— Ты намекаешь на то, что у него недостаточно опыта для того, чтобы доставить моей дочери удовольствие в постели? — Хитро глядя на него, сказал Макс, увидел облегчение на лице Дома и расхохотался.

— Ты отлично сформулировал мою мысль! Предлагаю несколько помочь ему в этом вопросе и провести, так сказать, ускоренный курс. Думаю, после того, как мы разогнали этих уродцев, герцог может позволить себе немного отдохнуть.

— Дом, ты же понимаешь, что они вернутся?

— Да ладно тебе, я поговорю с Изабель, и она все тут поменяет так, чтобы Корвину и Тиа было интересно. Парочка врагом там, парочка сям и куча времени для нормальной жизни.

— Ну хорошо, уговорил. Но у меня встречное предложение. Разве это правильно, что у моей дочери будет всего один любовник за всю жизнь? Как она сможет оценить степень профессионализма твоего сына? Ей тоже надо дать возможность развлечься!

— Ты сдурел, Макс? Ты это сейчас на что намекаешь? Если женщина любит по настоящему, то у нее никогда и не должно быть другого мужчины!

— Вот они, двойные стандарты в действии! — Возмутился князь.

— Поддерживаю! — Вмешалась в разговор Диана, возникая посреди комнаты. — Я, как яркий пример, заявляю, что очень рада, что у меня был ты, Доминик.

— Что, правда? — Расплылся в улыбке Дом.

— Конечно! Как бы я смогла понять, что, несмотря на великолепного тебя, Кристоф еще круче?

— Ну ты и стерва. Вечно сначала поднимешь, а потом опустишь так, что просто слов нет! — Усмехнулся Дом, в душе отчаянно радуясь ее таким редким комплиментам в свой адрес. — Но ты не понимаешь одного. Я был первым, кто прикоснулся к тебе, и это воспоминание никто и никогда не заберет у меня. Как и у тебя. Это было так важно для нас обоих, разве не так?

— Да, конечно, ты прав. Хм, и что делать? — Задумалась Диана, садясь на подлокотник кресла Макса. Тот хмыкнул и привычно перетащил ее к себе на колени.

Доминик с завистью смотрел на них, мечтая оказаться на месте друга. Но он не мог позволить себе этого, боясь нарушить равновесие, установившееся между ним, Дианой и Кристофом. И только когда ему становилось совсем невмоготу, граф, чувствуя его боль, разрешал Дому нарушить свой давний запрет и незаметно делал так, чтобы на полчаса или час, пока они сидят в дружеской компании, Диана оказывалась в одном кресле с ним. Доминик пользовался этим временем по полной программе, чувствуя любимую на своих коленях и в своих руках, и вспоминая заново ее тело, их счастливые времена, и мечтая о ее поцелуях и любви, внешне оставаясь таким, как всегда, и не позволяя себе ни одного двусмысленного движения или прикосновения. Диана не должна была знать об этих маленьких невинных поблажках, что делал ему граф. Доминик был прекрасным актером, и за двадцать лет никто кроме него и Кристофа так об этом и не узнал.

— Ребята, может, нам не надо вмешиваться? — Предложил Макс. — Пусть сами разбираются.

— Ты не понимаешь, князь. Корвин такой же страстный как Доминик, но в то же время упрямый и ответственный как Кристоф. Он Темный, а она Светлая. Они совершенно разные, и им придется очень долго вымучивать свою любовь. Зачем, если мы можем избавить их от этого? Не решить за них, а подсказать варианты, понимаешь? Я уверена, что несмотря ни на что, они выберут самый короткий путь к счастью из всех, предложенных нами.

— Если смотреть с такой точки зрения, то я согласен. При одном условии: чтобы мы ни делали, у каждого из них всегда должен быть выбор. — Тяжело вздохнув, согласился князь.

— А без этого никак, Макс. Ты на нас четверых посмотри. — Улыбнулась Диана. — Мы только и делаем, что выбираем. Только нам никто не подсказывает, как сделать так, чтобы получить няшку как можно быстрее и с наименьшими потерями. Они любят друг друга, и все равно будут вместе, ты же знаешь это. В наших силах сделать так, чтобы мы этот момент застали. Я хочу увидеть их вместе до того, как мы покинем этот мир навсегда. — Сказала Диана и прикусила язык, увидев, как подобрались друзья.

— Это ты сейчас о чем? — Вскинулся Макс. Она увидела предостережение в его глазах и поняла, что шутить не стоит. В таком состоянии князь мог быть очень жесток, если речь заходила о безопасности Кристофа или ее.

