Этим ясным утром казалось, что замок и Долина Эвандер спят летаргическим сном. Ни один крестьянин не пахал поле и не шагал по дороге, нигде не было видно и солдат Карфилхиота. Ска, с большими усилиями, протащили четыре больших катапульты через пустоши, вверх по склону горы и сейчас тащили по тому самому кряжу, который господствовал над Тинизин Фиралем. Пока Аилл смотрел на них, орудия ощутимо приблизились. Тяжелые военные машины, способные с этого расстояния добросить валун весом в сто футов до Тинзин-Фираля, сломать зубец, проломить отверстие, снести стену и, постепенно, повторными ударами, повалить всю башню. С компетентными инженерами и одинаковыми снарядами, они могли стрелять почти точно.

Вскоре ска уже устанавливали их на краю смотровой площадки, нависавшей над Тинзин-Фиралем.

На террасу вышел Карфилхиот, одетый в бледно-голубой утренний халат: вероятно он только что встал с кровати. Лучники ска немедленно выскочили вперед и через горлышко полетел поток стрел. Карфилхиот, недовольный тем, что помешали его утренней прогулке, укрылся за мерлоном.

На крыше появились трое его придворных и быстро установили вдоль парапета металлическую сетку, защищающую от стрел; после чего Карфилхиот опять стал наслаждаться утренним воздухом. Одни ска, обмениваясь ироническими замечаниями, с недоумением смотрели на него; другие в это время загружали катапульты.

Аилл знал, что должен идти, но не мог оторваться от зрелища. Сцена воздвигнута, занавес поднят, актеры появились: сейчас начнется драма. Ска начали вращать лебедки. Массивные силовые балки оттянулись назад, со стоном и скрипом; в метательные ложки поместили каменные снаряды. Главный лучник покрутил винты, наводя на цель.

Все было готово для первого залпа.

Только тут Карфилхиот, казалось, заметил угрозу своей башне. Он сделал раздраженный жест рукой и через плечо выговорил какое-то слово. В то же мгновение рухнули каменные опоры, поддерживавшие смотровую площадку, и катапульты, снаряды, валуны, лучники, инженеры и обычные солдаты покатились вниз. Они падали долго и обманчиво медленно: вниз, вниз, крутясь, изгибаясь и подпрыгивая; последнюю сотню футов они проскользили, и, наконец, отталкивающая груда камня, дерева и сломанных тел замерла у подножия утеса. Карфилхиот в последний раз обошел террасу и вошел в замок.

Ска осознали положение, скорее сурово, чем со злостью. Аилл отпрянул назад, чтобы ска не увидели его. Самое время отправиться в путь, и идти как можно быстрее. Он по-новому посмотрел на каменный алтарь. Карфилхиот, безусловно, был мастером коварных трюков. Мог ли он оставить самую высокую точку окрестностей без защиты от предполагаемых врагов? Аилл, внезапно занервничав, в последний раз посмотрел на Тинзин-Фираль. Рабочие команды ска, похоже состоящие из рабов, тащили по кряжу бревна. Ска, несмотря на потерю всех катапульт, не собирались снимать осаду.

Аилл смотрел минуту, потом две. Отвернувшись он края обрыва, он обнаружил, что стоит перед патрулем из семи человек в черной одежде ска: капрал и шесть солдат, двое натянули луки.

Аилл поднял руки вверх.

— Я — простой путешественник; дайте мне уйти.

Капрал, высокий человек со странно свирепым лицом, недоверчиво гортанно крякнул.

— Здесь, на вершине горы? Ты шпион!

— Шпион? И что я могу узнать и рассказать? Что ска осаждают Тинзин-Фираль? Я пришел сюда, чтобы безопасно обойти сражение.

— Сейчас ты будешь в безопасности. Пошли; даже двуногих[31] можно использовать.

Ска забрали меч Аилла и накинули ему на шею веревку. Вслед за ска он спустился с Так-Тора, прошел через горлышко и очутился в лагере ска. С него сняли всю одежду, постригли наголо и заставили вымыться желтым мылом с водой, после чего выдали новую одежду из серой грубой ткани; кузнец надел ему на шею железный ошейник с кольцом, к которому можно было прикрепить цепь.

