Как всегда, он не отличался нежностью, и все же Нелл было хорошо с ним, удивительно хорошо. Страсть нарастала, оглушала и захлестывала, пульсировала в жилах и волной разливалась по всему телу.

Когда Нелл встала, чтобы заняться ужином, Кермит сказал:

— Не одевайся, скоро я вновь тебя захочу. Подумать только, столько времени без женщины! Хотя зачастую на войне об этом просто некогда думать.

— Там очень страшно? — спросила Нелл.

— Бояться тоже некогда. Во время боя решение принимаешь как бы не ты, а что-то внутри тебя. Кажется, это называется инстинктом. У кого он силен, тот выживает; и, конечно, везение тоже играет роль. А вообще канадцы здорово отличились на этой войне! Наши ребята — настоящие герои.

Нелл разогрела суп из чечевицы, нарезала хлеб и колбасу. Кермит ел с большим аппетитом, попутно рассказывая, чем их кормили на фронте. Покончив с ужином, они с Нелл вновь занялись любовью.

Она заметила, что он сполна отдается страсти, совершенно не думая о последствиях. Удивительно, как она до сих пор не забеременела!

Нелл решила заставить себя вновь поговорить с ним об этом. У нее есть Аннели, и она не может заботиться о ребенке, тем более одна.

Выслушав ее опасения, Кермит сказал:

— Если выяснится, что ты ждешь ребенка, я на тебе женюсь. Я без того решил, что нам, надо пожениться; конечно, лучше не в спешке, а после войны. Но если ты забеременеешь, мы не станем медлить.

Нелл счастливо рассмеялась.

— Ты даже не спрашиваешь, хочу ли я за тебя замуж!

Он самодовольно улыбнулся.

— Спросил бы, если б не знал.

Когда наступила ночь, они лежали рядом и смотрели в окно. Лунный свет лился на землю чистым, прозрачным потоком, отчего все вокруг казалось хрустальным. Стоявшие на якоре мощные корабли в этот час выглядели удивительно хрупкими. Все вокруг представлялось далеким, таинственным, будто во сне, непостижимо колдовским и волшебным.

— Знаешь, — сказал Кермит Нелл, — на войне тоже бывает покой; по сравнению со всей этой стрельбой, взрывами, криками он кажется таким необъятным, глубоким. Ты сполна наслаждаешься им, и в эти минуты начинаешь по-настоящему ценить чувство дома, простые человеческие отношения. Именно тогда я понял, что всегда хочу знать, что у меня есть ты, и эта комната, и родной нетронутый город.

— Я так рада, что хотя мы и участвуем в войне, вместе с тем далеки от нее.

— Я тоже счастлив от того, что мне не доведется увидеть Галифакс разрушенным.

— Главное, чтобы ты остался жив!

— Я уже говорил: со мной ничего не случится. Кстати, ты знаешь, что прежний хозяин вашей фабрики умер?

— Да, девушки рассказывали об этом.

— И кто теперь управляет фабрикой? Его сын? Он был должен вернуться в Канаду.

— Не знаю, — равнодушно ответила Нелл, — мы работаем как прежде, а кто стоит наверху, нам неведомо.

Утром Кермит долго не отпускал ее от себя, так что она едва не опоздала на работу.

Она бежала по набережной, вспоминая ночь, время, когда им с Кермитом казалось, будто они единственные существа в мироздании, когда сладкое волнение любви вытесняло все остальное.

Нелл была счастлива от того, что все встало на свои места. Они с Кермитом вступят в брак, и если им удастся снять квартиру побольше, возможно, возьмут к себе Аннели. А потом у них появятся и свои дети.

Очутившись на фабрике, она похвасталась Сиене:

— Ко мне приехал жених!

Девушка кисло улыбнулась.

— Теперь понятно, почему ты вся светишься.

— Я хочу взять отпуск на несколько дней, чтобы провести время с ним. Ты не знаешь, как это сделать?

— Спроси в конторе. Кстати, слышала сплетню? Сын покойного владельца фабрики собирался жениться на этой штучке, Миранде Фишер. А когда он серьезно пострадал на войне, она его бросила!

Услышав имя Миранды, Нелл вздрогнула. Значит, эта красивая девушка — старая любовь ее жениха — вновь свободна! Нелл многое отдала бы за то, чтобы Кермит никогда об этом не узнал.

