— Будет лучше, если его понесешь ты. С моим счастьем ворона схватит его и унесет прочь.

Глинет заглянула внутрь и даже вскрикнула от удивления.

— Нерульф из него все вытряхнул; а сейчас я вижу золото, серебро и медь!

— Это магический кошелек, и мы никогда не обеднеем, пока он в безопасности.

Глинет сунула кошелек за лиф платья.

— Я буду настолько осторожной, насколько возможно. — Она взглянула на тропинку. — Быть может мне стоит пойти к пруду и объяснить дриадам, какую ужасную ошибку они сделали...

— Ты никогда не найдешь их. Кроме того они бессердечны, как фейри, или еще хуже. Они могут и тебе что-нибудь сделать. Давай уйдем отсюда.

Ближе к вечеру они пришли к развалинам христианской часовни, построенной давно забытыми миссионерами. Рядом росли слива и айва, ветки которых ломились от фруктов.

Сливы оказались спелыми; айва же горчила, несмотря на прекрасный цвет. Глинет собрала множество слив, которые стали их скудным ужином. Потом она нарвала травы и сделала мягкие кровати среди упавших камней. Все это время Друн сидел, слепо глядя вдоль реки.

— Мне кажется, что лес кончается, — сказал Глинет Друну. — Вскоре мы будем в безопасности среди цивилизованных людей. Тогда у нас будет хлеб, мясо и молоко, и еще настоящие кровати.

Над лесом Тантраваллес горел закат, который превратился в сумерки.

Друн и Глинет забрались в кровати и быстро заснули.

Где-то перед полночью на небо поднялся месяц, бросил свой свет на реку и осветил лицо Глинет; девочка проснулась. Какое-то время она лежала в полусне, слушая сверчков и лягушек... Внезапно до нее донесся далекой тяжелый топот копыт. Потом он стал громче, к нему добавился звон цепей и скип кожаных седел. Глинет приподнялась на локте и увидела дюжину всадников, скачущих по дороге вдоль реки. Они сидели, низко пригнувшись к седлу, сзади развевались плащи; свет месяца освещал их древнюю упряжь и черные кожаные шлемы с пылающими наушниками. Один из всадников, почти уткнувшийся головой в лошадиную гриву, повернулся и поглядел на девочку.

Лунный свет осветил его мертвенно-бледное лицо; затем призрачная кавалькада ускакала. Топот стал ослабевать и скоро исчез.

Глинет опять легла на траву и наконец заснула.

На рассвете Глинет тихо встала; она попыталась выбить искру из огнива, которое нашла вчера, и разжечь костер, но у ней ничего не получилось.

Друн проснулся и закричал от ужаса; потом быстро подавил крик.

— Это был не сон, — сказал он через мгновение.

Глинет осмотрела глаза Друна.

— Все те же золотые круги.

Она поцеловала Друна.

— Не переживай, мы найдем способ вылечить тебя. Помнишь, что я сказала вчера? Магия дала, магия возьмет.

— Я уверен, что ты права, — глухо сказал Друн. — В любом случае словами горю не поможешь. — Он встал на ноги, почти немедленно запнулся за корень и упал. Раскинув руки в стороны, он зацепил цепочку, на которой висел амулет; оба взлетели в воздух.

Глинет подбежала к нему.

— Ты сильно ударился? О, бедное колено, все в крови от этого острого камня!

— Плевать на колено, — прохрипел Друн. — Я потерял талисман; я порвал цепочку и он улетел!

— Он не убежит, — рассудительно сказала Глинет. — Сначала я перевяжу колено, а потом найду талисман.

Она оторвала полосу от юбки и промыла царапину водой из маленького ручья.

— Сейчас кожа высохнет, я перевяжу рану и вскоре ты будешь такой же резвый, как всегда.

— Глинет, найди талисман, пожалуйста. Это надо сделать как можно быстрее. А что, если его утащит мышь?

— Тогда она станет самой храброй мышью в мире! Кошки и совы будут поджимать хвост и спасаться бегством. — Она потрепала Друна по щеке. — Сейчас найду... Он должен быть где-то там. — Он встала на четвереньки, посмотрела там и здесь, и почти тут же увидела амулет. Как назло, кабошон ударился о камень и разбился на дюжину кусков.

— Ты его видишь? — с беспокойством спросил Друн.

