— Ну... в основном они берут из них и плохое, и хорошее.

— Ага! Это очень хорошо сочетается с Первоначальным Гностицизмом, как я давно подозревал. Да, похоже сильные чувства неблагоразумны. Ты упаковал свои сувениры? Хорошо. Кстати, как ты вернешься? Я заметил, что твои сандестины рассыпались в прах.

— Мне нужно только идти к порталу вдоль вот этой линии.

— Очень умная теория! Она предполагает целиком новую революционную логику.

Одна из далеких гор выбросила струю синей магмы, чтобы выразить недовольство.

— Все как всегда! Концепция Додара почти суеверно непостижима.

— Вовсе нет! — твердо объявил Додар. — Последний рассказ, который проиллюстрирует мою точку зрения — но нет! Я вижу, что Шимрод собирается уходить. Счастливого пути!

Шимрод нащупывал свой путь вдоль пряжи, иногда сразу в нескольких направлениях, проходя через облака едкой музыки, благодаря мягким внутренностям которых он воспринимал причудливые мертвые идеи.

Зеленые и синие ветры, налетавшие сверху и снизу, били по нему с такой силой, что он начал бояться за нить, которая стала на удивление упругой. Наконец клубок снова стал таким же большим, как раньше, и Шимрод понял, что он недалеко от портала. И тут он обнаружил сандестина в виде юноши со свежим лицом, сидевшего на камне и державшего конец нити.

Шимрод остановился. Сандестин лениво встал.

— Ты принес тринадцать безделушек?

— Да, и готов вернуться.

— Отдай их мне; я должен пронести их через вихрь.

— Лучше, чтобы я пронес их, — возразил Шимрод. — Они слишком нежные, чтобы ими занимался кто-то второстепенный.

Сандестин отбросил свободный конец клубка и исчез в зеленом тумане; Шимрод выпустил из рук бесполезный клубок. Время шло. Шимрод ждал, чувствуя себя все хуже и хуже. Диски показывали нелепые изображения, еще немного — и защитный плащ протрется.

Сандестин вернулся, с видом того, кому больше нечем заняться.

— Мне велели то же, что и раньше. Отдай безделушки.

— Ни одну. Неужели твоя хозяйка считает меня идиотом?

Сандестин исчез в путанице зеленых перепонок, с сардонической усмешкой поглядев через плечо.

Шимрод вздохнул. Предательство, абсолютное и несомненное. Он вынул из рюкзака несколько вещей, данных ему Мургеном: сандестина из породы гексаморфов, несколько капсул с газом и плитку, покрытую заклинанием Непобедимого Удара.

— Проведи меня через вихрь, обратно на поляну у Уголка Твиттена, — сказал Шимрод сандестину.

— Сфинктер запечатан твоими врагами. Мы пойдем в обход, через пять трещин и искаженное пространство. Обволоки себя газом и приготовься использовать заклинание.

Шимрод окружил себя газом из одного из пузырьков; тот прилип к нему, как сироп. Сандестин долго вел его, пока не разрешил отдохнуть.

— Расслабься; мы должны подождать.

Прошло непонятно сколько времени, и сандестин заговорил.

— Приготовь заклинание.

Шимрод перенес слоги в мозг, и руны растаяли, оставив пустой черепок.

— Сейчас. Говори заклинание.

И Шимрод оказался на той самой поляне, на которую он пришел вместе с Меланчой. Ее нигде было не видно. Стоял поздний полдень серого холодного дня. Поздняя осень или зима. Облака низко висели над поляной; черные могучие ветви деревьев закрывали небо. На утесе не было и намека на железную дверь.

Этим зимним вечером в «Улыбающемся солнца и Плачущей луне» было тепло, уютно и почти пусто. Владелец, Хокшанк, приветствовал Шимрода вежливой улыбкой.

— Счастлив видеть вас, сэр. Я боялся, что с вами случилось какое-нибудь несчастье.

— Ну, по большому счету, вы были правы.

— В этом нет ничего нового. Каждый год на ярмарке исчезает множество людей.

Одежда Шимрода изорвалась, ткань сгнила. Посмотрев на себя в зеркало, он увидел впавшие щеки, вытаращенные глаза и подбородок, покрытый коричневыми пятнами, как на потемневшем от непогоды дереве.