Прошло два года, наступила зима 1917-го. Война все еще продолжалась, и Кермит по-прежнему был на фронте, но при этом регулярно приезжал в отпуск. Он не заработал ни единой царапины, зато получил офицерские погоны, чем явно гордился.

Нелл все также работала на фабрике и забирала Аннели только по воскресным дням. Девочка вытянулась, но не стала разговорчивее и, казалось, все больше отдалялась от старшей сестры, у которой была своя жизнь. Когда Хлоя вышла замуж за молодого офицера, с которым познакомилась на танцах, Нелл немного позавидовала ей. Они с Кермитом все еще не поженились, потому что ждали конца войны. Вернее, ждал Кермит; Нелл с радостью вышла бы за него в любой из его отпусков.

Все это время Кермит ничего не слышал ни о Дилане Макдаффе, ни о Миранде Фишер. Судя по всему, свадьба не состоялась: иначе об этом стало бы известно в Галифаксе. Вернулся ли Дилан в Канаду, восстановилось ли его зрение? Иногда Кермит задавал себе этот вопрос, но дать ответ было некому. Особняк на Янг-стрит выглядел нежилым, его ворота были крепко заперты.

Кермит часто встречал в городе Колина Фишера, но Миранду — ни разу. Разумеется, Кермит мог бы спросить о девушке у ее отца, но ему не хотелось этого делать.

Приехав в очередной отпуск, он решил прогуляться по набережной. В последние дни морозы перемежались оттепелями, и теперь снег покрылся ледяной коркой. Небо напоминало серую вату, а вода отливала сталью.

Возле берега плавали мертвые водоросли и какой-то мусор.

В этот час здесь было мало народа. Обратив внимание на идущую впереди женщину, Кермит залюбовался ее походкой. Ее обтянутые тонкими чулками стройные ноги двигались очень изящно, а бедра красиво покачивались.

Внезапно его словно ударило током: Миранда Фишер! Как же он мог ее не узнать? Хотя на ней была модная шляпка, а в руках она сжимала лакированный ридикюль, ее пальто и обувь выглядели довольно потрепанными; наверное, их купили еще до войны.

Нагнав девушку, Кермит схватил ее за локоть и развернул к себе.

— Миранда!

— Кермит?! Ты меня напугал!

— Прости. Не ожидал тебя увидеть. Я думал, ты уехала из города.

— Да, меня довольно долго не было, я гостила у родственников в Торонто.

— А теперь снова живешь с родителями?

— Нет, я живу одна. Собираюсь поступить на курсы стенографии, а потом найти работу. На тебе военная форма; ты все еще в армии?

— Конечно, ведь война не закончена.

— Значит, сейчас ты в отпуске?

— Да, осталось четыре дня.

Миранда с любопытством смотрела на его погоны. Кермит стал офицером! Он вообще изменился: собранный, уверенный, серьезный. Он выглядел уже не как юноша, а как мужчина. Его внутренняя сила обрела нужное русло, он нашел себя в жизни. А вот она — нет.

Миранда ни за что не призналась бы Кермиту в том, что еле сводит концы с концами и отчаянно нуждается в поддержке. Денег, выделяемых отцом, не хватало на самостоятельную жизнь, работать на фабрике, в магазине или в кафе она считала ниже своего достоинства, а для более «благородных» занятий у нее не хватало навыков.

Миранда солгала насчет курсов: она не смогла бы оплатить обучение в коммерческой школе даже экономя буквально на всем. Помощи ожидать не приходилось. Родственники в Торонто недвусмысленно дали понять, что не имеют возможности всю жизнь держать ее у себя (и содержать) только потому, что она поссорилась с родителями.

Сейчас Миранда лучше чем когда-либо понимала, что напрасно пренебрегла Кермитом. Было бы здорово стать женой красавца-военного, боевого офицера! Ей и раньше нравился Кермит, в нем всегда было что-то на редкость притягательное, но она никогда не думала, что увидит его в таком выгодном свете.

Но у него наверняка есть подружка, а то и невеста, которая ждет его с войны. Ведь он всегда пользовался успехом у женщин!

— Куда ты идешь? — спросил Кермит.

— Домой.

— Давай я тебя провожу.