— Грейнджер, — обратился он к ней по своему прежнему обычаю. — Эта книга никуда отсюда не денется. Если хочешь, я и вовсе тебе ее подарю.

Серебряная чернильница, задетая резким движением, со стуком очутилась на полу, забрызгав его темной синевой. Драко протянул руку и, не издав ни звука, в ту же секунду очистил пол и вернул чернильницу обратно.

— Подаришь? Ты мне ее подаришь? — казалось, Гермиона начала задыхаться. — Драко, ты в своем уме? Ты хоть знаешь, что это такое?

Он пожал плечами:

— Обычная книга.

— Обычная? Обычная??? — похоже, Грейнджер завелась не на шутку. — О, нет! Ты даже не представляешь, как сильно заблуждаешься! Это не обычная книга. Это последние исследования в сфере зельеварения. Эта книга еще пишется — ее практически нет. В печатном виде, по словам профессора Снейпа, существует лишь пять предварительных экземпляров, два из которых — у самого Сликтона. Ты знаешь, сколько она стоит? Знаешь?

— Ну, хорошо, — миролюбиво заявил Драко, откидываясь на спинку стула. — Я понял: это очень редкая, чрезвычайно важная и безумно дорогая книга. Но какое это имеет отношение к тому, что я хочу тебе ее подарить?

Гермиона с явным недоумением на лице немо взирала на Малфоя. Затем наколдовала чернила, опустила голову и продолжила писать. А через пару секунд отчеканила:

— Такое, что я никогда и ни за что не приму столь дорогой подарок.

Некоторое время они молчали — слышно было лишь ее раздраженное сопение и скрип пера.

— Есть еще один вариант.

Она продолжала писать, не поднимая головы — рассчитывала, что он и так скажет.

Конечно же, ничего подобного не произошло.

Гермиона торопливо взялась складывать канцелярские принадлежности — еще чуть-чуть и выговор за опоздание ей, и правда, гарантирован. Хорошо, что она довольно неплохая волшебница — будет полностью готова минут через пятнадцать.

— Что же ты предлагаешь? — скорее из вежливости, чем из интереса уточнила она, поворачиваясь к парню.

Целую долгую минуту он просто смотрел ей в глаза. Затем, не меняя позы, медленно продолжил:

— Она станет такой же твоей, как и моей. Ты сможешь делать с ней все, что захочешь.

Она удивленно вскинула брови, предлагая ему конкретизировать свою мысль.

Секунда молчания.

— Выходи за меня замуж.

На нее словно вылили несколько литров ледяной воды. В ушах раздался звон, сердце забыло о своем предназначении и остановилось, дух перехватило — полжизни за глоток воздуха...

Беспомощно барахтаясь в холодной глубине его глаз, она пыталась ухватиться за обрывки рассудка.

Он ведь шутит, да? Он шутит?

А выглядит абсолютно серьезным.

Время остановилось, а затем спохватилось и понеслось вскачь. Секунды убегали, догоняя минуты, а она все так же потрясенно молчала. Уникальный случай — мозг Гермионы Грейнджер не мог выдать ни единой мысли.

Не меняя выражения лица, Драко неспешно поднялся и вышел, сопровождаемый абсолютной тишиной. А она так и осталась сидеть за столом. Ничего не изменилось. Абсолютно ничего не изменилось. Разве только сердце так и не начало стучать. У нее больше не было сердца. Оно утонуло, плавно опустившись на дно его серых глаз.

* * *

Она носилась по комнате как ловец, заметивший снитч. Вещи летали хаотично, но в чемодан укладывались в строгом порядке. Останови ее сейчас кто-нибудь и поинтересуйся, что она творит, вряд ли бы добился вразумительного ответа. Единственное, что она знала и в чем сейчас была полностью уверена — он ей нужен. И — Мерлин дай ей силы! — впервые в жизни, ей было по-настоящему наплевать на все остальное. Пусть мир рухнет — она не отступит, пока не выяснит, что, черт возьми, происходит между ними и что, на самом деле, он к ней чувствует.

Она сама толкнула его в объятия другой — практически подарила. А теперь собиралась отвоевать обратно. Она найдет его, даже если придется исколесить весь мир. Но для начала упростит себе задачу и заглянет к той, которая вполне может быть осведомлена, где именно нужно искать. Придется затолкать совесть на дно сознания и использовать весь свой актерский потенциал — информацию нужно выведать, не вызывая лишних подозрений.

