Глава 9. Настоящую нежность не спутаешь ни с чем. И она тиха

К вечеру моя гардеробная превратилась в склад. Пакеты, коробки, шляпницы, ящички, пестерочки*, футляры. Все это возвышалось гигантскими пирамидами угрожая, упасть и погрести меня под грудой моих обновок. Отдельно лежали две черные плоские коробки перевязанные алыми лентами. Открыв первую коробку я обомлела. Завёрнутый в тончайший розовый папирус и благоухающий туберозой, лежал самый утонченный и изысканный из всех, когда либо виденных мной бельевой сет. Он состоял из корсета, трусиков, подвязок и чулок. Удивительно, но Вероник удалось угадать моё настроение, комплект был потрясающего цвета редкого вайна из Демистана — марсала, насыщенный вишнево-красный с коричневым оттенком.

Удлиненный корсет из нежного тюля украшен флоранс вышивкой, мелким стеклярусом и черным жемчугом. Гладкие шелковые лямки и кружевной бант между чашками дополняли образ. Тонкие трусики с игривым бантом на пикантной ямочке и черные шёлковые чулочки украшенные рубинами довершали образ. Во второй коробке лежало потрясающей красоты платье. По треугольному лифу его украшало золотое цветочное кружево. Ткань была мягкая на ощупь и таинственно переливалась на свету. К нему в комплекте прилагался черный кружевной чокер с каплевидным рубином. Я сразу же примерила его — , кровавая слеза камня уютно покоилась между моих ключиц и приятно холодила разгоряченную кожу. Служанка подняла мои волосы наверх, оставив открытими плечи, и в самом начале, я почувствовала себя некомфортно, но выслушав комплименты от брата и маркиза Девона, к которым присоеденились хвалебные отзывы ещё и герцога Рэйджа, я почувствовала себя намного увереннее.

За Нори мы заехали последней и дружной компанией направились в оперу. И хотя я уже не раз посещала премьеру Оперы Ориума, именно сегодня мое сердце пело как никогда. Мой брат счастлив, здоров и любим, у меня есть замечательная, удивительная подруга и нас окружают добрые друзья. Я столько лет провела в забвении и самоизоляции, боялась осуждения, наветов и разговоров за спиной, и вот, я осознала, что все проблемы были у меня в голове. Я расправила плечи, выдохнула и посмотрела на брата, тот мне подмигнул и мы покинули экипаж.

Здание оперы было настоящим памятником мастерству архитекторов времён Великих. Союз человеческого гения и точных расчетов, необузданности стихий и их благословения. Богини, воспевающие величие искусства, казалось сейчас спустятся с гранитных постаментов и покорают нерадивых притворщиков. Огонь вздымался к небу, разбрасывая искры и шипя на проходящих, я протянула ладонь к одной из чаш с белыми камнями. Пламя лизнуло мою руку, обняв, и поприветствовав в своем владении, отступило, не причинив вреда. Ветер шаловливо играл завитками волос, шепча на ухо сплетни и щекоча поцелуями. В предвкушении великолепного представления, ауры людей бились и пульсировали. Я завороженно наблюдала за удивительным единением впечатлений — ослепляющий белый восторг превозобладал над другими радостными цветами.

Мы прошли в герцогскую ложу и расположились на мягких креслах. Мужчины отправились за шампанским, а мы с Нори наслаждались великолепием украшенной залы и звучащей из оркестровой ямы лёгкой увертюрой Вагнериуса.

Его Величество Себастиан с супругой Теаной почтили своим присутствием премьеру и расположились в Цесской ложе. А затем, как бывает иногда знойным летним вечером, перед внезапной грозой, на несколько мгновений стихли все звуки. И как с какофонией грохочющих звуков ливнивые потоки обрушиваются на иссушеную землю, так и в зале раздались шквалистые аплодисменты.

Свет погас, зажглись софиты и осветили рампу. Десятки прожекторов направили свои лучи на сцену и выхватили из мрака героев этого сказочного действа. Представление началось!

