Глава 3

Уже третий день мы драили общежитие. Маты комендантши ласкали уши вместо музыки, а постоянные чихания и чертыхания сплотили нас так, как не сплотило бы тесное месячное общение. Торвальд оказался хорошим мужиком, несмотря на внешность, да и к тому же трудолюбивым. Все то время, что я с грустным и умирающим видом царапала ножичком пол в надежде, что какая-то липучая дрянь открепится сама, он убрал всю паутину, почистил стены и вернул к жизни старый диван. Пальцы болели жутко, все ногти были сломаны, и о маникюре, о котором так мечтала Линна, и говорить было нечего.

— Эй, ягодка, — послышался насмешливый голос Альда. Его лица я не видела, так как предавалась прокрастинации, ковыряя сгнивший угол.

— Я не ягодка, — ответила машинально. Спорить уже не было сил, дело к вечеру шло, и мы вновь весь день провели с тряпками.

— Хорошо, моя большая половозрелая ягода. Устала?

— Какой глупый вопрос…Я рук не чувствую, драю этот пол, а эта липкая фигня все не исчезает…

— Ладно-ладно, не ной, ты уже почти закончила. Челка-то нормально?

Я собрала последние силы в кулак, чтобы повернуться и злобно посмотреть на напарника. Тот, хотя и пытался сделать серьезный вид, прыснул со смеху. Эта шутка теперь долго из его уст будет слетать, а дело просто в том, что я, вставая каждый раз с коленок, машинально расправляла челку на лбу. У самого патлы на глаза лезут, не ему говорить!

— Ах вы, черти! — послышался голос комендантши из столовой, и я с новым приливом сил начала орудовать ножом. Даже Торвальд и тот спохватился за тряпку. — Я вам что говорила про эти кастрюли? А вы что? Вы такие тупые, что, когда родители нашли вас в капусте, они решили воспитать кочан! Знаете, кто вы? Вы…

Мысленно посочувствовав Эспену и Шону, я посмотрела в окно. Там сияли испуганные глаза Центриона. Увидеть такое ночью — получить нервный срыв. Хотя, учитывая собравшийся тут контингент, я получу его быстрее, чем предполагалось. Комендантша оказалась матершинницей и отчаявшейся одинокой женщиной, что еще по совместительству преподавала зельеварение. Вечерами, правда, она запиралась в своей комнате и читала любовные романы, наматывая на кулак сопли. А потом шла бить нас. Еще она собирала пробки от пива, но с какой целью, никому не говорила. Мы решили найти ей мужика по возможности, чтобы избавиться от авторитарного режима, но пока успех операции представлялся невозможным, и нам лишь оставалось покорно собирать крышки от пива и искать новые романы. Очередная привычка нашей главы выяснилась буквально сегодня: она любила надолго запираться в туалете. Не сказала бы, что это плохо, однако, сейчас чистый и действующий туалет был только один, а потому подобное поведение пагубно сказывалось на настроении всех жильцов. Оборотень по имени Эспен оказался дурачком. Разговором об учебе его легко было загнать в тупик. Он был из того теста, где рвут рубашку за братву и где считают, что любви достойна только мать. Он очень громко храпел, из-за чего прошлой ночью я впервые задумалась об удушении подушкой, а ещё странно шутил. Не представляю, как он будет здесь учиться, но его физические показатели намного выше, чем у нас троих. Но нам не жаловаться: к своим он добр и даже заботлив, однако, его проблема в том, что он не понимает, что он дурачок, и, как сказала Линна: «Если он принесет подарок, значит, он, скорее всего, у кого-то его спер».

Лучшим другом и по совместительству напарником Эспена был Шон. Взрывоопасная горючая смесь, которую трогать себе дороже. Он мог вспыхнуть, как спичка, буквально из-за всего! Слов «дерьмо» и «гнида» я услышала за один день больше, чем за всю свою жизнь. Была у Шона вредная привычка: будить людей словом «сдохни». Лучше всяких звонков или мелодий по утрам, уж поверьте. Ещё парень был единственным, кто вступал в спор с нашей комендантшей, но всегда проигрывал, потому что его били. Шон умел брать на себя командование и, что удивительно, быстро просек, у кого какие способности. Однако его любовь к дракам и разрушениям привела к тому, что комендантша запирала парня в грязных туалетах с ершиком и чистящими средствами в знак наказания. Следующей на очереди по странности стоит Линна. Линна была помешана на моде и средствах по уходу за собой, еще Линна хотела найти богатого парня и выйти за него замуж, а ещё Линна была истеричкой. На наши утренние собрания она опаздывала красиво — Линна не приходила вообще. В общей купальне она любила делать сальто в воду, поэтому вперед неё никто туда не заходил, но главной отличительное её чертой было хождение по всему дому в нижнем белье. Мужской глаз это, несомненно, радовало, но уж очень быстро они к подобному привыкли, сочтя за должное.

