глава 1 — 10

С. Сурганова — Не тобой болеет сердце

Не тобой болеет сердце,

сердце бедное не жаль.

А как в небе осень перцем…

в доме холод и печаль.

Я укрою поцелуи

серой ниточкой дождя.

День не кончен, день не начат,

если рядом нет тебя.

Не о том, что было раньше,

не о том, что ждет теперь,

не расскажет мой приятель,

мой неласковый апрель.

Ты пугливой ланью где-то

промелькнешь в лесах моих,

затуманенное небо,

разливая на двоих.

Не тобою сон тревожный.

А как стану снова петь -

голос тихий, голос сложный

на себя накличет смерть.

И пойдет по горлу ветер.

И откроются врата.

Хоть и врозь, но все же вместе

Ты живешь, и я жива.

1

Я подошла к зеркалу и завязала свои длинные густые волосы в тугой пучок. Тётушка любит говорить, что волосы — это моё богатство. Она, конечно, была права: длинные, завивающиеся в локоны — то русые, то бронзовые, то золотые, в зависимости от освещения были щедрым даром природы. Давным-давно у меня было ещё одно богатство — голос. В детстве я любила петь. Помню, когда я была маленькой, после ужина, вся наша семья рассаживалась у стола под раскидистой яблоней, а я взбиралась на пенёк в середине двора и пела. Пела так, что у слушателей замирало сердце, так, что люди, проходившие мимо нашего двора, останавливались, заслушавшись, а соседи, зная о нашем ежевечернем импровизированном концерте, рассаживались в своих дворах или приходили к нашему невысокому деревянному забору. Тогда меня звали Соловушка. Это было давно.

Мне было девять лет, когда случилась беда, которая лишила меня радостного и беззаботного детства, а заодно и голоса. Родители вместе с сестрой поехали на конференцию, в город. Она подумывала пойти учиться на ветеринара и хотела разузнать какие надо пройти тесты и знания, по каким предметам наиболее важны для поступления в институт. Но до города они так и не доехали. Как мне рассказала тётушка, поезд сошел с рельсов и случился взрыв.

Не помню, что со мной произошло, когда я узнала об их гибели. Кажется, упала в обморок. Не помню. Говорят, неделю пролежала с температурой сорок два, тётушка боялась, что сгорю. Но нет, оказалось, я сильная — выкарабкалась. Потом ещё несколько дней молча сидела, уставившись в окно. А однажды вечером я поняла, мне необходимо излить всю ту горечь, что плескалась во мне, прожигая душу словно кислота. Уже было темно, ранние весенние сумерки тихо опускались на наше село, окутывая его покрывалом тумана. Тетушка, стараясь не шуметь, домывала посуду на кухне думая, что я сплю. Я же, тем временем, выскользнула на пустой, тёмный двор, залезла на свой пенёк, открыла рот и… и ничего, ничего не произошло, я не смогла вымолвить ни звука. В шоке долго стояла я на пеньке, открывая рот, как рыба, силясь произнести хоть что-то. Затем побежала к тётушке, со слезами на глазах, трясла её за руку, прижималась мокрым от слёз лицом к её груди в цветном фартуке, пытаясь показать, что не могу произнести ни звука. Только минут через пятнадцать, тётя поняла причину моих стенаний, и тут уже заплакала сама. Хотя я была хорошей доброй и послушной девочкой, наверное, всё же, для многих моим главным достоинством был голос, его обожали все.

Тётя долго и упорно водила меня по врачам. Даже в город возила, еле впихнув меня в поезд, которого я боялась больше чем огня. Врачи лишь разводили руками. Они не знали, почему я молчу, здоровье у меня было отменное. Один городской врач сказал тётке, что, скорее всего, это нервное, и есть надежда, что я смогу говорить, но я так и не смогла…

Но каждый вечер, не зависимо от вердиктов врачей, когда в село приходила ночь, я выходила во двор, вставала на свой пенёк, смеживала ресницы и пела. Конечно, из моего горла не вылетало ни звука, но я пела. Пела душой, изливая по привычке все свои радости и горести в этой немой песне. Пела обо всех своих чаяньях и надеждах. Пела о близких и о незнакомых людях, обо всём.

Именно из-за потери голоса, сегодня я, Василиса Район Сол Виндзор или попросту Ася, образую семейную пару с абсолютно неизвестным мне человеком, назначенным Комитетом по образованию ячейки Общества.

