Далеко не везде дискриминация носит столь откровенный характер, как на «Мэссей-Фергюсон». Как правило, она осуществляется скрытно, под видом разного рода тестов, испытаний, проверок. Печать сообщала о «бессмысленно завышенных» лингвистических требованиях, лишающих черных молодых людей возможности получить работу, где требуется всего лишь ручной труд⁹.

Если пациент выкажет неудовольствие по поводу того, что среди сестер и санитарок есть «цветные», их постараются сразу же уволить

Для представителя этнического меньшинства в высшей степени сложно хоть на йоту продвинуться по служебной лестнице, если ему повезло и он все же оказался на нижней ее ступени. Это испытала на себе 38-летняя Бренда Квоши. Два года она проработала сиделкой в лондонской частной клинике «Харли стрит». Накопив немало профессионального опыта, она подняла вопрос о перемещении ее на должность младшей медицинской сестры в кардиохирургическое отделение, где как раз открылась вакансия. Но профессиональный опыт — это одно, а житейский — другое. И последнего Квоши, видимо, не хватило. Ведь она знала, как в клинике относятся к темнокожим. В первую очередь их назначали на работу в ночные часы. Половину медицинского персонала, занятого в ночную смену, составляли «цветные». Между тем среди работающих в дневные часы темнокожим был только каждый девятый.

И непонятливой сиделке было указано ее место. Нет, ей не сказали ни слова о цвете ее кожи. Устами директора клиники г-жи Портер ей авторитетно сообщили: для занятия вакантной должности необходимо иметь свидетельство о прохождении курсов интенсивной терапии или ухода за страдающими сердечными заболеваниями. Аргумент вроде бы веский, но, как оказалось, фальшивый. Весьма скоро вакансия была занята другой сиделкой. Ей не потребовалось ни одного из двух «необходимых» свидетельств, коих у нее и не было. Не имелось у нее и опыта Бренды Квоши, и работала она в клинике меньше времени. Но у этой женщины было одно преимущество — белый цвет кожи, который и решил кадровый вопрос. Трудно при этом сказать, чем руководствовалась директор клиники — собственными расистскими предубеждениями либо же «заботой» о «добром имени» частного медицинского заведения. Последнее соображение не лишено оснований: пациенты — в основном весьма респектабельная публика, и известно по крайней мере два случая, когда от них исходили пожелания «убрать темнокожую». В обоих случаях администрация безропотно шла навстречу этим просьбам и заменяла «цветных» сиделок «100-процентными» англичанками.

Ситуация в клинике была настолько очевидной, что, когда вопрос был передан на рассмотрение индустриального трибунала, его председателю Д. Дональдсону не оставалось ничего, как подтвердить случай расовой дискриминации. «По нашему мнению, — заявил он после рассмотрения вопроса, — будь г-жа Квоши белой, г-жа Портер не стала бы вводить ее в заблуждение относительно требований, предъявляемых к данной должности, не воспрепятствовала бы ее намерениям занять место. У нас нет сомнений, что г-жа Портер исходила в своих действиях из расистских побуждений…»¹⁰ Комментируя это дело, представитель оппозиции, специализирующийся на вопросах здравоохранения, Г. Данвуди заявил, что «люди, практикующие в медицинской службе дискриминацию по отношению к пациентам, не вносящим плату за лечение, не чужды дискриминации своих собственных сотрудников»¹¹.

Кстати, здравоохранение и социальное обеспечение— сфера, где расизм пустил глубокие корни. Так, только за период между мартом и июлем 1982 года сотрудники органов министерства здравоохранения и социального обеспечения в городе Олдеме ответили отказом на 680 просьб о выплате пособия, поданных представителями этнических меньшинств. Лишь под давлением местных организаций, оказывающих содействие «цветному» населению, работники государственного ведомства были вынуждены признать в 674 случаях обоснованность этих просьб. «Все это показывает, что менее чем в одном проценте случаев первоначальный отказ был, возможно, обоснованным, — заявил представитель местного отделения КРР М. Хейвуд. — Обращения содержали либо просьбу о начале выплаты социального пособия, либо просьбу о его увеличении, на что заявитель, по его мнению, имел право. Мы уверены, что число людей, не обескураженных отказом и обратившихся к нам или в другие организации, меньше числа тех, кто довольствовался отказом». По словам Хейвуда, известны случаи, когда заявителям после получения отказа не выдавали, невзирая на их просьбу, бланка для составления апелляции, на что они имели законное право. Заявителям попросту говорили: «Ваша просьба не может быть удовлетворена, и нет смысла выдавать вам бланк апелляции, поскольку нет смысла подавать апелляцию»¹².

