– Понятия не имела, что ты такой огромный фанат кантри и запада.

Ник вздрогнул.

– Я – нет, но, очевидно, дочь Сьюзи хотела сдавать дом в аренду с мебелью.

– Значит, она не желала, чтобы интерьер её тщательно оформленного новенького особняка приобрёл ковбойский вид, – фыркнув, произнесла я. Он пожал плечами. – Разве у тебя не появляется странное ощущение от того, что ты живёшь в доме Сьюзи и одновременно читаешь про нападение на неё?

– Не совсем. От этого всё кажется мне более реальным, и напоминает, что я имею дело с действительно существующими людьми. Сьюзи казалась милой леди. Она не заслужила того, что с ней произошло. – Ник наблюдал за моим лицом, высматривая в нём признаки изменений или обмана.

Я спокойно улыбнулась ему.

– Да, Сьюзи – милая женщина, и ей повезло, что она осталась жива. Эбнеру Голайтли, другому хорошему человеку, не так повезло.

Ник задумчиво закусил губу.

– Я знаю, что у нас всё как-то не заладилось с самого начала. Знаю, что ты считаешь меня психом. А также знаю, что ты необычная девушка, с которой стандартная тактика ухаживаний не пройдёт. Поэтому я собираюсь выложить все карты на стол, поскольку, кажется, ты уважаешь именно такой подход. Ты мне нравишься. Сильно. Мне нравится, что ты совсем не похожа на других, и знаешь, как выразить то, что думаешь. И ты красивая, сильная и немного странная.

– Странная?

– Люблю странных, – заверил он меня, подойдя немного ближе. Его голос звучал хрипло. – Всё странное – это как раз моё любимое.

Осмелев, он придвинулся, обдав меня вкусным запахом мужчины, пряностей и леса. Я не отрывала взгляда от его синих глаз, пока он наклонялся ко мне.

Его губы находились в миллиметре от моих. Я разрывалась между мольбой о поцелуе и надеждой, что Ник этого не сделает, дабы моя жизнь не усложнилась ещё больше.

Я прошептала:

– Вы очень самоуверенны, доктор Тэтчер.

За его спиной я увидела даже не плазменный телевизор Сьюзи, показывающий очень молодого Уильяма Шетнера [58], дерущегося с зелёнокожей цыпочкой в серебряном бикини. А на DVD-проигрывателе я заметила диски с сериалом «Звёздный путь: полный сборник оригинальных серий». Ник уехал за тысячи миль от цивилизации и привёз с собой любимые фильмы. Я не могла решить, восхитительно это или глупо.

– И почему я не удивлена? – воскликнула я. – Ты треккер [59]! Называй меня Мэгги Грэхем, Разрушитель момента.

Изумившись, Ник покраснел и отстранился, глядя на экран.

– Я просто насаждаюсь эстетикой и сюжетом. Но моё увлечение не доходит до вызывающего мурашки фанатизма.

– Правда? – усмехнулась я. – И на скольких конвентах ты присутствовал?

– На трёх, но только потому, что меня потащил мой сосед по комнате в колледже… – пролепетал он.

– Хорошо, но также был и четвёртый. Просто потому, что парень, который играл Чехова [60], выставлял на благотворительном аукционе один из своих коммуникаторов.

– Хммм… Знаешь, даже если не брать во внимание выдающиеся сюжетные линии и неотразимых героев, сериал стоит того, чтобы его посмотрели, поскольку в своё время он стал настоящим прорывом. «Звёздный путь» являлся первым кабельным сериалом, который отразил начинающую своё развитие молодёжную контркультуру Америки. В то время телевидение было застойным, показывающим лишь идеальные картинки из серии «папа-мама-ребёнок» и ковбоев в белых шляпах. Никаких изъянов, никаких фактур. «Звёздный путь» стал первым телесериалом, действительно рассматривающим столкновения между классами, расовую справедливость, половое равенство и роль технологии в обществе, – сказал он, загибая пальцы с каждым перечисляемым пунктом, и волнуясь всё больше и больше.

