Глава 5. Варенья, лакомых перемен, не получишь, пока не объешься хлебом, черствыми корками ожидания

Приход горничной подруги, Сьюзи, не стал для меня сюрпризом. За несколько мгновений до того как она беззвучно вошла в комнату, чтобы разбудить хозяйку, Вилли угрожающе рыкнул предвещая приход незнакомца. Я попыталась незаметно ретироваться, чтобы не ставить в дурацкое положение Оноре, но мне катастрофически не хватило времени. Она застала меня и хозяйку в одной кровати, но к моему величайшему удивлению, на ее круглом, поцелованном солнышком личике, не отразилось ни капли удивления. Создавалось ощущение, что Онни по пять раз за неделю спит с разными людьми и для горничной это стало обыденностью. Где бы и мне найти служанку с такой же железной выдержкой?

— Нори, — обратилась я к проснувшейся подруге. — У Сьюзи случайно нет сестры, можно даже не близнеца, я бы многое отдала чтобы у меня была помощница обладающая таким потрясающими качествами.

— Какими же? — улыбнулась Оноре сладко потягиваясь всем телом.

— Умением молчать и принимать любую ситуацию без обмороков. Боюсь если бы моя горничная нашла по утру в моей постели подругу, она бы до обеда пролежала без чувств.

Щёчки Сьюзи заалели от комплимента, а Нори сказала, что таких умниц нет и не будет.

Мы попрощались с подругой: уверенна, после завтрака, мы покинем графство. Я обещала писать, Оноре ответила тем же. Выразив сожаление относительно отсутствия родственниц у горничной, я взяла хаунда и скрылась в шкафу ванной комнаты. Путь в мои покои был как будто короче. Видимо таинственные переходы черных лабиринтов ночью были страшнее, а поэтому длиннее, нежели утром.

Вызвав служанку, я попросила ее собирать вещи и отправилась в комнату брату. Надеюсь ему уже передали мою записку, и он будет меня ждать.

В апартаментах брата был страшный бардак, он гонял камердинера, пытался сам сложить что-то из вещей и ощутимо нервничал. Я посмотрела в молящие о помощи глаза Сэма, слуги Жана, и предложила расстроившемуся брату позавтракать. Все равно наши вещи будут собирать ещё некоторое время. Брат согласился, а камердинер тихо выдохнул и одними губами прошептал, — Спасибо, несси.

Я одобряюще улыбнулась и кивнула.

Получив мою записку брат немедля приказал собирать вещи. Он хотел покинуть графство не потому, что боялся скандала или наоборот хотел стать источником самой острой сплетни сезона, просто Жан знал, как порой тяжело мне даются такие призрачные встречи. Сколько душевных сил мне стоит простое общение с сумрачным миром, какие тяжелые чувства я испытываю при этом. Я уверила, его что со мной все в порядке, так как впервые суть умершего прицепилась не ко мне и костлявые длани* Жнеца душат не мое горло. За завтраком к нам присоеденился Микаэль, который с одной стороны был огорчён причиной скорого отъезда, а с другой рад моей быстрейшей встречей с его семьёй.

Когда была подана карета, о смерти графа Стьюи Де Варда стала известно повсеместно. Его нашел садовник, недалеко от оранжереи, любимого места покойной графини.

Мне удалось написать небольшую записку Онни, что бы она больше не волновалась о присутствии мертвого графа рядом с собой, ровно в тот момент, как о смерти Стьюи Де Варда стало известно, его призрак вышел из дома предков и растворился в тумане. Видимо душа не хотела покидать бренную землю, пока ее прежнее вместилище не будет обнаружено.

Дорога к маркизу заняла немного времени. Нам удалось успеть к портальной до ее закрытия из-за непогоды. К сожалению туманы, дожди, снегопады, в общем любая погода связанная с водой напрочь портила настройки телепортационных станций, сбивалась какая-то тонкая конфиги** и решивший воспользоваться башней на свой страх и риск мог оказаться совершенно в другом, от нужного ему месте, и хорошо если целиком.