За квази до того, как был поднят занавес в нашу ложу, держа бокалы с шампанским вернулись мужчины. Рядом со мной присел один из них и рукой в белоснежной перчатке подал игристый розовый напиток. И пригубив божественный вайн искрящийся крошечными пузырьками, я обернулась поблагодарить… На хрупком для его тела бархатном стуле, в пол оборота ко мне, сидел Тристан Силье. Слова благодарности так и не сорвались с моих губ. От неожиданности я не смогла вымолвить ни слова. Всем своим существом, я ощущала его притягивающий, пламенеющий взгляд, и весь первый акт я не могла сосредоточиться на опере. Его бедро плотно прижималось к моему, сквозь юбку я чувствовала обжигающий жар его тела, а когда он подал мне театральный бинокль, его рука дольше положенного задержалась на моей. Внутри меня происходило что-то непонятное, меня то окатывало ледяным спокойствием, то накрывало лавой нервозности. Когда он осторожно взял мою руку в свою и стал медленно, рисовать узоры в открытой ладони — нужно было немедленно отнять ее, но сил сопротивляться у меня не было. Я жаждала его смелых прикосновений. От жалящих завитков по всему телу разливалось ослепляющее желание и томленте. Я прерывисто дышала.

Смело подняв на него глаза я увидела отражение собственного пламени в его сапфировых глазах. Черты его лица хищно заострились, обманчиво мягкая улыбка на губах казалась опасной и предвкушающей.

Звонок означающий окончание первого акта оперы был для меня как гром среди ясного неба. Я вырвала кисть и торопливо поднялась. Я не понимала что со мной, этот мужчина действовал на меня как крепкий бренди. В голове шумело, и я не могла поймать ни одну из роящихся дикими пчелами мыслей, чтобы сосредоточится на чем угодно кроме Тристана Силье. Нори предложила мне составить ей компанию и сходить припудрить носики и я с радостью воспользовалась любезностью подруги.

В дамской комнате нам встретилась графиня Мирьям ЛаДор, он ахотела унизить Нори, но боюсь в этой бесславной попытке пострадала только ее репутация и чувство собственного достоинства. Я с гордостью наблюдала за тем, с какой непринужденной лёгкостью моя подруга поставила на место эту невоспитанную нессу. А остальные свидетели позора графини не позволят ей более вести себя столь неосмотрительно в обществе моей подруги.

Когда начался второй акт, мужчина, чье присутствие так будоражило мою сущность так и не появился. Я сочла излишне вызывающим, интересоваться куда подевался друг герцога, но по его невозмутимому поведению было ясно, что уход этот не был внезапным. С каким то странным сожалением я смотрела на сцену, не получая и толики обычного восторга, который вызывают у меня подобные представления. Когда зазвучал финальный аккорд и великолепный тенор Тамино оборвал арию на пленительной ноте, зал взорвался апплодисментами.

В герцогской карете нас доставили домой. И если после этого Жан с Михаэлем отправились в мужской клуб обсудить последние политические новости и решить оставшиеся деловые вопросы перед отъездом, то мне было необходимо выгулять Вилли. Выскочив на крыльцо, я в нетерпении топала замёрзшими ножками в бальных туфельках, пока призрак проверял не покусился ли кто на его территорию и "брызгал" на каждый кустик.

Когда хаунд разместил свое призрачное туловище в камине, я забралась на кровать с крепким таем и обложила себя подушками. Поудобнее угнездившись в теплой постельке, я достала пачку найденных писем. В нетерпении я потянула за пыльную, посеревшую от времени ленточку, и именно в этот момент раздался настойчивый стук в дверь. Я с удивлением посмотрела на часы. Без четверти полночь. Служанка доложила, что в малой гостиной меня ожидает высший чин управления магбезопасности. Я привела себя в порядок и вышла к незванному гостю.

Гадая кто бы это мог быть, предчувствие било в набат. И я не обманулась в своих ожиданиях. Настречу мне поднимался Тристан Силье и протягивал мне ту самую библиотечную книгу.

— Так это вы стащили мою книжку, — упрекнула я.

— Я нижайшей прошу прощение, за то что нарушил ваш покой. — сказал Тристан и улыбнулся одними губами. — Я ни в коем случае не хотел бы прервать ваше уединение, но боюсь сюда в этот час меня привело дело черезвычайно важности. Оно требует вашего участия и ваш долг мне помочь.

Я оторопела от такого внезапного заявления. И пока я раздумывала что сказать ему в ответ он продолжил.