Это далеко не все. Показатели спонтанных мутаций свидетельствуют, что такого рода генетических «опечаток» ныне приходится до двухсот (!) на каждого человека. Помимо генетических аномалий, необходимых и достаточных для появления соответствующих нарушений, существует намного больше многофакторных заболеваний, в которых соучаствуют определенные гены, создавая ту или иную степень предрасположенности к конкретным заболеваниям, например к большинству разновидностей рака, сахарному диабету, гипертонии.

Ранние евгеники наивно полагали, что достаточно будет просто не позволять людям с наследственными заболеваниями иметь детей, чтобы с каждым поколением появлялось все больше здоровых людей. Но патологические гены чаще всего рецессивны. То есть количество носителей нежелательных генов намного превышает количество активно больных, и отказ больных людей производить потомство мог бы дать лишь крайне медленный спад заболеваемости в последующих поколениях. Например, если та или иная наследственная патология проявила себя у 1 % населения, потребуется девяносто поколений, чтобы снизить этот показатель до 0,01 %, и девятьсот (!) поколений — при условии произвольного спаривания, — чтобы понизить этот показатель до одного случая на миллион. Но и тогда естественные спонтанные мутации будут продолжаться, так что воевать с ними придется до бесконечности.

Сегодня, конечно, быстро развивается генная инженерия. В случае, если один или оба будущих родителя являются носителями генетических заболеваний, врач может осуществить искусственное осеменение in vitro и затем провести так называемый эмбриональный скрининг — доимплантационную генетическую диагностику, чтобы выбрать здоровый эмбрион для имплантации в матку. Подобные «чудеса» уже теперь предпринимаются на добровольной основе. В недалеком будущем станет возможным вносить изменения в эмбриональные, а не только соматические (не участвующие в размножении) клетки. Это включается в общую перспективу евгенических возможностей, которую иногда называют терапией зародышевого пути.

Вопрос заключается в следующем: имеют ли родители моральное право производить на свет детей с нездоровой наследственностью? Философ и теолог Эммануил Левинас говорит: «Мой сын — не просто мое создание, как стихотворение или вещь. Он — не моя собственность».

Есть серьезные основания относиться к возможности искусственного конструирования детей очень осторожно. Сразу же можно назвать фактор, связанный с риском медицинских ошибок. Ошибки всегда возможны. Вместе с тем, это не мешает нам пользоваться медицинскими услугами.

Но есть более общий фактор — этический. В самом деле, не является ли самым главным в обсуждении евгеники тот момент, что кто-то, основываясь на локальных критериях, берет на себя право решать, какие свойства и способности человека имеют право на существование, а какие — нет? Ключевой вопрос: как общество (социальная евгеника) или личность (личная евгеника) могут решить, какие свойства допустимы у потомства? Вправе ли общество влиять на решения социальной и личной евгеники, можно ли их регулировать? Именно этот вопрос, его открытость, а не всегда «фанатизм и мракобесие», работает, когда терапию зародышевого пути считают противоестественной. В самом деле, имеем ли мы право играть роль Творца?

Следить за ходом эволюции всегда было делом не футурологов, а палеонтологов — они занимаются изучением окаменевших костей, сохранившихся с древнейших времен. Как выяснили специалисты, возраст человеческого семейства гоминидов составляет по меньшей мере 7 млн лет. Именно столько времени прошло с тех пор, как появился небольшой по размеру проточеловек sahelanthropus tchadensis. С той поры наше семейство пополнилось (этот вопрос все еще активно обсуждается специалистами) рядом новых, довольно своеобразных видов. Сегодня нам известно о девяти, хотя где-то, безусловно, скрываются и другие персонажи этой истории.

Некоторые из этих видов представляют настоящую загадку.

В 1913 году в Африке близ городка Боскоп (Boskop) были найдены странные кости черепа — непропорционально большие. Позднее, описывая их в журнале Nature, исследователь Фредерик Фитцсимонс сообщил: останки принадлежали людям, которые жили около 30 тыс. лет назад. И объем их мозга доходил до 1900 см³. Это на 30 % больше, чем у современного человека. Этих ископаемых людей так и назвали — боскопами.

Известные американские нейрофизиологи Гари Линч и Ричард Грэйнджер написали, что боскопы благодаря своим огромным мозгам обладали и высочайшими умственными способностями. Они были разумнее нас настолько, насколько мы разумнее обезьян. Исследователи подчеркивают, что боскопы обладали сильно развитыми лобными долями — по объему в полтора раза превосходившими соответствующие отделы нашего мозга, — а как раз они в основном отвечают за интеллект. Как предполагают Линч и Грэйнджер, боскопы благодаря своим лобным долям могли параллельно обрабатывать несколько потоков информации, анализировать сложные ситуации с большим количеством возможных исходов. Могли размышлять о какой-нибудь проблеме и одновременно вести беседу. Боскопы гораздо лучше людей хранили воспоминания — вплоть до самого раннего возраста, могли их восстановить целиком, что нам почти никогда не удается.

Ко всему прочему, у боскопов были удивительные лица — почти детские: с маленькими подбородками, крошечными носами и большими глазами. Словом, их внешний облик вполне соответствовал идеям антропологов о человеке будущего. Откуда появились боскопы и отчего исчезли примерно 20 тыс. лет назад — до сих пор загадка.

Во всяком случае, можно утверждать, что палеонтологическая история гоминидов неполна. Следы человека более давнего периода практически не сохранились в осадочных породах. Однако научная картина ежегодно меняется, складываясь из публикуемых сообщений о вновь обнаруженных окаменелостях или новых интерпретациях прежних находок.

Не исключено, что в прошлом в нашем роду уже появлялись новые виды. А как насчет будущего?

Люди в целом сохранят свой привычный облик и через миллион лет, — успокаивает итальянский антрополог Джорджио Манци. Если не случится какого-нибудь катаклизма, — поправляет коллегу Стив Джонс из London University College. Глобальная катастрофа, по мнению ученого, может дать старт суровому естественному отбору. А он, в свою очередь, будет способен сильно повлиять на человеческую внешность. Других же «побудительных мотивов», кроме существенного изменения среды обитания, вроде бы и нет.

Мнения специалистов неоднозначны. Одни считают, что более вероятны изменения, касающиеся трансформации процессов внутри организма и психики. Исчезновение таких болезней, как рак, СПИД и им подобных может ослабить нашу иммунную систему и, как следствие, сделать жизненной необходимостью прием различных препаратов. Постоянное лечение превратится в норму. Можно сказать, что люди будут всю жизнь лечиться, не болея.

Питание тоже может превратиться в раздел медицины. В организм каждого человека будут поступать только те вещества и микроэлементы, которые необходимы только ему и никому более. У каждого члена семьи будет что-то вроде персональной карты, в память которой занесены индивидуальные характеристики организма. Для того чтобы вместе с необходимыми микроэлементами человеку не попали микроэлементы, которые уже имеются в избытке, пища будет готовиться на молекулярном уровне, то есть будет напоминать коктейль, составленный из молекул.