Перед глазами помутились краски. Это уродское, потное лицо, бирюзовая вода, светло-синие лампочки над головой и теплый вечер. Я как в аду жарюсь и преждевременно прохожу семь кругов ада за грехи. Я ведь когда-то была Катенькой… Екатериной Роман… с папой и мамой и сестрой, со мной ведь не могло произойти такого? Я не могла оказаться на этом столе с раздвинутыми ногами и горящими руками после того, как богач их вывернул за спину.

Всего две недели назад родители прощались перед самолетом. А мама с красными глазами едва не плакала, будто посылала на смерть. Родители всю жизнь старались переехать в богатый район, поэтому редко проводили время с дочерями. А сейчас я увидела наяву, как они катали нас на качелях и смеялись. И мама смеялась не только читала нотации, но и улыбалась, раскачивая дочерей на большой лодке. А мы хохотали, скрывая страх и адреналин. И помню, как мама с папой ночью перед праздником по случаю нового года искали костюм снежинки в магазинах города, но не нашли. Из-за работы забыли, а потом долгую ночь мастерили мне снежинку-колпак на голову, а мама шила платье-сарафан. Я всё…всё оказывается помнила.

Мне кажется та Катенька умерла сегодня на этом столе с разведенным ногами, с отогнутой тканью голубых купальных трусов, и передергивающаяся от омерзения, видя уродский жирный член Кабана, готового развлекаться с куском мяса и посмотреть сколько он выдержит издевательств.

Кабан хотел увидеть, как низко упадем, желая выжить? Как самые низкие человеческие страхи и желание выжить возьмет вверх.

Я считала, что это игра…забава. Правила существования прежде не укладывались в голове, а сейчас пазлы сложились. Это не игра, для богатых - это жизнь. Это спасение от приевшейся, наскучившей жизни.

На столе где-то бутылка дешевого шампанского, не важно пустая или нет. Схватила за горлышко и ударила по лицу, по жирной коже, лоснящейся под искусственным светом от лампочек. Взвыл ублюдок. Больной псиной, побитой и раненной заскулил. Схватился за окровавленное лицо, порезанное крупными осколками. Отошел, балансируя на плитке и орал, будто его изнасиловали, а не девочек. В какой-то момент поскользнулся на разлитой воде, образованной от брызг, упал и с громким звуком ударился черепом о плитку. Перестал кричать и смиренно затих с лицом, задранным к открытому небу. Вокруг его головы на голубой плитке кровь. Много-много крови и от этого вида вся смелость исчезла, желудок скрутило в пружину, и, если сейчас распрямится – вырвет на пол.

Я убила…убила его. С этой ужасной мыслью неуклюже подняла ватное, тяжелое тело со стола. Опустилась на колени на холодный пол, а передо мной повсюду кровь…кровь. И голая грудь Кабана, которая больше не вздымалась, будто он умер.

Везде кровь и осколки и только эта мысль пульсировала в висках - я его убила. Пусть он и урод, но я его убила. Человека убила.

Прикрыла ладонями рот, чтобы испуганно не взвыть и не закричать.

Я убила человека, убила! Убила! Мысленно кричала, а на самом деле - стонала в ладони. Прижала колени к груди и не заметила, как заплакала. От пережитого шока, от понимания происходящего грудь сотрясали беззвучные рыдания. Меня не переставая трясло. Вокруг стало тихо, больше не слышно крика Саши или плача, или мужских разговоров. Все замолчали, и никто не подходил проверить умер Кабана или нет. Только я рядом с ним.

И вдруг знакомый голос позвал тихо:

-Кааатя!

Он поднял на руки. Держал под коленями и за спиной, плотно прижимал к теплому телу. Носом я уткнулась в жилистую шею, как три мои, чувствуя запах стирального порошка от футболки и слабый запах цитруса. Что-то промелькнуло в памяти, какая-то мысль начала образовываться, но тут же ненужная была мною отброшена.

Мне до дрожи холодно, зубы создавали стук друг об друга, поэтому я держалась за мужскую шею, подтягивалась выше и выше. Подальше от трупа Кабана и холода.

- Максиииим… - протянула ему в ухо. – Ты опять меня спас…

Он не ответил. А мне и не нужны были слова, необходимо лишь тепло, чтобы самой согреться.

- Я его убила? – боялась посмотреть вниз на осколки, на разбитое лицо Кабана и найти ответ.

От мысли об убийстве и своей вине вновь по нервным окончаниям пробежал разряд тока. Вздрогнула и щекой прижалась –потерлась о теплую грудь. Потом обернулась, почуяв, что баланс нарушен. Максим двигался вместо со мной на руках. Он поставил ногу на плечо Кабана и скатил его в бассейн. С брызгами грузное тело погрузилось на дно, а по центру вырывался фонтан пузырьков кислорода. Насыщенный цвет бирюзовой воды стал меняться, темнеть от крови. Небольшое темно-бордовое пятно разлилось по поверхности воды, как капля краски на масле.

Если Кабан не был мертв, то сейчас задохнется, но я не должна жалеть тварь. Покрепче вцепилась ногтями в шею Максима, прикрыв веки, и чувствуя шаги. Мы шли куда-то, оставляя «веселье» и Сашу, которую в последний момент увидела лежащей без движения на том же столе ягодицами кверху, а ее ноги свисали на пол.

- Саша… - не послушными, дрожащими губами прошептала имя подруги.

- Всё закончилось… - пояснил, направляясь к балконной двери. Остановился возле нее на несколько секунд, потому что руки заняты мной и мог открыть только ногой.

– Если всплывет, значит жив….

Размышлял скучающе.

Я выглянула за плечо Максима. Пузыри воздуха продолжали фонтаном бить из воды, и я ждала. Закончатся пузырьки или нет? Всплывет или нет? Захлебнется или нет? Умер от удара головой о пол или нет? Но убийцей, хоть и грязного животного быть не хотелось и тем более, чтобы им стал мой спаситель ради меня.

Максим вновь равнодушно пояснил:

- Не знаю… успокоит тебя это или нет, но мне не впервой, считай этот труп на моей совести.

Мне не стало легче, наоборот захотелось чтобы труп Кабана всплыл. Пузыри воздуха продолжали выплескиваться из воды. Всё больше и больше. И уже выходя в коридор, увидела, как всплывает черная макушка, а зверь - мразь кашляет, выплевывает воду изо рта.

В коридоре на руках Максима я немного успокоилась, прижалась ухом к мужской груди, слушая ровное, чуть ускоренное от ходьбы сердцебиение. Белая футболка под моими пальцами покрылась красными пятнами крови.

Мы вышли на улицу, сопровождаемые взглядами зевак. Максим долго нес и по ощущениям даже не устал, хоть я не худышка. Когда руки устали цепляться за мужскую шею поднесла их к лицу и увидела кровь, затекшую по каждой полоске линии на ладони.

- Ты поранилась. Тебе надо в больничное крыло.

Теперь понятно куда шли. Молчание мне порядком надоело, и я поинтересовалась:

- А как ты оказался в общежитии?