Энтузиазм Алкина понятен — как и его пессимистический, как показалось многим физикам, вывод о единственности разума в нашей ветви одного из множества видов многомирий. Вывод, к которому, кстати, еще до работы Алкина пришли физики и астрофизики — правда, исходя не из аксиомы принадлежности нашей Вселенной к мирам-фермионам, а в ходе знаменитой и продолжавшейся несколько десятилетий дискуссии о «полчании космоса». Иосиф Шкловский (1976) был одним из первых, кто постулировал еще в семидесятых годах ХХ века единственность нашего разума во Вселенной (не имея при этом в виду многомировых вариантов, так что в его понимании единственность нашего разума была абсолютной). Алкин придал этой идее, во-первых, статус физического закона, вытекающего из квантово-механической природы мироздания, и во-вторых, фактически подвел исследователей многомирия к идее о необходимости создания инфинитной математики, без которой, как выяснилось впоследствии, невозможно, прежде всего, исследование миров-бозонов, но необходимой и для правильного описания миров-фермионов, где множество разумно ощущаемых реальностей (РОР)[6] тождественно равно множеству существующих в этих РОР разумных наблюдателей с памятью.

Именно статьи Алкина стали переломными в эволюции многомировой физики, хотя у Алкина нет ссылок на работы Эверетта, Линде, Сасскинда, деВитта и др., и ссылается он только на три никем не замеченные статьи Хэмлина. Доказательство (или опровержение) тезиса Хэмлина-Алкина о том, что наша РОР является вселенной-фермионом, так и не получено, к чему есть две причины. Первая: до сих пор никто из физиков не смог даже в первом приближении записать волновую функцию Вселенной в силу очевидных трудностей. А потому и доказать (или опровергнуть) гипотезу, что наша Вселенная является фермионом в квантовом смысле, никто не мог. Решение этой проблемы квантово-механическим путем позволило бы окончательно решить другую до сих пор не решенную теоретическую проблему: существуют ли другие цивилизации в нашей реальности? Если будет доказано, что наша Вселенная — фермион, все попытки обнаружить внеземную цивилизацию или ее следы, обречены на неудачу. И напротив — в случае, если квантово-механические расчеты покажут, что наша Вселенная подчиняется квантовой статистике Бозе-Эйнштейна, то поиски внеземных цивилизаций необходимо вести очень тщательно с полной надеждой на успех.

Проблема не только (и даже, возможно, не столько) в том, что расчет волновой функции Вселенной даже в первом приближении — задача, которая требует усилий лучших современных специалистов (без гарантии получения результата). Вторая проблема в том, что абсолютный антропный принцип Хэмлина-Алкина не стал в сознании исследователей логичным и необходимым следствием сильного антропного принципа и квантово-механического исследования Вселенной. Статьи Алкина остались в тени современной физики, работы Хэмлина можно прочитать или в изложении Алкина, или в библиотеке Кембриджской обсерватории (они даже не были оцифрованы и потому недоступны пользователям Интернета). Я не считаю (как это полагают некоторые мои коллеги), что подобное отношение к трудам Алкина и Хэмлина является примером недобросовестности, замалчивания или какой бы то ни было предвзятости. Все гораздо проще и многократно происходило в истории физики. Исследования Алкина изначально не вызвали большого интереса в силу того, что были опубликованы в мало цитируемом журнале, и, к тому же, в тот год (Alkin P., 2007) большая часть усилий квантовых физиков была направлена на исследования в области струнной и М-теорий. Эпохальная диссертация Эверетта также осталась первоначально не оцененной, хотя руководителем работы молодого физика был сам Уиллер, и лишь почти двадцать лет спустя к этому исследованию было обращено внимание физиков, причем окончательно теория Эверетта была признана еще через четверть века. Надеюсь, что и исследования Алкина-Хэмлина найдут своего читателя, пока же, как мы увидим далее, практическим подтверждением идеи абсолютного антропного принципа является существование Института поводырей.