После ужина он уселся у камина и глубоко задумался. Маленча послала его в Ирели с одной из нескольких возможных целей: добыть тринадцать камней, убить, или обеими. Кажется главной целью была его смерть. Иначе она могла бы разрешить ему принести геммы ей. Ценой невинности? Шимрод улыбнулся. Она бы нарушила свое обещание с такой же легкостью, как предала его.

Утром Шимрод заплатил по счету, приладил перья на новые сапоги и улетел из Уголка Твиттена.

На следующий день он уже был в Трильде. Под низко опустившимися облаками луг казался блеклым и грустным. Особняк окружала атмосфера заброшенности. Шимрод осторожно подошел, остановился и внимательно оглядел дом. Входная дверь была приоткрыта.

Он медленно прошел через сломанную дверь и вошел в гостиную, где обнаружил труп Грофине, подвешенный на потолочных балках за длинные ноги; его жгли на огне, пытаясь заставить открыть местоположение сокровищ Шимрода. Судя по виду сначала на жаровне сожгли его хвост, дюйм за дюймом. А потом в огонь опустили голову. Он, без сомнения, бился в истерике, страдая от ужасной боли, своей слабости и страха пред огнем, и выдал им все. А потом, чтобы прекратить его крики, кто-то разрубил его обожженное лицо огромным ножом.

Шимрод посмотрел под камином, но черный шишковатый кирпич со всеми его магическими приборами исчез. Он и не ожидал ничего другого. Шимрод знал начала искусства, несколько трюков и пару неплохих заклинаний. Да, не великий маг, а сейчас вообще не маг.

Меланча! Она верила ему не больше, чем он ей.

Тем не менее, он не сделал ей ничего плохого, а она запечатала портал, чтобы он умер в Ирерли.

— Меланча, мерзкая Меланча! Ты заплатишь за свои преступления.! Я спасся и победил, но в мое отсутствие я потерял свои сокровища, а Грофине — жизнь. Ты будешь страдать! — яростно выкрикнул Шимрод.

Он обошел особняк. В его отсутствие воры ограбили Трильду; их тоже надо найти и наказать. Но кто они?

Домашний Глаз! Установленный именно для таких случаев! Но нет, сначала надо похоронить Грофине; он так и сделал, вырыв могилу в беседке за особняком. Туда он положил труп друга вместе с его маленьким имуществом. Закончив в последних лучах угасающего дня, он вернулся в дом, зажег все лампы и развел огонь в камине. Тем не менее Трильда казалась какой-то мрачной.

Шимрод снял Домашний Глаз с высокого бруса, поставил его на столик в гостиной, проговорил заклинание и начал смотреть то, что произошло в доме в его отсутствие.

Первые несколько дней не происходило нечего особенного. Грофине ревностно исполнял свой долг и все шло хорошо. Потом, посреди медлительного летнего полудня, малый страж выкрикнул:

— Два незнакомца непонятного рода. Приближаются с юга!

Грофине поспешно надел шлем и встал в двери с видом, который он считал властным.

— Незнакомцы! — крикнул он. — Будьте добры, остановитесь! Это Трильда, особняк великого мага Шимрода, и он сейчас под моей защитой. Я не знаю, кто вы и что вам надо, поэтому, будьте добры, уходите.

— Мы хотим только немного освежиться, — ответил голос. — Дайте нам кусок хлеба, немного сыра, бокал вина, и мы уйдем.

— Не подходите ближе! Я принесу вам еды и вина, но стойте там, где стоите, а потом идите своим путем. Таковы мои приказы!

— Сэр рыцарь, мы поступим так, как вы приказываете.

Грофине, польщенный, отвернулся, и тут же его схватили и крепко связали кожаными ремнями; так начался кошмар того летнего полдня.

Захватчиков было двое: высокий красивый человек с одеждами и манерами джентльмена, и его подчиненный. Джентльмен был силен и очень ловок; блестящие черные волосы обрамляли правильные черты лица. Он носил темно-зеленую кожаную куртку и черную накидку, на поясе висел длинный рыцарский меч.

Второй грабитель был на два дюйма ниже, и на шесть дюймов толще. Сжатые и перекошенные черты лица, как если бы он все время морщился. На рот спускались мускатно-коричневые усы. Тяжелые руки и тонкие ноги; казалось, что ему больно ходить, и поэтому он шел осторожной семенящей походкой. Именно он пытал Грофине, пока другой, развалясь за столом, пил вино и выдвигал предположения.