Чемодан со щелчком захлопнулся, услужливо ткнувшись ручкой хозяйке в руку.

Последний штрих — на стол легла записка с заверениями о скором возвращении. Взамен нее в руки перекочевала полученная вчера колдография. Белый песок, синее море, разноцветные пальмы и подпись: "Привет из жарких краев!" — она понятия не имела, что это за место, но этого и не требовалось. Главное, что на колдографии было четко видно белоснежный двухэтажный дом, с порога которого ей приветливо махала рукой рыжеволосая девушка.

Пару секунд на контрольный осмотр деталей. Рука сжимает палочку, и глаза закрываются, но дом никуда не исчезает — картинка, запечатленная в мозгу, постепенно материализуется.

Медленно, но верно появляются знакомые ощущения — ее словно сдавливает со всех сторон железными обручами, и на секунду становится нечем дышать. А в следующий миг она уже стоит перед дверью небольшого симпатичного домика, точь-в-точь, как на колдографии, которую все еще сжимает в руке.

Здесь, наверное, очень красиво, но ей сейчас не до этого — от волнения пересохло в горле, а от избытка адреналина, выброшенного в кровь во время аппарации, мелко дрожат руки. Она поднимает одну из них, собираясь постучать, не замечая, что висящая над дверью композиция из ракушек уже несколько секунд мелодично позвякивает, извещая хозяев о прибытии гостей. Кулачок зависает в воздухе перед дверью, рывком распахнувшейся изнутри.

Такого поворота она не ожидала. Как бы там ни было, но она совсем не готова была встретить его здесь. Последние искры ее боевого запала зашипели и погасли под взглядом знакомых серых глаз.

— Драко?! — удивленно ахнула она.

Глава опубликована: 24.08.2014

Глава IV. О любовных метаниях

Минуту они стояли, молча разглядывая друг друга. Гермиона — с недоверием и радостным удивлением, Драко — безучастно, равнодушно, словно отгородившись. Впервые при взгляде на него Гермиона невольно сравнила его с неким Ледяным Принцем, околдованным мальчиком Каем, и ей показалось, что не в ее силах было спасти его. Она вдруг осознала, насколько сильно ее желание дотронуться до Драко, обнять его, почувствовать, как их измученные сердца бьются в унисон. Но она не могла — страх окутывал ее тоненькую фигурку, пробирался в душу: как он отреагирует? Сможет ли отпустить печальное прошлое, уступая место счастливому настоящему?

— Может быть, позволишь мне войти? — спокойно спросила Гермиона, стараясь ничем не выдать свое волнение.

Драко, по-прежнему не говоря ни слова, отошел от двери, пропуская ее в дом.

Здесь было красиво и тепло. Лучи солнца приветливо заглядывали в круглую комнату, обставленную просто и со вкусом. Распустившиеся цветы на подоконнике, открытые настежь окна, впускавшие в комнату влажный морской воздух, стол с фруктами, разложенными в продолговатые вазы — все это создавало уют, который так был необходим Гермионе. И она сразу почувствовала, как некий аромат счастья и любви витает в воздухе. Но не она была тому причиной. Не для нее было все это — этот хорошенький домик, эта гостеприимная комната; не для нее здесь был этот красивый и холодный юноша. Та, что купалась теперь в блаженстве юношеских чувств, с огненными кудрями, рассыпанными по спине, в летнем ярком сарафане и с беззаботной улыбкой спускалась вниз по лестнице к ним, и Гермионе показалось, что это не Джинни Уизли, а сам рыжеволосый ангел счастья сошел с небес.

— Гермиона, мы так рады, что ты приехала! — воскликнула Джинни и с жаркими объятиями бросилась к девушке.

Мираж рассеялся — перед ними снова была веселая и земная Вирджиния Уизли, но Гермиона теперь не могла отделаться от мысли, что, несмотря на такой радушный прием со стороны подруги, Драко не разделяет ее радости. Судя по его взгляду, пустому и холодному, когда он посмотрел на нее, и наполненного любовью, когда он перевел глаза на Джинни, Гермиона поняла — она здесь лишняя. Горький комок сжался в горле, но она взяла себя в руки и позволила подруге проводить себя наверх.