Потом Аилла схватили четыре человека в серых туниках и наклонили над бревном. Его штаны спустили, и кузнец выжег раскаленным железом клеймо на его правой ягодице. Аилл услышал шипение горящей плоти и почувствовал запах, от которого его вырвало; те, кто держал его, выругались и отскочили назад, хотя и продолжали держать его, пока перевязывали его рану. Потом Аилла вздернули на ноги, и сержант ска подозвал его к себе.

— Надень штаны и иди сюда. — Аилл подчинился. — Имя?

— Аилл.

Сержант записал в гроссбухе.

— Место рождения.

— Не знаю.

Сержант опять что-то записал и поднял голову.

— Друг, сегодня твой счастливый день; теперь ты можешь называть себя скалинг, и ты только на одну ступень ниже настоящих ска. И запомни: не допускаются насилие против ска или скалинга, сексуальные извращения, грязная одежда, неподчинение приказам, угрюмость, наглость, свирепость или необузданность. Забудь о прошлом; оно тебе приснилось! Сейчас ты скалинг, и навсегда останешься им. Я отправляют тебя в группу Тауссига. Подчиняйся ему, честно работай и тебе будет не на что жаловаться. Тауссиг вон там; иди и доложи о себе.

Тауссиг оказался невысоким седым скалингом, наполовину ходившим, наполовину прыгавшим на одной нормальной ноге и второй скрюченной; он постоянно напряженно махал руками и сердито щурился бледно-голубыми глазами, как если бы всегда на кого-то злился. Он быстро оглядел Аилла и прикрепил к его ошейнику легкую длинную цепь.

— Я Тауссиг. Забудь свое имя, как бы тебе не звали. Теперь ты Тауссиг Шесть. Если я закричу «Шестой», значит я имею в виду тебя. Я жестко руковожу отделением. Я соревнуюсь с другими отделениями. Чтобы мне понравиться, ты должен делать все то, что делают остальные отделения. Понял?

— Я понял ваши слова, — ответил Аилл.

— Нет, так не отвечают. Скажи «Да, сэр!»

— Да, сэр.

— Я уже чувствую в тебе возмущение и сопротивление. Берегись! Я честный человек, но не прощаю ничего. Работай изо всех сил, или даже лучше, и мы все получим высокий ранг. Медленно и лениво, и тогда я буду страдать, как и ты, а этого не должно произойти! Давай, за работу!

С добавлением Аилла группа Тауссига стала полностью укомплектована: шесть человек. Тауссиг привел их в каменистый овраг и там, под палящими лучами солнца, они стали таскать бревна на кряж и с него, туда, где ска и скалинги вместе строили деревянный туннель к воротам Тинзин-Фираля: ска собирались провести через него таран. С парапетов крепости лучники Карфилхиота высматривали цели, ска или скалингов, все равно: показаться им хоть на миг означало получить сверху стрелу.

Когда туннель достиг середины седловины, Карфилхиот поднял на башенку онагр и на туннель посыпались стофунтовые камни. Однако они не могли повредить сооружению из упругих бревен, искусно соединенных между собой: камни сбивали кору, расщепляли поверхность и валились в расселину.

Аилл быстро обнаружил, что его товарищи по отделению не больше настроены повысить ранг Туссига, чем он сам.

Тауссиг, подпрыгивая и хромая, носился взад-вперед, как безумный; он призывал, угрожал и оскорблял.

— Пятый, толкай плечом! Тяни, тяни. Ты что, заболел? Третий, всем телом! Тяни же! Шестой, я смотрю за тобой! Я знаю твою породу! Я уже взял твой след! — Насколько Аилл смог определить, отделение Тауссига работало точно так же, как и остальные, и он с холодным безразличием слушал завывания Тауссига. Утренняя катастрофа ошеломила его; он только начинал осознавать в полной мере, что произошло.

В полдень скалингов накормили хлебом и супом. Аилл, в немой задумчивости, сидел на левой ягодице. Утром его соединили с Яне из Северного Ульфа, неразговорчивым человеком лет сорока, невысоким и жилистым, с длинными руками, грубыми черными волосами и измученным кожистым лицом. Яне какое-то время наблюдал за Аиллом, а потом хрипло сказал:

— Ешь, парень; надо сохранять силы. Сколько не думай — лучше не станет.

— У меня есть неотложные дела.

— Забудь о них; у тебя началась новая жизнь.