— Очень хорошо! Скажите еще что-нибудь, Лев Леонидович!

Солнцев сказал, что Гарри не должен забывать о клапане, регулирующем давление воздуха в скафандре.

Гарри поднял свою огромную руку в металлической перчатке, нащупал клапан и нажал кнопку механизма. Через две минуты, надувшись как шар, он оторвался от дна. Цепляясь руками и ногами за выступы скалы, Гарри добрался до отверстия, но, забыв о своем объеме, сразу же застрял в нем.

Рыбников и Надя, наблюдавшие за ним из рубки, не могли удержаться от смеха.

— Действительно, потешное зрелище, — сказал Солнцев, — но не забывайте, что это небезопасно. Скафандр может порваться. Тогда мы вряд ли сумеем выручить Гарри.

Гарри выпустил из скафандра лишний воздух. Помахав рукой «Светолету», он скрылся в отверстии.

— Еще не освоился, — сказал Солнцев, — опять забыл инструкцию. Эй, Гарри! — крикнул он в микрофон. — Включите фонарь! Кнопка у запястья левой руки.

Раш провел людей через заброшенные гезенки и ворвался в центральную шахту верхнего горизонта с юга, а Янковский, воспользовавшись ступеньками в главном стволе, одновременно прошел со своей группой с севера. Пленные охранники уныло шагали впереди.

Выполняя приказ русского, небольшие вооруженные отряды тем временем врывались в штольни и штреки на всех горизонтах и, не встречая серьезного сопротивления, обезоруживали надсмотрщиков, освобождали и вооружали заключенных.

Чертеж профессора Паульсена оказался точным, и повстанцам не пришлось тратить времени на разведку местности.

По всем ходам Подземного города к верхнему горизонту потянулись повстанцы. Они пели, плясали, кричали, не зная, как еще выразить свою радость. Изможденные лица впервые за много лет улыбались, на них сияла радость. Один, сорвав с груди номерную бляху крикнул:

— Я — Жан Буатье!

Со всех сторон раздалось в ответ:

— Я — Джон!

— Я — Морис!

— Я — Стефан!

Седой широкоплечий мужчина сидел на камне: держа дубинку в руках и раскачиваясь из стороны в сторону, он плакал навзрыд.

— Что с вами, друг? — спросил Раш.

— Я забыл свое имя…

Русский принялся называть все приходившие ему на память имена, но человек простонал:

— У нас нет таких имен!

— Вы — француз?

— Я датчанин…

Раш продолжал называть имена. Когда он произнес «Олаф», датчанин взволнованно воскликнул:

— Погодите! Кажется, так звали меня… А может быть, моего брата?

— Ну, конечно, Олаф — это вы, — сказал Раш. — Давайте же мне вашу руку. Поздравляю вас, Олаф. Вы снова стали человеком.

— Спасибо! — горячо ответил датчанин. — А кто вы, Раш?

— Я — русский.

— Советский?! — воскликнул Олаф и бросился к Рашу.

Гладя его плечи, вглядываясь в лицо, датчанин бормотал:

— Спасибо! Спасибо!.. Я здесь забыл свое имя. Но я не забыл, что на свете есть советская страна, коммунисты… — Он крепко пожал руку русскому. — Москва!..

Раш хотел ответить, но тут гулко заговорил репродуктор:

— Внимание! Внимание! Внимание!

Конноли требовал от заключенных беспрекословного подчинения, грозил, запугивал жестокой расправой.

Моро вскочил на камень и, размахивая автоматом, старался перекричать громкоговоритель:

— Друзья! Это чепуха! Никто им оружия не отдаст! Так я говорю?

— Так! Правильно! Смерть палачам! Смерть убийцам! Вперед!

Глухой гул пронесся по подземелью. Задрожала земля под ногами, посыпались со стен камни.

Комендант действует…

Моро между тем продолжал:

— Товарищи, не может быть, чтобы они взорвали последний выход! Должен быть другой выход, и мы найдем его во что бы то ни стало!

Раш спокойно добавил:

— А не найдем, — пробьем новый.