Замечу, что личная судьба Алкина почти повторила судьбу Эверетта. Опубликовав свои исследования работ Хэмлина в «Записках Астрономического Общества друзей Кембриджской обсерватории», Алкин не мог рассчитывать на быстрый и широкий резонанс. Серьезные же издания его статьи отвергли (к сожалению, рецензии не сохранились, было бы интересно ознакомиться с аргументацией) — возможно, в частности, из-за того, что у Алкина не было такого сильного руководителя, каким был Уилер для Эверетта. Столкнувшись с отсутствием интереса к своим исследованиям, Алкин, к сожалению, ушел из астрофизики в частный сектор и некоторое время работал в корпорации «Эштон», сотрудничавшей с ЦЕРНом. В 2014 году Алкин уволился из корпорации и вернулся в Россию, где, по одним сведениям, работает и сейчас в Институте экспериментальной и теоретической физики (однако, ни одна его работа в этом статусе в Интернете не появлялась), по другим — перестал заниматься физикой.

Как бы то ни было, проблема если не вычисления, то хотя бы качественной оценки волновой функции нашей ветви РОР остается важной и не решенной задачей квантовой физики, несмотря на все достижения этой науки в последние четверть века, приведшие к принципиально новому мировосприятию.

Расскажу еще об одном случае, который, как и «абслютный антропный принцип» Алкина-Хэмлина, мало известен широкому читателю и даже многими физиками оценивается скорее как артефакт, происхождение которого сомнительно и, возможно, относится к области практической психиатрии, а не к метанауке о многомирии, хотя именно о многомировой сути человеческого сознания и мировосприятия идет речь. Статья с описанием «казуса Дубинина» была опубликована в «Журнале психиатрии» и потому, естественно, осталась вне поля зрения физиков, разрабатывавших теории многомирий. Равно вне их поля зрения оказался и другой случай, отнесенный скорее к юридическим казусам — о нем писали в прессе, о нем некоторое время спорили юристы (три статьи в журнале Ассоциации юристов США), но физики, для которых оба эти «казуса» должны были, по идее, стать отличными аргументами в пользу их же теорий, не сумели в те годы разглядеть их значимость (впрочем, «не сумели» — слишком суровое обвинение, поскольку физики, конечно же, не читали медицинских и юридических журналов, а публикации в прессе, особенно желтой, игнорировали по причине неадекватности подобных публикаций и невозможности их использования в статистических исследованиях).

Первый случай, ставший впоследствии классическим примером подтверждения существовании сознания мультивидуума,[7] был описан, как я уже сказал, в «Журнале психиатрии».

Прежде чем перейти к описанию «казуса Дубинина», сделаю два замечания. Первое — о мультивидууме. Второе — о работе Фрэнка Типлера. Понятие мультивидуума было введено в «ареал» физики многомирия на рубеже ХХ и ХХI веков в работах Менского и Лебедева, когда физики обсуждали роль сознания в формировании ветвей эвереттовского многомирия. Естественно было предположить, что, если именно сознание наблюдателя, обладающего памятью, делает выбор между различными вариантами решений уравнения Шредингера (или выбор между возникающими возможными исходами элементарного процесса), то и само сознание расщепляется на то число независимых в дальнейшем сознаний, на какое расщепляется эвереттовская (в данном случае) реальность. Позднее было показано (Osmar, Li, Siragusa, 2019), что подобное расщепление происходит не только в эвереттовском многомирии, но и в любом другом. Я лишь хочу напомнить, что ветвление сознания и склейки ветвей, в которых каждый вариант сознания существует, приводит к возникновению принципиально новой (новой для исследователей, конечно!) сущности сознания — мультивидууму. С идеей мультивидуума физики, исследовавшие многомирие, были более или менее согласны, и потому, казалось бы, их внимание должно было быть привлечено к поиску не столько математических методов доказательства, сколько к поиску подтверждающих эту идею реальных случаев. Однако в нулевые-десятые годы ХХI века даже широко известные в психиатрии случаи РМЛ (расстройства множественной личности) физиками не рассматривались. Причина понятна, хотя не делает чести ни физикам, ни психологам с психиатрами. Эти дисциплины в те годы развивались независимо, и реальное сотрудничество между физиками и психологами началось значительно позднее.