Её напарником был Центрион, он же кентавр, что не мог принять облик человека. Благо, дом позволял вмещать его и его недостатки. Центрион был очень вежливым и галантным, но его партийной кличкой было — потаскун. Выглядел он лучше многих девушек, и, чую, о его любовных похождениях можно будет написать книгу. Вот вроде конь…А обольщать умеет. Глазами зелеными сверкнет, волосами блондинистыми тряхнет, крупом белым лягнет — и все, баба у ваших ног. Любимым хобби кентавра было сочинение хокку, довольно странных по своему содержанию. Искренне надеюсь, что он не будет их посвящать своим дамам. Вендела была ангелом. Если не учитывать, что она интроверт и социофоб. При общении с чужими людьми ангелок начинала заикаться, дрожать и чуть ли не плакать. В нашей компании Вендела вела себя тихо, всегда внимательно слушала и хотя бы говорила, пускай тихо, но говорила. Её напарница Жайра была еще молчаливее и почти не разговаривала. Она очень любила чай и коллекционирование мечей. Как по мне, хорошее хобби для девушки. Жайра постоянно упражнялась в боях на мечах и выглядела довольно строго для своих лет, словно была тут не обучающейся, а телохранителем. Ну, и в завершение этого ада мы: пробка и одноглазый Джо. Почему Джо? Понятия не имею. Кажется, Эспен ляпнул, а всем и запомнилось. Итого, девять странных особей на один дом. Коменда, пробка, одноглазый Джо, псина, собачий потрох (сначала Шон был попросту порохом, но потом вмешалась комендантша), нудистка, потаскун, социофобка и баба-бой. С такими кличками нам можно создавать свою рок-группу с названием «Убей мою психику», «Пять минут до комендантши» или «Голод и срач». Последнее мы вообще почему-то все дружно взяли за девиз, и сколько бы ни убирали, везде валялись чьи-то вещи. Еду в дом приносить было себе дороже — растаскивали так, что тебе оставалось лишь в ужасе наблюдать за тем, как тают твои запасы. Одним словом, если это не ад, то тогда не знаю что.

— Закончили, кабачки позорные, быстро по комнатам, чтобы я вас не слышала. Ясно?!

С такой интонацией ей можно было бы у студентов деньги отнимать. Базару ноль, все вон как ломанулись к кроватям. Все-таки с самого утра тут моем…

Поднявшись на второй этаж, я пошла к своей новой комнате, в которой и вещи-то распаковать не успела. Так и стоял мой чемоданчик у кровати, да пыль собирал. Коснувшись ручки двери, я опустила взгляд на щель, из которой лился свет. Да, я даже не могла упасть на свою кровать, потому что каждый вечер меня ждало одно и то же испытание…

— Хватить выпивать в моей комнате… — закрыв за собой дверь я злобно глянула на сидящего в кресле Торвальда, ударив того по плечу.

— Не дерись с некрасивыми людьми! Им терять уже нечего! — завопил тот, открывая с хлопаньем новую бутылку.

— Вчера вы все собрались в моей комнате пить, сегодня…Хорошо, что сегодня ты хотя бы один…

— О-о-о, — протянул он с хитрой улыбкой, — я думал, что не в твоем вкусе.

— Замолкни! Не в моем.

— У, баба-загадка с Востока…

— Я тебе сейчас второй глаз выбью. Кстати, а что с твоим случилось?

— Сожрал его, чтобы жопой на мир смотреть.

— Торвальд!

Он глухо засмеялся, делая очередной глоток.

— Ты вообще мне ничего о себе не рассказываешь, — с нотой обиды в голосе сказала я, доставая на кровать чемодан.

— Ты тоже ничего не говоришь, — ах, ты, засранец. Хорошо. 1:1.

— Ты назвал только свое имя. А есть фамилия, титул? — если он дракон, то для них это обычное дело, как и для людей, вот только если…