Мои залы состояли из огромного центрального зала и шести примыкающих малых залов. Учитывая численность прибывших, пришлось приказать служанкам подготовить и сдвинуть вместе столы в центральном зале. Воины продолжали вливаться в таверну, пока за столами не засело сто тридцать человек, вот тебе и сотня...

      Служанки носились между кухней и столами, стараясь заполнить столы пищей. Заказ предводителя воинов был прост, больше мяса и вина для воинов.

      Весело перекликающиеся солдаты то и дело хватали девушек за мягкие места, делая недвусмысленные намеки на продолжение знакомства.

      - Ну и когда нас, в конце концов, накормят, - снявший шлем, предводитель оказался молодым парнем с гневным упрямым взглядом, и презрительной усмешкой на губах, зеленые глаза смотрели на метания служанок со злой надменностью.

      - Простите господин... но вас оказалось слишком много... вас непременно обслужат.

      - Уж поторопись, иначе висеть тебе под ближайшим деревом... высунув язык, - парень рассмеялся своей шутке, не заметив как враз нахмурились посуровевшие охранники-вышибалы, и как замолчали многочисленные посетители таверны. В залах таверны присутствовало не меньше трех сотен представителей преступного мира, и все эти личности взирали на прибывших с огромной неприязнью.

      - Мы сделаем все что в наших силах, - улыбнулся я, стараясь чтобы не был слышен зубной скрежет. При виде благородных меня иногда клинит...

      Глаза Мордита подозрительно сузились при виде моей скованной походки, охранник хорошо помнил, что после подобных эксцессов - многие посетители-грубияны вдруг бесследно исчезали. Хозяин безусловно не был способен на убийство, но в зале хватало тех, кто с восторгом пожелал бы отплатить радушному хозяину таверны добром за приют. Все понимали, что цены установившиеся в таверне во многом символические и старались в свою очередь отплатить добром. Так, в лавке таверны сбывались практически все награбленные на тракте вещи и товары, сбывались с огромной скидкой и из уважения к "достойному" Морозко... о других причинах уважения никто не говорил, но страх главарей банд перед Хозяином наталкивал на интересные мысли.

      Присев у стойки бара, я задумчиво наблюдал за наглым гоготом и шумом веселья празднующих солдат. Возможно, если бы на мне была бы маска Морозко, то я бы уже несся к наглецам размахивая огромным мечом и матерясь во все горло... однако смена психотипа очень повлияла на мое мировоззрение. Моим путем было скрытное и тихое убийство, даже в момент предсмертных конвульсий жертвы я не переставал улыбаться, будто ощущая на себе объектив невидимой кинокамеры. Мои жертвы не опасались меня... до самого последнего момента, осторожность и расчет - вот мои козыри.

      - Хозяин...

      Лицо Мордита было как всегда бесстрастно, однако я не никогда не обманывался насчет актерских данных свойственных всем людям от природы. Люди врут с самого рождения, врут во имя спасения и просто так. Ложь - это один из главных фетишей человечества... обмануть девушку признавшись в любви... проспать работу по пьянке и нагородить шефу о бесконечной пробке... подстроить самоубийство человека и со слезами на глазах убиваться на его похоронах, время от времени заходя на огонек к матери усопшего и участливо вопрошать о здоровье пожилого человека - бесцеремонно поглощая вкусное клубничное варение задарма...

      - Докладывай!

      - В конюшне размещены четыреста двадцать животных, треть составляют вьючные мулы. Лошадник говорит, что фуража хватит лишь на четыре дня...

      - Пусть отправит одного из мальчишек в Выселки, крестьяне с радостью продадут свои излишки.

      Девушка-маг заливисто рассмеялась, счастливо улыбаясь удачной шутке предводителя отряда... ее белоснежная улыбка, как будто сошла с плаката рекламы зубной пасты.