Я не могу объяснить, почему менторский тон, которым он страстно превозносил достоинства этой порнухи для ботанов, заставил мои сокровенные местечки затрепетать. Всё, о чём я могла думать, так это то, что мне было трудно продолжать стоять у своего края дивана. Поэтому я сделала вид, что мне неинтересно, и засмеялась.

– И это было первое кабельное шоу, показывающее полуголых инопланетных цыпочек, одетых в купальники из фольги.

– Ладно, хорошо, сейчас мы посмотрим. – Он усадил меня на диван, а сам медленно опустился на специальную подушку в форме бублика. Я утонула в мягком диване и наблюдала, как Ник управлял DVD-системой, которую, очевидно, сам установил на телевизор Сьюзи.

Сьюзи хоть и была милой, но уж точно не разбиралась в технике.

Ник выбрал эпизод под названием «Город на краю вечности» [61], и включилась музыкальная заставка. Он предложил мне пачку пластинок-кислинок «Сауэр Пэтч Кидс» и кока-колу из маленького холодильника рядом с диваном. Я подумала о том, куда мне деть руки. Ну, я знала, куда хотела бы их положить, но, думаю, было бы преступно не предупредить Ника об этом заранее. Поэтому скрестила их на груди ради максимальной безопасности.

Это было на удивление приятно. Я никогда не смотрела DVD на свидании. Не приводила парней домой. Не втягивала их в неловкое общение с моей мамой и братьями. Поскольку это могло кончиться плохо. Даже массовой кровопотерей.

Я остро чувствовала Ника, тепло его тела, нотки его запаха, доносящиеся до меня и манящие придвинуться к нему ближе. Его рука лежала на спинке дивана, пока он пытался усесться поудобнее. А пальцы играли с кончиками моих волос, когда мы смотрели, как капитан Кирк задаёт жару и осуществляет межгалактические звонки с предложениями заняться сексом. Я также нашла Спока [62] неожиданно сексуальным, хотя, учитывая моё недавнее увлечение ботанами, это было неудивительно.

Но всё же, после просмотра трёх серий я вслух задалась вопросом:

– Зачем всем членам экипажа надевать красные рубашки? Честно говоря, похоже на то, будто они стоят перед шкафом и думают: «Голубая? Жёлтая? Нет, сегодня хороший день для смерти».

– Красные рубашки означают, что одетые в них персонажи – члены команды по предстартовым операциям, из тех, кто большую часть своего времени проводит в машинном отделении или в охране, за кадром, чтобы публика не заостряла на них внимание.

Ник наклонил ко мне миску с попкорном, из которой мы оба ели.

– Сценаристам нужно было найти способ подбавить жестокости, не убивая при этом героев, которых все любили.

– Как в «Команде А» [63] или «Джи-Ай-Джо» [64], – кивнула я. – Когда плохие парни всё стреляют и стреляют в хороших, но, кажется, никогда ни в кого не попадают?

Ник изобразил на лице трагичную маску. Он схватил мои руки и прижал к своей груди.

– Выходи за меня замуж и роди мне детей.

Мой голос слегка дрожал, когда я швырнула в него тягучую лакричную конфету и сказала:

– Только в твоих мечтах, Тэтчер.

– Ну, пока люди не начнут производить потомство, как морские коньки или пингвины, я буду мечтать о тебе как о потенциальной матери моих детей.

– Ты просто ничего не можешь с этим поделать, верно? Тебе нужно быть самым умным человеком в комнате.

– Доктор зоологии. Это то, чем я занимаюсь, – изрёк он, закидывая в рот ещё несколько липких конфет.

– Умник.

– Ой, да ладно. Тебе же это нравится, – сказал он. Когда я воздела глаза к потолку и покачала головой, он мягко взялся пальцами за мой подбородок и опустил мою голову, чтобы встретиться взглядом. – Тебе нравится, что я умный. Тебе нравится, что я отличаюсь от большинства знакомых тебе парней. Тебе даже нравится то, что я могу быть немного сумасшедшим. В противном случае тебя бы здесь не было.

Я сузила глаза, посмотрев на него. Чёрт возьми, он прав. Но я не собиралась признаваться в этом. Тем самым я дала бы ему слишком много власти. Поэтому я одарила его испытующим взглядом.