— Мне кажется, что он в этой куче травы. — Глинет нашла маленький гладкий камень, и вложила его в зажим. Ударив амулетом по краю валуна, она опустила защелку и камень встал на место. — Вот он, в траве! Сейчас починю цепочку.

Она расправила перекошенное звено и повесила амулет на шею Друну, к его огромному облегчению.

— Вот так, как новый.

Оба позавтракали сливами и пошли вдоль реки.

Лес превратился в рощи, разделенные лугами с высокой травой, волнуемой ветром. Они прошли мимо пустой хижины, убежища для тех пастухов, которые осмеливались пасти свои стада так близко к волкам, грисвольдам и медведям.

Еще одна миля, потом еще одна, и они подошли к приятному двухэтажному коттеджу, под верхними окнами которого висели ящики с цветами. Каменная изгородь окружала сад, в котором росли незабудки, желтофиоль, анютины глазки и луговой сивец. Пара дымовых труб на каждом коньке крыши кончались колпаками, находившимися высоко над свежей чистой соломой. Дальше по дороге виднелась деревня с серыми каменными домами, сгрудившимися в низине. Старуха в черном платье и белом переднике пропалывала сад.

Увидев Друна и Глинет она выпрямилась, покачала головой и вернулась к работе.

Когда Глинет и Друн подошли к воротам, на маленьком крыльце появилась округлая хорошенькая женщина средних лет.

— Дети, что вы делаете здесь, так далеко от дома?

— Мы бродяги, госпожа, — ответила Глинет. — Боюсь, что у нас нет ни дома, но семьи.

Женщина удивленно посмотрела туда, откуда они пришли.

— Но эта дорога никуда не ведет!

— Мы прошли через лес Тантреваллес.

— Тогда вы родились в рубашке! Как вас зовут? Вы можете называть меня дама Мелисса.

— Я Глинет, а это Друн. Фейри пустили пчел ему в глаза, и сейчас он ничего не видит.

— Ах! Какое горе! Они часто бывают такими жестокими. Подойди сюда, Друн, разреши мне увидеть твои глаза.

Друн шагнул вперед и дама Мелисса изучила концентрические желто-золотые кольца.

— Я знаю пару магических трюков, но не так много, как настоящая ведьма, и ничего не могу для тебя сделать.

— Возможно вы можете продать нам немного хлеба и сыра, — предположила Глинет. — Вчера и позавчера мы не ели ничего, кроме слив.

— Конечно, и не думайте мне платить. Дида? Где ты? У нас тут пара голодных детей! Принеси из молочной молоко, масло и сыр. Входите, дорогуши. Идите на кухню, а я подумаю, что мы можем найти для вас.

Когда Глинет и Друн уселись за шероховатый деревянный стол, дама Мелисса подала им только что испеченный хлеб, густой суп из баранины и ячменя, вкусного цыпленка, зажаренного с шафраном и орехами, и, наконец, сыр и сочный зеленый виноград.

Сама дама Мелисса сидела рядом, пила чай из листьев вербены и с улыбкой смотрела, как они едят.

— Я вижу, что вы оба здоровые молодые люди, — сказала она. — Вы брат и сестра?

— Так может показаться, — сказала Глинет. — Но, откровенно говоря, мы не родственники. Но мы оба пострадали от несчастий, и мы считаем, что нам надо быть вместе, потому что никого другого у нас нет.

— Вы находитесь в Дальнем Дауте, — успокаивающе сказала госпожа Мелисса, — вне этого ужасного леса, и я уверена, что ваша жизнь изменится к лучшему.

— Я тоже надеюсь на это. Нам нечем вас поблагодарить за замечательный обед, но мы не хотим навязывать себя. Если вы извините нас, мы пойдем своей дорогой.

— Почему так быстро? Уже полдень. Я уверена, что вы устали. Наверху есть замечательная комната для Гвинет, а на чердаке хорошая кровать для Друна. Вы поужинаете хлебом с молоком и парой кексов, поедите яблок, мы сядем у огня и вы расскажете мне свои приключения. А завтра, когда отдохнете, пойдете своей дорогой.

Глинет заколебалась и взглянула на Друна.

— Оставайтесь, — попросила дама Мелисса. — Иногда здесь так одиноко с капризной старой Дидой.

— Мне все равно, — сказал Друн. — Возможно вы сможете сказать нам, где найти могущественного волшебника, который уберет пчел из моих глаз.

— Я подумаю об этом деле и спрошу Диду; она знает понемногу обо всем.