      Я вздохнул, рефлекторно проведя ладонью по голому черепу, от многих привычек мне пришлось отказаться, но брить голову - это было святое. Подозреваю, что я не идеал по любым женским меркам, по стандарту этого мира я высокий - 178 сантиметров, лишь единицы превосходят меня в росте. Однако квадратный подбородок и большой мясистый нос сразу портят все впечатление, из той же оперы густые кустистые брови и вороватость во взгляде. Не могу перебороть свои моторные привычки, в движениях почти всегда осторожность и мягкость пластики - я часто пугаю служанок бесшумно появляясь, словно призрак за их спиной. В этом мы с Морозко не ровни, там где он ударит в лицо, я ударю в спину, там где он обматерит я улыбнусь и залезу без мыла в задницу, и уже внутри завяжу кишки жертвы узлом... если понимаете, то последнее сравнение не несет буквального смысла.

      И судя по последним результатам - мой типаж наиболее приспособлен к выживанию, прошло пять месяцев, а я так и не разу не вляпался в какое-либо дерьмо. Все знают меня как добрейшего человека, и лишь я сам знаю всю правду... добродушный хозяин таверны был великолепным прикрытием. Каждая ликвидация жертвы разрабатывалась мной по секундам, в каждом случае я старался создать себе достаточное алиби, было бы глупо привлекать к себе внимание и вызывать лишние подозрения.

      - Эта солдатня может натворить бед, - беспокойство Мордита имело под собой основу.

      - Вполне возможно, - я направился к сидящим во главе стола аристократам и магине, подойдя достаточно близко, вежливо склонился в поклоне и мягко произнес, - от имени своего заведения хотел сообщить вам - в этот день вся выпивка для доблестных воинов империи совершенно бесплатна.

      Некоторое время в таверне было тихо, а потом главную залу разорвал слитный восторженный рев солдат, я перехватил несколько недоуменных и удивленных взглядов, фигуры в темных плащах одобряюще кивнули, этой ночью солдаты недосчитаются многого.

      Странные шутки вытворяет моя память. Вспомнились слова моего личного психиатра... разговор, который я уже почти забыл.

      - Знаешь, ты обладаешь удивительно пластичной психикой, потрясающая адаптивность.

      - Правда? Разве это плохо?

      - Конечно нет, ты уникум - способность оправдать себя в собственных глазах без лишних терзаний совести и преград морали открывает перед тобой огромные возможности.

      - Хоть кто-то меня понял!

      - Но ты все же не болен, это форма самовнушения и самообмана. Некая сила внутри тебя противится жестокой правде, ты не хочешь знать всю правду о себе... поэтому ты придумал себе эти личности, прописал для этих ролей характеры и привычки.

      - Я думаю... они взаправду существуют.

      - Вот твои слова.... "первый раз я услышал Морозко, когда меня избивали во дворе мальчишки. Они пинали меня ногами, и плевали в мое окровавленное лицо... мне было больно и обидно, от того что я не смог себя защитить. Я думал, что если бы мой отец был бы жив, то меня никто бы не тронул и пальцем... обидно до глубины души... и я пожелал чтобы кто-нибудь их убил, кто-то... похожий на меня, но не я... а потом я впервые услышал его... это был Морозко..." - твои слова, не так ли?

      - Я помню, но вы ошибаетесь... первым появился Мороз.

      - Да, я помню, - старик противно захихикал, глотая остывший чифир, - забитое существо не способно придумать настолько эпатажную личность с первого раза, однако именно с этого момента оковы твоего сознания начали раздвигаться... вспомни о действиях Мороза!

      - Шило, он ударил одного из них шилом в метро... была давка, люди ехали с работы и никто ничего не заметил. В те времена на перронах еще не было камер, и все сошло ему с рук.

      - Вот именно, - психиатр заботливо поправил воротник моей рубашки, - из труса, ты превратился в мстительного труса, и это была первая переходная адаптивная ступень. А что произошло дальше?

      - Потом со мной заговорил Морозко...

      - Да, именно тогда ты и побрил свою голову в первый раз наголо. Бритье Головы - символ физического и сакрального душевного обновления... ты отрекся от себя прошлого, отрекся от своей слабости. И ты стал сквернословить, тебе понравилось драться, ты перестал ощущать боль как страдание, она стала доставлять тебе наслаждение...