До поместья оставалось два уна в экипаже и Микаэль начал ощутимо нервничать. Не смотря на то, что сестра была старше его почти на десять талей, отношения между ними были добрыми, заботливыми и нежными. Появление Лилит было сродни чуду для мужчины. Он прекрасно понимал, что своих детей у него никогда не будет и относился к ней, как к родной дочери. Вообще дружная, любящая семья Девонов была полной противоположностью нашей. Тем страшнее был удар для Микаэля, когда всего через три таля после появления Лилит, сестра умерла родами. Беременность проходила очень тяжело и сестра маркиза ушла за Грань, дав жизнь слабенькому мальчику, к сожалению он не надолго пережил мать и хоронили их в одном гробу. Маркиз так горевал, что даже сейчас по прошествии почти шести талей, его глаза при упоминании этой трагедии наполнялись слезами. Когда отец фактически отказался от дочери, он с огромной радостью заменил ей его, любил, баловал, строил планы. Все рухнуло в тот момент, когда без ведомых причин, у девочки стали все чаще повторятся припадки, объяснения которым не могли дать лучшие лекари стран содружества. Жан предложил свозить девочку на Восток, если у меня ничего не получится, и Михаэль с благодарностью его принял.

Чтобы успокоить маркиза, брат сжал его напряжённые, сцепленные в кулаки руки и обнял, он уже давно не стеснялся меня, но как на это отреагирует Михаэль, я не знала. К счастью, тот принял поддержку без ложной скромности и кокетства, прямо и уверенно посмотрев мне в глаза. Я тоже протянула руки и в поддерживающем клубке их стало на две больше. Мне кажется именно та всеобъемлющая любовь, в которой рос молодой маркиз Девон привлекла к нему моего брата, наши родители не то что не баловали нас своим вниманием, хорошо если они помнили как нас зовут. Жан был для них разочарованием, а я пустым местом.

По прибытии в поместье, даже если бы я не знала, что в доме прочно поселилось несчастье, то точно бы смогла определить это по нервному поведению, дерганым перешёптываниям и мрачным взглядам обитателей огромного родового имения маркиза. Тоскай был плодородным, приносящим существенную прибыль поместьем. Кроме этого, доход маркизу и его семье приносили судоверфь и несколько десятков кораблей, образовавшие небольшую флотилию. Свояк маркиза тоже был из переходящей по наследству мореходной династии ЛаМэров, но только если предки Девона создавали суда, проектируя, оснащая, совершенствуя от руля до якоря, то муж сестры был потомственным капитаном. Его отец создал огромную флотилию, заняв нишу грузоперевозок, которая была свободна из-за выбранного им направления. Стеклянное море, Призма Мораны***, Жёлтая лента — все это названия опаснейших участков морей и океанов, через которые нужно было проходить чтобы сэкономить время для доставки грузов.

Матушка маркиза, Анна Девон, выглядела потрясающе молодо, светлые волосы без единого седого волоска, гладкая кожа без морщин, стройная фигура и полная грудь, если бы не скорбные складки в уголках рта и темные тени под глазами, то могла бы сойти за ровесницу сына. Она тепло встретила сына, обняла и поцеловала в обе щеки. Затем точно такого же приветствия удостоился Жан. Последней облобызали меня. Не привыкнувший к таким нежностям, брат зарделся, а я обняла маркизу в ответ.

— Мама, — обратился к ней Микаэль, — это граф Жан Де Бург, и его сестра — Соланж. Они мои добрые друзья.

— Анна, — представилась она, — в этом доме зовите меня по имени.

— Где Лилит? — сразу взял быка за рога Микаэль.

Его матушка побледнела и с усталостью произнесла: — Она в своей комнате, милый. Ей было так плохо что мне пришлось дать ей настойку белого корня.

Я вздрогнула. Это было очень сильным, наркотическим средством и если малышка успокаивается только благодаря ему, то мне нужно немедля, как только она очнётся, увидеть ее.

Нас с братом разместили в смежных комнатах, Микаэль естественно занял свои покои. Освежившись и немного разобрав свои вещи, я отправилась прогуляться по поместью. Больше всех мест в старых родовых домах меня притягивали картинные галереи и семейные портреты. Именно в них можно было окунуться в историю фамилии, проследить от первого до последнего портрета становление или увядание рода, характерные черты и сходство, изменение моды в конце концов. Я совершенно не умела рисовать, акварели, зарисовки графитом, письмо картин маслом — я не могла ровно линию провести, не то что изобразить что-то внятное. Поэтому не спеша, переходя от одной картины к другой, я погружалась в другую историческую эпоху и времена правления иных Цессов и восхищалась мастерством художников, что могли так точно передать черты и детали.