Комендант этой проклятой фашистской каторги утверждает, что единственный путь к административному горизонту — это четыреста метров колодца центрального ствола. Но он, Раш, убедился, что фашисты сами плохо знают подземный лабиринт. Конноли известно только то, что построено при нем. А то, что было до него, все старые, полуразрушенные штреки и гезенки для коменданта такая же тайна, как и для восставших. Должен быть еще один заброшенный ствол. Возможно, что система гезенков, которой повстанцы воспользовались для захвата горизонтов, ведет в самую верхнюю галерею и даже на поверхность…

— Смерть насильникам! Долой палачей! Свобода или смерть! — кричали повстанцы в ответ на горячие призывы Моро.

Раш стал на камень рядом с ним и поднял руку. Стало очень тихо.

— Друзья, наше освобождение зависит от нас самих. Сейчас важно захватить жизненные центры Подземного города: продовольствие, одежду, управление машинами… Рано торжествовать, но нет причин впадать в уныние… Этот верхний горизонт они затопить не могут — он находится выше уровня моря! Мы выставим посты у ствола, будем патрулировать весь горизонт посменно, чтобы люди отдыхали по очереди. А тем временем будем искать пути — сначала в административный центр, потом — на волю.

— Уррра! Да здравствует наш командир! Смерть фашистам!

Эти крики заглушили шум воды, бешено ворвавшейся в нижний горизонт.

Гарри узнал узкий туннель, пробитый в породе, хоть он и был теперь затоплен. Гарри проходил здесь с партией заключенных, когда их привезли в Подземный город, и еще раз — перед бегством.

— Гарри! — послышалось в наушниках. — Как у вас дела?

В кабине «Светолета» раздался громкий голос негра:

— Мне не терпится. Лев Леонидович. Я здесь уже был. Тут недалеко до нашей камеры… Но тогда здесь воды не было. Неужели камера тоже затоплена?

Гарри торопливо направился в глубь коридора, но вскоре путь ему преградил обвал. Дальше можно было пробраться лишь через щель под потолком. Гарри решил рискнуть: поднявшись по обломкам, он полез в отверстие.

Снова послышался голос Солнцева:

— Гарри, отчего вы так дышите? Что случилось?

— Проклятая щель! — ответил Гарри. — Как бы не застрять…

Затем в «Светолете» услышали сопение, щелчки — и репродуктор умолк. Сколько Солнцев ни окликал Гарри, ответа не было.

— Дело серьезное, — тревожно сказал Солнцев. — Помогите-ка мне надеть скафандр!

На этот раз никто не оспаривал права командира рисковать собой.

Проверив работу звукоаппаратуры, Лев сунул в кобуру гидравлический пистолет и покинул «Светолет». Надя и Рыбников прильнули к окну в рубке «Светолета» и с тревогой следили за удалявшимся Солнцевым…

Он пришел на помощь вовремя. Пролезая в щель, Гарри случайно зажал клапан, регулирующий выход воздуха, а газосмешивающий аппарат продолжал по-прежнему подавать воздух. Водонепроницаемая ткань раздулась, и Гарри очутился как бы внутри воздушного шара, перетянутого посредине кромкой щели. Ультразвуковая установка была зажата воздухом, поэтому Гарри не мог позвать на помощь.

Потянув Гарри за ноги, Солнцев убедился, что тот крепко зажат в щели. Очевидно, костюм по ту сторону щели также превратился в шар. Что предпринять?

Солнцев отстукал по свинцовой подошве Гарри кодом Морзе: «Сейчас выручу. Меньше двигайтесь. Глубже дышите».

Гарри задвигал левой ногой. Солнцев понял, что передала принята. Он поспешил на «Светолет», взял с собой бронированный шланг и снова вернулся.

Надя нажала кнопку, газ пошел в шланг. Под напором мощной струи газа была в несколько минут размыта щель, в которой застрял Гарри. Солнцев подсунул руку и открыл клапан на его груди; скафандр стал быстро худеть. Свинцовые подошвы потянули вниз. Вскоре Гарри принял вертикальное положение.

Через несколько минут он, ухмыляясь, махал рукой из рубки «Светолета» Солнцеву, оставшемуся в воде. Солнцев ответил таким же приветствием и передал:

— Отправляюсь на подводную лодку. По-видимому, она служила подъемником от входа на поверхность моря.

Солнцев плавно, будто в замедленной кинопроекции, взлетел на палубу и скрылся в одном из люков.