— Я кое-что недавно подсмотрела у Кристофа в мыслях. Он что-то мутит с вероятностями уже больше трех месяцев. Может, поэтому ему и снится этот жуткий сон? Для нас с тобой, Макс, в них не было ничего хорошего, а вот у Дома все было более менее в порядке, представляешь? Только Кристоф никак не может понять почему!

— Да уж, очень странно. Я без тебя долго не проживу, это известный факт. Неувязочка. Ладно. Чего попусту гадать, будем надеяться, Кристоф сможет намутить нам всем счастливое будущее, а теперь вернемся к нашим деткам. — Задумчиво расхаживая по комнате, сказал Дом.

— Слушай, у меня от тебя голова болит. Сядь уже куда-нибудь. Понятно от кого у твоего сыночка такая дурацкая привычка круги нарезать! — Проворчал Макс и Дом послушно сел в кресло.

— А знаете, если герцог действительно пошел в меня, то терпения у него ни на грош. А это значит, что он совратит Светлую в ближайшее же время, даже не имея никаких навыков в этом направлении, а мы просто не будем им мешать. — Сказал Доминик и они рассмеялись, соглашаясь. Об отсутствии у него терпения знали абсолютно все. Как и об удивительной способности использовать это с максимальной для себя выгодой.

…

Корвин сидел на подоконнике открытого окна в ванной комнате Светлой и уже целый час во все глаза смотрел, как она купается. Если бы он не выбрал тушку старого немощного ворона для перевоплощения, то уже давно был бы в воде вместе с ней. Она намылила длинные волосы и погрузила голову в воду позади себя, одновременно выгибаясь вверх. Великолепная грудь выросла из воды, добавив дров в огонь его желания, а капли и кусочки пены, скатываясь по точеному телу, добили его окончательно. Пытаясь удержать себя на месте, он со всего размаха вогнал клюв в подоконник под собой. Через пару минут приступ прошел, герцог попытался вытащить клюв, и понял, что застрял. Тиа вынырнула из воды и взялась за намыливание своей прекрасной ноги. Смех и жестокое желание скрутили его снова, но Корвин собрал волю в кулак, сосредоточился и начал борьбу с дурацкой доской за свою свободу.

Тиа обратила внимание на ворона на подоконнике открытого окна только через полчаса после того, как залезла в ванну, и то совершенно случайно. Птица замерла и следила за каждым ее движением, не отрываясь ни на секунду. Сложить два и два не составило никакого труда, и сначала эльфийка хотела закатить грандиозный скандал. Но пока она раздумывала, что-то изменилось в воздухе, в пространстве, везде… и Тиа почувствовала, как со стороны окна к ней протянулся тонкий ручеек искреннего восхищения и тепла, а под взглядом ворона в ней начало распускаться желание. Ну что же, сегодня ей придется помыться высокохудожественно и абсолютно неприлично, надо же как следует помучить любопытствующих прекрасными видами! Что она и сделала, наслаждаясь каждой секундой и чувствуя, как жаркая волна, идущая из открытого окна, становится все сильнее и шире.

Странный звук, раздавшийся почти сразу после сложнейшего трюка с опусканием в воду головы и демонстрацией груди во всем великолепии, заставил ее остановить процесс намыливания ноги и присмотреться к птице повнимательнее. И ей срочно пришлось уйти под воду, чтобы не расхохотаться вслух. Судя по всему, ее спектакль удался на славу. Немного успокоившись, она вынырнула и увидела, что ворон застрял намертво. И что теперь делать? Смех и желание мешали мыслить разумно, и Тиа просто сделала то, что хотела. Красиво вылезла из воды, и, не вытираясь, своей самой легкой походкой подошла к окну.

Корвин увидел, как Светлая грациозно выскользнула из ванны и, не одеваясь, в прямом смысле слова медленно подлетела к нему, такая прекрасная и желанная! Он был готов взорваться, и если бы не чертов клюв, давно бы уже целовал ее сияющее тело, но в свете последних событий, перевоплощаться было весьма унизительно, и герцог замер, не зная чего от нее ожидать. Вероятность того, что Светлая не поняла, кто перед ней, была ничтожна мала. Тиа аккуратно взяла его, и одним ласковым движение вытащила застрявший клюв. Прижала к груди, и он забыл, как дышать, разрываясь от желания обнять ее с одной стороны, и необходимостью спасти свою гордость и достоинство с другой. Она помогла ему, приняв решение за него. Вытянула руки в открытое окно и отпустила его на волю.