Освящение этих идей авторитетом руководителей страны должно, по замыслу рейгановской команды, подчеркнуть якобы возвышенный характер устремлений Белого дома, привлечь к его поддержке общественное мнение страны. Таким образом, «большая ложь» американского империализма не просто прикрывается авторитетом ответственных государственных деятелей, которым, по представлению рядовых американцев, нельзя не верить в силу их положения. Она включается в набор истин, таких, как «демократия», «свобода» и т. п., которые для тех же американцев являются частью «американского наследия».
На примере клеветы о «советской военной угрозе» и о применении «советского химического оружия» мы видим, как «большая ложь» вводится в систему империалистической стратегии и как общее обоснование агрессивного милитаристского курса правительства США, и как стимулятор отдельных мероприятий и программ.
Едва ли не всякая новая антисоветская «инициатива» администрации Рейгана, обвиняющая Советский Союз в каких-либо нарушениях международного права, двусторонних соглашений и т. п., означает, что правительство Соединенных Штатов собирается предпринять шаги в сфере именно такого рода нарушений.
Например, вопрос о «мнимом превосходстве» Советского Союза в области вооружений был поднят до того, как в Вашингтоне сформулировали и преподнесли общественности план «довооружения» США. Постановка же вопроса была трамплином для скачка десятка дорогостоящих программ, на которых греют руки самые крупные корпорации.
Вопрос о «химическом оружии» Советского Союза был выдвинут также не из одного только стремления разжечь антисоветские настроения и укрепить классовые позиции империализма в области идеологии. Ларчик открывается просто: в начале 1982 года, то есть почти через год после выступления Хейга, президент Рейган объявил о решимости приступить к программе химического перевооружения. А ведь к этому времени США уже располагали самым крупным в мире арсеналом химического оружия. Его достаточно, чтобы уничтожить все население Земли, и не один раз. Но запасы оружия — мертвый капитал, они не могут давать прибыли монополиям, и Рейган пошел на то, чтобы химические концерны заполучили солидный кусок пирога военного бюджета.
Правительство Рейгана не оставляет этого пропагандистского приема, несмотря на то, что он уже многократно себя дискредитировал. Оно действует по известному принципу психологической войны — «лги как можно больше, пока не поверят». В условиях преобладания в несоциалистическом мире американских и солидаризирующихся с ними английских и французских источников международной информации Соединенным Штатам удается в значительной мере самортизировать в массовом сознании разоблачения, оградить публику от правдивой информации. Срабатывают устойчивые психологические состояния вроде традиционного пиетета по отношению к президенту и президентству, традиционного американского национализма и шовинизма. Обладая огромным опытом манипулирования массовым сознанием, рейгановская команда умело эксплуатирует американскую социальную психологию. Газета «Уолл-стрит джорнэл», первая поднявшая крик о применении «советского химического оружия в Афганистане и Юго-Восточной Азии», о «советских преступлениях» против человечества, вынуждена была признать, что все это является вымыслом вашингтонской администрации. Однако президент Рейган продолжал повторять привычный для его риторики набор антисоветских измышлений, даже когда остался в одиночестве.
Психологическая война состоит из тесно переплетающихся пропагандистских акций подобного рода, и очень редко можно отделить их одну от другой, найти, где кончается одна и начинается другая. Кампания по «защите прав человека в социалистических странах» сменилась обвинением Советского Союза в поощрении мирового терроризма, потом последовали «афганский вопрос», «советская военная угроза», «советское химическое оружие». В зависимости от поворота событий и потребностей военно-промышленного комплекса США, задач, которые ставят перед ним американские монополии, появляются новые надуманные кампании: о том, не нарушает ли Советский Союз положений ОСВ-2 (хотя США его не ратифицировали, но, будучи нарушителями его положений в связи с ракетами MX, кричат «держи вора!»); о том, что Советский Союз якобы использует космическое пространство в военных целях (волна этой кампании покатилась, расчищая дорогу для осуществления будущих рейгановских сценариев «звездных войн»).
Проект «Истина» был придуман для того, чтобы все эти кампании развертывались скоординированно и достаточно активно, с полной отдачей сил, не утрачивая накала и проникая во все уголки земного шара. Однако при всей энергии проталкивателей проекта «Истина» он не принес желанного эффекта. Престиж Соединенных Штатов продолжает падать, а антивоенное движение нарастать, союзники проявляют определенную строптивость и своеволие, а Советский Союз упорно продолжает «мирное наступление». В результате воинственных призывов президента США, сопровождавшихся лавиной «доказательств» мнимой допустимости и даже «благотворности» ядерной войны, за ним повсюду, особенно в Западной Европе, прочно закрепилась слава поджигателя войны. Советники президента решили, что его авторитет, его политику, главное — цели его деятельности нужно спасать. Нужно было свести на нет неблагоприятный эффект бряцания ядерным оружием. Рейган едет в Европу, чтобы «очаровать» западноевропейцев, заставить их забыть о том, что совсем недавно он с необыкновенной легкостью рассуждал о «затяжной ядерной войне», первой жертвой которой должна стать Западная Европа. Не меняя ни на йоту своей политики гонки вооружений в великодержавных устремлениях, Рейган хотел теперь прослыть «миротворцем».
«Крестовый поход» против коммунизма. Программа «Демократия и публичная дипломатия». Выступление Рейгана в английском парламенте можно с полным основанием рассматривать как заявку на новый ход «идеологизированной» внешней политики президента.
Пытаясь предстать перед европейцами идейным лидером капиталистического общества, выдвинув альтернативу марксизму-ленинизму, он призвал к «новой демократической революции». По его словам, «демократия» (естественно, буржуазная) — это главное, в чем нуждаются народы, и без нее мир между народами не имеет смысла. Нетрудно увидеть, что призыв Рейгана «добиваться демократии» в социалистических и развивающихся странах выглядит завуалированной апологетикой милитаризма. Таким способом для оправдания идеи «ограниченной», «затяжной», «превентивной» войны им подводится «демократическая» база. Соответственно, мирное сосуществование теряет смысл, потому что подразумевает существование стран, где люди живут вне буржуазной демократии. Мысль о неизбежности ядерной конфронтации делается обычной и будничной. Приходит на память циничная фраза: «Есть вещи поважнее мира», небрежно брошенная бывшим государственным секретарем США Хейгом. Видимо, в окружении президента этот ход обсуждался давно, и оговорка Хейга не была экспромтом. Это подтверждается и оговорками Ч. Уика о том, что США находятся в состоянии войны с Советским Союзом, и многочисленными воинственными прокламациями тогдашнего сотрудника Совета национальной безопасности Пайпса вроде того, что, если Советский Союз не изменит своего поведения, ему-де придется изменить свой строй.
В Лондоне президент Рейган провозгласил «крестовый поход» за свободу и демократию. Это было не только официальным объявлением психологической войны социализму, но и, как известно, приглашением других капиталистических государств впрячься в американскую антикоммунистическую телегу. Это было логическим продолжением проекта «Истина», попыткой спасти если не сам проект, то хотя бы его идею, раздвинув рамки ее применения и расширив пропагандистские ресурсы и потенциальные возможности ее осуществления.
Нужно сказать, что наивную аргументацию Рейгана в Западной Европе раскусили сразу. Общественность правильно расценила объявление «крестового похода» за свободу как призыв добиваться противоположного. Не остались незамеченными попытки американского президента втянуть западноевропейцев в противоречившие их интересам действия во имя осуществления американских глобальных устремлений.