас договоришься, вошь блатная, попомни мое слово Охримов, останешься живым, самолично отправлю в особый отдел, поедешь снова в лагерь.

- Кто нас попугивает - на того мы закладываем, - пробурчал недовольно Охримов.

- Что?! Да, я тебя щас без суда и следствия... - командир штрафроты расстегнул кобуру.

- Товарищ командир, а ведь Сергеев дело говорит, - между лейтенантом Косицыным и Охримовым встал молодой боец Борисов из разведотделения, - разрешите мне с двумя бойцами еще раз проверить лесок, пока бомбежка не закончилась, мы постараемся обнаружить пулеметный расчет и отправить его на небеса.

Косицын убрал руку с кобуры, и еще раз злобно зыркнув на Охримова, спросил разведчика:

- А ты не ошибся в координатах, может вражеские пулеметчики уже сменили позицию, где вы их там найдете?

- Подстраховаться бы не мешало, - ответил Николай Борисов, - мы мигом, товарищ командир, наша артиллерия наверняка их с места спугнула, если не успели уйти к своим, мы забросаем их гранатами.

- Хорошо, возьми с собой двух бойцов, и зайдите с фланга в лесок, но учтите, как только обстрел закончится, я отдам команду к наступлению. Да смотрите, не попадите под свои же снаряды.

Коля, кивнув головой своему закадычному дружку Алексею и знакомому бойцу из отделения, первым рванулся по окопу. Заскочили в блиндаж и, прихватив ручные гранаты с удлиненными ручками, бросились бегом по извилистым траншеям. Солдаты в конце окопа приветливо пропустили бойцов и, приоткрыв заграждения из колючей проволоки, взглядами проводили разведывательно - диверсионную группу. Три фигурки в защитных маскхалатах, извиваясь, словно змеи, скрылись в близлежащем леске.

В двухстах метрах заметили следы от лежки вражеского расчета, отпечатки ног вели вглубь леса. Фрицев было трое, плюс боекомплект и пулемет. Николай движением руки показал друзьям, чтобы они молча рассредоточились по лесу. Кругом стоял гул от рвущихся снарядов. Алексей, пройдя метров сто, приложил руки к губам, звонко защебетал, подражая птице, и указал рукой вперед. Залегли. Коля Борисов пополз первым и вскоре заметил, как три фрица, облюбовав ложбинку, затаились, пережидая артобстрел. По команде Николая полетели гранаты и от немецкого расчета остались: исковерканный пулемет, да безжизненные тела.

В ста метрах от леска, располагалась высотка, которую роте приказано было взять. Стихли хлопки пушек полковой артиллерии и перестали рваться снаряды. Со стороны красноармейских окопов в небо взметнулась ракета и прозвучала отдаленная команда:

- Рота - а, за Родину, вперед! - И на всей протяженности передней траншеи послышалось: раскатистое, - Ура-а!

Николай и двое его товарищей, обходя с фланга высотку, первыми подкрались к немецким траншеям. Заговорили пулеметы, поливая раскаленным свинцом первые ряды бойцов. Немецкие мины с жутким воем проносились над головами и падали в расположении роты. Атака захлебнулась. Работали три пулеметных расчета, не давая бойцам Красной армии поднять головы. Немцы били остервенело, просеивая пулями даже трупы, чтобы смерть наверняка достала солдата.

- Пацаны, - обратился Коля к друзьям, - я беру на себя средний пулемет, а вы постарайтесь уничтожить крайний, хотя бы накроем две точки, самый дальний мы не сможем достать.

По команде Борисова, штрафники по-пластунски заскользили к вражеским окопам, и как только с тыла прозвучала повторная команда: - Вперед! Во вражескую траншею полетели гранаты. Вовремя! Николай успел заметить, как красноармейцы из первой линии, поднявшись с земли, уже неслись к высотке. Падали бойцы, сраженные пулями, с правого фланга бил вражеский пулемет, но в середине и слева, таканье прекратилось, только стрекочущие автоматные очереди шмайсеров, разрывали воздух, да одиночные винтовочные выстрелы все реже и реже, доносились из немецких траншей. Позади роты запоздало разорвались мины, впопыхах выпущенные немцами.

Запрыгнув во вражеский окоп, Коля ударил саперной лопаткой по каске немецкого солдата, а друг Алексей уже всадил тому же фрицу в живот штык-нож. Присели на корточки и с трех стволов ППШ (пистолет-пулемет Шпагина) полоснули вдоль окопа. Вслед за очередями полетели оставшиеся гранаты. Николай почувствовал тупой удар в левое плечо, перед глазами все поплыло: немецкие солдаты, остервенело обороняющиеся от прыгающих на них красноармейцев, затем ноги потеряли под собой почву и Коля, потеряв сознание, упал на дно траншеи.

Очнулся он в полевом лазарете, в большой, четырехугольной палатке, лежа на операционном столе. Возле него суетились врач-хирург и молоденькая медсестра. Рядом возился пожилой мужчина - солдат в оборванной телогрейке, он помогал раненному бойцу лечь на носилки.