Когда-то давно, более ста лет назад, люди устав от жесточайшей «Войны за территории» — именно так она называлась в учебниках, образовали сначала Совет, в котором участвовали представители всех стран, а затем создали Общество. С тех пор у нас нет стран — у нас есть Общество, обустраивающее жизнь на всей нашей многострадальной планете, в котором все равны. Да, есть начальники и руководители, но их быт ничем не отличаются от быта других граждан. Общество разделило все производство в зависимости от природных особенностей территорий, и каждый гражданин трудится на благо окружающих, в меру своих сил и способностей. Чтобы механизм работал, как часы было создано множество комитетов для разных областей человеческого существования, в том числе и для создания семейных отношений или как их принято называть — ячеек.

Существует свод правил, по которым создаются ячейки. До двадцати пяти лет ты можешь создавать ячейку с кем захочется. Однако есть одно «но», прежде чем бежать в Комитет надо очень серьёзно подумать ведь ячейка создаётся один раз и на всю жизнь. Обычно юноши и девушки начинают встречаться в старших классах и потом, лет через пять, если они уверены в своих чувствах и друг в друге, они оформляют свои отношения. Это обычно так происходит, но бывают исключения, среди коих оказалась и я. Выглядят исключения так — если ты не выбрал себе спутника жизни до двадцати пятилетия, тебе в день двадцать пятого дня рождения её выбирает Комитет. А есть ещё те, кто не создают ячейку даже в этом возрасте, потому что человек серьёзно болен и лечится или несёт службу и не может отлучиться для образования ячейки, хотя я и не понимаю, какая ж эта служба может быть, но так написано в правилах. Они образуют семейную пару тогда, когда служба закончена или человек вылечился.

Когда я онемела, тётя боялась, что не смогу учиться. Но она оказалась не права, я окончила школу вместе с ребятами, у которых не было изъянов. Когда мои ровесники начали строить отношения, я, хотя и симпатичная, не пользовалась успехом у мальчиков. Меня не чурались, но и друзей у меня не было. Наверное, они не понимали, да и думаю, сейчас не понимают, как можно дружить с немой. Чтобы поболтать со мной, надо или знать язык жестов, или читать записки, которыми я общаюсь с людьми, незнающими этот язык. В общем, с личной жизнью у меня не сложилось. И сегодня, пятнадцатого октября, в мой день рождения, я приду в комиссию, к десяти часам и мне сообщат, с кем я свяжу свою судьбу.

К выбору спутника комиссия подходит очень серьёзно, за последние несколько месяцев я прошла множество тестов, отражающих моё психическое и физическое состояние, интересы и умственное развитие и, наверное, многое другое, на десятом тесте мне стало не интересно для чего они нужны.

Возможно, если бы у меня был другой характер, я бы не попала в такую ситуацию. Моя сестра, Филька, была боевая. Если б она оказалась на моём месте, она передружилась бы со всеми девчонками в школе, а уж от ухажеров отбоя бы не было, даже если б она онемела.

Вообще сестру звали Фелисидат Любовь Хоуп Виндзор. Наша мама была мастак придумывать необычные имена. В селе у всех имена были простые: Иван, Фатима, Дженни или Луис. Но наша мама хотела имена со значением, в её понимании моё имя значит — царица луча солнца, а имя сестры — счастье, любовь и надежда. А ещё она утверждала, что когда-то давно, до того как начались войны, наши предки были то ли царями, то ли королями, в общем именитыми особами, а таким не дело носить обычные имена. Выдумщица она была, наша мама. Конечно же, полными именами нас никто не называл. Сестрица за свою непоседливость, активность и горячий нрав быстро обзавелась именем Филька, а я, практически полная её противоположность, стала Асей.

Я осмотрела с ног до головы своё отражение в зеркале. Кремовое прямое платье до середины бедра плотно облегало фигуру — «песочные часы», не скрывая длинные изящные ноги. Лицо с лёгким макияжем, выглядело свежим и юным. Вообще мне повезло, я имею достаточно яркие брови, глаза и губы, чтоб в повседневной жизни пользоваться косметикой. Я одолжила её ради сегодняшнего «торжества» у соседской дочки. И теперь из зеркала на меня смотрела молодая женщина с большими зелёными очами, плавными чертами лица, немного вздёрнутым носом, пухлыми щёчками и аккуратным маленьким ртом. Осталось одеть бежевые лакированные лодочки на высокой шпильке, и я была готова. В комнату вошла тётушка: