Полицейский не поверил: девочка, хотя и одета вовсе не бедно, на аристократку совсем непохожа. Да и кто аристократку отпустит головастиков да улиток ловить? Да ещё позволит смеющийся череп к берету прицепить?

— А где твой дом?

— Во дворце.

— Шутница! — полицейский и про себя мог бы сказать, что во дворце живет, город в окрестностях все называют «Дворец», — Сама знаешь, дети твоего возраста в это время должны быть в школе. Так что, либо говоришь, из какой ты школы, и я отведу тебя туда, и пусть директор разбирается, либо молча идешь со мной в отделение, и неприятности будут уже у твоих родителей.

— Но мне не зачем быть в школе. Я ещё зимой сдала все экзамены. У меня даже свидетельство есть!

— Покажи!

- Вот.

Стандартное свидетельство об окончании начальной школы. Корочка с фотографией на имя Марины Херктерент плюс сложенный в несколько раз лист с оценками. Дата выдачи — середина первого месяца этого года. Оценки… М-да, у своих детей такого количества «отлично» полицейский за всю жизнь не видывал. Интересно, что бы он сказал, узнав, что у Марины есть свидетельства и за два следующих класса? Странное имя девочки не удивило. Его младший сын примерно такого же возраста. После объявления о рождении в тот год у Императора дочери, на родителей словно помешательство нашло — новорожденных девочек все стремились назвать странным именем. Как у принцессы. У полицейского родился сын. Будь дочь — жена непременно бы назвала Мариной.

Не помнил он среди примерных девочек любительниц ловить головастиков и расхаживать в морпеховском берете.

— А здесь-то что делаешь?

— Мальчишек из первой школы жду. После уроков собирались идти вторую бить, — полицейский усмехнулся. Он местный, и когда-то учился во второй. Годы прошли —, а ничего не изменилось. Сын тоже учится во второй. Успехи так себе, но как подраться — один из первых. В независимости от результата драки приходил домой жизнерадостный «Как я его!» или «Как он меня!». С десятку назад пришел домой с синяком под глазом. И очень тихий. Отец, не имеющий ничего против драк между сверстниками, всегда принимает меры, если великовозрастные балбесы начинают задирать мелкоту. Сын молчал недолго. Потом заплакал, и сказал, что вместе с первой школой пришла какая-то маленькая черноволосая девчонка из дворца. И отколотила чуть ли не половину второй. Она-то сыну глаз и подбила. А плакал, ибо стыдно, что с девчонкой не справился. Вот это, значит, кто сына побил! При том, что она на голову ниже!

— Отличница, а дерёшься! — сказал полицейский, возвращая свидетельство.

Марина пожимает плечами, мол, что тут такого, дерусь и дерусь.

-Тебе не синяки наставлять надо, а в школу имени Сордара III идти. Там как раз таким с кучей «отлично» и место.

— А где такая? А то я что-то про такую не слышала. К тому же, любая школа, это так скучно…

— Странно, что ты про эту школу не слышала. Её даже один из соправителей в своё время заканчивал. Когда-то и я мечтал поступить, но мозгов не хватило. Слухи ходят, что в этом году туда старшая принцесса поступать будет.

Полицейский не заметил заговорщических огоньков, заигравших в глазах Марины.

Вернувшись вечером домой излюбленным путём — через дворцовую ограду — Марина тут же отправилась в библиотеку. В первом же справочнике на первой странице обнаружилась искомая школа. Основатель — «ныне благополучно правящий Император». О как!

Школа имени Сордара III. Любимый проект Саргона в области образования. Вскоре после рождения сына император заявил: «Зачем мне одному три Загородных дворца?» — и нанял архитекторов, занявшихся переоборудованием имеющихся зданий и постройкой новых. Открытие школы приурочили к пятой годовщине коронации. Невиданными зарплатами в школу сманили лучших педагогов империи.

В первую очередь, школа славится преподаванием гуманитарных дисциплин, но и среди известных ученых тоже хватает закончивших её.

Любой успешно закончивший школу первой ступени может сдать вступительные экзамены в школу. Принимают лучших со всей страны. Обучение формально платное, но фактически подавляющее большинство учится за счёт императорской стипендии. Любому, набравшему проходной балл, из императорской казны автоматически оплачивается первый год обучения. При переводе в следующий класс — второй и так далее. Реально платят только родители детей из очень богатых семей. Опять же, богатство не освобождает от сдачи экзаменов. Пропуск в школу — только способности учеников.

Мальчишки из Первой школы считают лучшим художником в мире Марину. Причина — в умении Марины за считанные секунды рисовать карикатуры хоть на кого и столь же быстро сочинять язвительные стишки.

Нелюбимый всей Первой учитель математики рвал и метал, но так и не смог найти, кто изобразил его в виде ученой свиньи из цирка, пляшущей на задних ногах. В виде дрессировщика с хлыстом изображалась его, похожая из-за костлявости на смерть, супруга. Хоть карикатура и не подписана, а едва взглянув, узнаешь изображенных, если хоть раз их прежде видел.

Орал: «Да я этой свинье все уши оборву!»

Через несколько дней обнаружил в почтовом ящике толстый конверт. В нём оказалась пара вяленых свиных ушей и записка: «Не утруждайте себя! Сама оторвала и прислала. Свинья Хрю-Хрю». После получения письма, математик частенько заставлял того или иного ученика написать фразу из него. И тщательно сравнивал написанное. Ничего не добился, а кличка «Свинячьи уши» с той поры прилипла намертво.

Учитель рисования из второй школы тоже ищет автора карикатур, правда, совсем с иной целью. Он неоднократно говорил ученикам: «Я знаю, что вы знаете, кто это рисует. Так передайте ему или ей (я почти на сто процентов уверен, что автор девочка) — хватит прятаться. Автор талантлив. Пусть прекратит заниматься глупостями, и займётся рисованием профессионально». Марине, разумеется, всё передали, предложили сходить к нему, причем предложили одновременно мальчишки и из первой, и из второй. А она почему-то обиделась, и впервые за время знакомства, заплакала. Ребята смотрели друг на друга, и ничего не понимали.

— Ребята, спасибо вам. Вы хотели как лучше… Но вы просто не видели, как рисует моя сестра. Нас учили одному и тому же. Но она гений, а я, как художник, посредственность. Я не хочу, чтобы обо мне когда-нибудь сказали: «А, эта серость, сестра великой…» -в общем, её фамилию вы ещё услышите… И давайте, забудем об этом. Пусть одни бесятся, а другие «гения» ищут. Так гораздо веселее жить. Это же так скучно, когда развлечение становится обязательным!

От вида Марины, Софи чуть не упала в обморок. Берет лихо заломлен за ухо. Серебряный череп-эмблема весело скалится. Футболка прожжена в нескольких местах. Руки все в ссадинах, на ногти лучше не смотреть. Шорты — словно у солдат тропических частей, левая коленка замотана грязноватым бинтом. А что это на щиколотке? Софи пригляделась… Мама дорогая! К ноге пристегнуты ножны, из них выглядывает рукоятка ещё одного штык-ножа.

Вместо приветствия:

-Ну, у тебя и физиономия! От поноса, что ли?

Софи испепеляющее глянула на отца. Хорошо, хоть косметика скрывает настоящий цвет щек — и Саргон, и Софи прекрасно знают: Еггты, особенно женщины, от ярости бледнеют. А у Софи сейчас крайняя степень бешенства.

Марина молниеносно показывает сестре язык и испаряется, прежде чем Софи успевает что-либо сказать.

— Вы ей позволяете общаться с, — Софи чуть не сказала любимую фразу Кэретты «детьми не нашего круга», что в устах императрицы — самое крепкое ругательство, но вовремя вспоминает, что представления о «нашем круге» у отца и матери различаются кардинально, — с… обычными детьми.

Во взгляде отца сверкнул металл. Плотно сжатые кулачки заметил. Дочь временами слишком напоминает мать. Что гораздо хуже — не только внешностью.

— Не забывай, я вырос среди таких же, как ты выражаешься, «обычных детей», и сам был таким же «обычным ребёнком«… Только больно уже необычным было то сложное время… И у обычных детей сбывались мечты. А я мечтал стать пилотом. И стал им.