3.

«Ах ты старый!.. - возвращаясь домой, воскликнул я, уверенный, что это сосед рассказал о моём постояльце. - Сталинской закваски… И что заставляет людей так поступать?»

Однако я быстро успокоился. Во-первых, было чудесное утро. Во-вторых, я шёл с работы, а не на работу; в-третьих, что самое главное, меня слова начальницы мало касались, они касались Кирилла, у него возникала проблема с жильём.

Поднявшись по лестнице, я остановился перед своей дверью, вылавливая ключ из дырявого кармана пиджака, - ключ упал на дно подкладки и там затерялся. За дверью соседа-художника послышался скрип половицы. «Ага, - обрадовался я, - дома». Но едва я постучал к нему, как скрип прекратился, воцарилась тишина. «Испугался», - подумал я и не стал более томить человека, ушёл к себе.

Кстати, дня через два я столкнулся с ним на лестнице. Увидев меня, он как-то съёжился и стал косить глазами в сторону. Мне вдруг сделалось жалко его, так что захотелось даже положить ему руку на плечо, чего я, разумеется, не сделал, но я приветливо, даже тепло, поздоровался с ним. Лицо соседа вдруг просветлело, и он раза три повторил мне своё приветствие, при этом кланяясь, как вежливый китаец, так что мне самому пришлось поклониться, остановившись… Смешная сцена!..

А с Кириллом получилось удачно. Едва я после разговора с начальницей вошёл в квартиру, как Кирилл, жуя бутерброд, объявил мне, что уезжает срочно на две недели на сборы в горы. «Это кстати», - сказал я и передал ему разговор с начальницей. Мы сошлись на том, что это сосед настучал, и решили, что двух недель будет достаточно, чтобы усыпить бдительность соседа, а там всё пойдёт по старому, только впредь надо будет соблюдать осторожность.

4.

В те времена, когда я учился в институте, я вставал с постели поздно, не раньше десяти или даже одиннадцати. Ложился, правда, тоже поздно, не раньше двух ночи. Так поступали, в общем, все студенты.

Когда меня отчислили из института, я стал спать по двенадцать-четырнадцать часов в сутки. Мне было стыдно, что я так много сплю, но, с другой стороны, на мир Божий мне тоже не хотелось да и не для чего было глядеть.

Теперь же я ложился обычно в десять вечера, вставал в шесть утра. Мне было радостно, что я властвую над телесными позывами. Я уважал себя за это.

Но, с другой стороны, так тоже долго продолжаться не могло, ведь непонятно: для чего преодолевать себя? Только для того, чтобы добывать деньги на пропитание? Ну а более высокой цели, благородных упований у меня нет?.. Или честолюбия?..

Правда, я поставил себе целью получить диплом. Даже специально встречался с моими бывшими педагогами, чтобы узнать, можно ли мне получить диплом? И если да, то каким образом. Сегодня я должен встречаться по этому поводу со своим мастером, у которого учился и который меня отчислил за то, что я отказался участвовать в дипломном спектакле. Когда он меня отчислил, я даже обрадовался, потому что получал долгожданную свободу и возможность не выслушивать ежедневно пошлые суждения педагогов, мастера, студентов, касающиеся профессии и человеческих чувств…

Но прошло время, и я понял, что совершил опрометчивый поступок, что нужно получить диплом, иначе впереди тупик. Социальный, разумеется. И вот я стал встречаться с педагогами, чтобы нащупать пути к получению диплома. Это было пыткой для моего самолюбия, но, кажется, я эту пытку выдержал, потому что мне всё-таки мастер пообещал выдать диплом. Я ведь был на хорошем счету у него.

5.

Я ещё хотел сказать вот что. Когда меня отчислили из института, я бросил курить. Это было очень сложно, бросить курить. Мне это удалось потому, что, помимо радости от полученной мною свободы, я ощутил опасность своего положения, я проникся сознанием теперь ещё и социального одиночества… Нужно было чем-то взбодрить себя, поэтому я выбрал самую трудную задачу - бросить курить.

Хочу поделиться, как мне это удалось. Может, кому-то пригодится.

Я составил расписание, по которому, начиная с десяти сигарет, каждый день убавлял по сигарете, таким образом, на десятый день я выкурил последнюю сигарету, а на одиннадцатый прекратил курить вовсе. Кроме этого, хотя я и продолжал спать по двенадцать часов в сутки, но в остальном изменил образ и стиль жизни. Стал мыть полы в комнате каждый день, перестирал всю свою грязную одежду, каждое утро делал гимнастику, как когда-то в юности, одевался чисто, ходил на концерты в консерваторию, а однажды, в кризисный день, когда еле удерживался от соблазна закурить, забрёл впервые в жизни на эстрадный концерт, во Дворец съездов. Правда, часа через полтора я оттуда сбежал, слишком уж опустошило меня зрелище для кретинов…

Но зачем? Для чего так дорожить своей жизнью?..

Кстати, месяца через полтора я зажил по-старому, то есть бросил мыть полы, валялся целыми днями на кровати или же бродил, как пёс, по чуждой Москве, не проявляя ни к чему интереса; правда, курить вновь не стал, подавляя остатком воли вредную страсть.

Однако ещё через полмесяца меня вытурили из общежития и это обстоятельство, а также голод и нищета, заставили меня вновь опереться на волю, и я устроился, как уже сказал, работать дворником. Кроме этого, чуть раньше я устроился работать сторожем в одном театре. Но об этом позже.

6.

И вот сегодня я должен после работы пойти в институт для беседы с мастером.

Я встал с постели за минуту до звонка будильника. Настолько организм привык уже просыпаться в шесть утра. Выглянул во двор. На улице серело. Бледные звёздочки чуть заметно мерцали. Асфальт был сухим. Это хорошо, значит сегодня листва не будет прилипать к асфальту, и я уберусь быстрее.

Я оделся, - надел фуфайку, потому что утром уже прохладно, и вышел на улицу.

Пока шёл на работу, намётанным глазом оценивал положение дел на участках других дворников. Кое-кто из них уже подметал тротуар. Я находил, что мой участок один из самых тяжёлых. Слишком много листвы на моём участке. Это потому, что он находится среди сплошь стоящих высоких деревьев. Ещё я подумал о следующем. Есть у меня один тротуар, в ширину едва ли три метра, но тянущийся в длину метров на двести пятьдесят-триста. Каждое утро трактор, который моет тротуары в нашей округе, проходит по моему участку, смывая листву упругой струёй воды на проезжую часть, и мне не остаётся больше особой работы на этом участке. Однако в последние дни трактор перестал появляться, и мне приходится самому подметать эту часть моей территории. Вот я и думал, приедет ли сегодня трактор или нет? Так хотелось, чтоб он приехал. Ещё я думал, уберут ли сегодня из трёх контейнеров мусор. Это так важно! Если не уберут, то жильцы станут сбрасывать свой хлам возле контейнеров, так как те уже переполнены. А мне придётся в следующий раз, когда контейнеры освободятся, собирать то, что они набросают вокруг, а это - самая пакостная повинность. И, главное, незаслуженная. Ведь водитель виноват, а не я.

Я зашёл в подвал высотного дома, где у меня хранятся ведро, метла, лопата, лом. В подвале было темно, лампочку выбили подростки, которые собираются здесь с утра покурить перед тем, как отправиться на уроки в школу. Журчала вода, бегущая по трубам. Я на ощупь нашёл метлу, ведро, лопату и вылез из подвала.