В Олдеме весьма значительна прослойка выходцев из Пакистана и Бангладеш. По свидетельству работников КРР, они особенно сильно пострадали от безработицы и экономического спада, к тому же по ним больно ударила линия правительства на урезывание социальной помощи. В последнем случае использовались их языковые трудности, незнание ими собственных прав, они становились жертвами откровенной расовой дискриминации¹³.

Медицинская сфера дала толчок шумному скандалу, разразившемуся осенью 1982 года. Стало известно, что в ходе фолклендской авантюры судно «Уганда», превращенное в плавучий госпиталь, широко использовало труд азиатских моряков. Однако внимание общественности привлек не сам этот факт, а всплывшие дополнительные подробности. «Уганда» является собственностью компании «Пи энд Оу» и на время военных действий была реквизирована министерством обороны. Хотя подразумевалось, что в период фолклендской операции экипажи реквизированных министерством обороны судов будут состоять только из стопроцентных британцев, команда «Уганды» была укомплектована 124 моряками азиатского происхождения, что объяснялось условиями, существующими на этом судне, сообщила «Гардиан»¹⁴. (Как видим, в случае нужды Лондон не брезгует прибегать к услугам «цветных».) Корабль был построен 30 лет назад. Каюты для команды на нем были рассчитаны на 4—10 человек и ни по кубатуре, ни по удобствам никак не соответствовали сегодняшним меркам. Количество туалетов и умывальников также не соответствовало числу членов команды. Да и сердце корабля— машинное отделение уже сильно одряхлело. В свете всего вышесказанного становится ясным, почему экипаж госпитального судна был составлен в основном из «цветных». Правда, от этого образовывалась немалая экономия: члены команды получали жалованье, составляющее 15 процентов от суммы, которую надо бы было выплачивать чистокровным британцам.

По окончании фолклендской кампании «Уганда» вновь вернулась к своим владельцам и из госпитального стала пассажирским судном. И как и прежде, ее команду, за исключением горстки белых, составляли «цветные», в основном выходцы из Индии. Судовладельцы завлекали пассажиров такой рекламой: «Стюарды у кают, официанты в салоне, бармены, стюарды и залах отдыха, лифтер — все ведут себя так, словно стрелки часов переведены назад. Внимательные, но не назойливые, заботливые и ни в малейшей степени не высокомерные. На борту «Уганды» вы насладитесь сервисом старой школы». Кое-кто, правда, к этому добавлял, что «Пи энд Оу» «предлагает круизы во вкусе раджей, азиаты ютятся где-то под палубами, получая мизерное жалованье».

И все же не жалкий удел «цветных» моряков больше всего скандализировал общественность— фактов их третирования и эксплуатации имеется немало. В центре внимания оказалось иное обстоятельство. За каждого «цветного» матроса судовладельцы платят национальному профсоюзу моряков нечто вроде налога.

«Цветных», главным образом выходцев из Индии, стали нанимать в период, когда моряков-англичан не хватало, чтобы из них одних набрать экипажи для всех судов. Ныне же, когда тысячи моряков перебиваются на пособие по безработице, владельцы пароходных компаний продолжают использовать труд «цветных», упирая на то, что на судах типа «Уганда» без дешевого труда не обойтись. На счет профсоюза судовладельцы перечисляют 30 фунтов стерлингов за «цветного». В год набегает солидная сумма в 200 тысяч фунтов, которая, как считается, предназначена для улучшения положения моряков — представителей этнических меньшинств. Шефы профсоюза, якобы проявляя заботу о «цветных» матросах, даже добились от владельцев судов прибавки: с 1 января 1982 года сумма «налога» была увеличена (прежде он составлял 20 фунтов)…¹⁵ Они утверждают, что получаемые таким образом средства идут на организацию кампаний в поддержку прав матросов азиатского происхождения, в частности их права на более высокую оплату труда, равную с коренными британцами. Однако полученные суммы, составившие, например, в 1981 году десятую часть всех доходов тред-юниона, не перечислялись в какой-то особый фонд, а шли в общую кассу¹⁶.