Нет, я не имею ничего против толстяков. Если хочешь умереть от сердечного приступа или диабетической комы — флаг тебе в руки и скипидар в задницу. Но я терпеть не могу, когда мужики гордятся этим своим уродством. Мол, смотрите, салаги, какой у меня здоровый живот, вам такой наедать еще лет сто понадобится…

Толику тоже не нравились беременные мужики. Поэтому он в весьма вежливой форме, почти не матерясь, посылал пузанов туда, куда положено посылать в таких случаях в соответствии с пятым и седьмым законами Заратустры.

А одного из незванцев отшила я лично (а не надо, когда я голодна, становиться на одну линию между мной и жрачкой). Полностью соответствующим ситуации тоном я закрутила заковыристую словесную байду.

В сокращенном виде суть ее состояла в том, что не стоит брызгать слюнями мне в тарелку. Однако закрутила я эту байду настолько высокопарным и мудреным стилем, что распутать этот змеиный клубок ехидных фраз до конца так и не смогла.

Но и этого оказалось достаточно, чтобы ошарашенный моей речью хмырь отвалил от нашего столика, потрясенно бормоча трехэтажные комплименты в мой адрес.

Вот с этого момента моя память работает намного лучше. И я помню, не только, о чем мы с Толиком беседовали, но и том, чего ела. Не забывая глуповато улыбаться (мужикам это офигенно нравится) и спрашивать о разных приключившихся с собеседником историях (это тоже мужикам офигенно нравится), я лихо орудовала ложкой, вилкой, щипцами, лопаточкой и ножом. Ну и зубами, конечно.

Ноющими от напряжения челюстями я перемалывала жратву.

То была не просто какая-нибудь там «первая стадия употребление пищи, сопровождаемая механической обработкой продуктов в полости рта». О, нет! Это, сестрицы, была фантастическая симфония желудочного тракта со своими прелюдиями и апофеозами в каждой части композиции.

Дрожащими от вожделения и не на шутку разыгравшегося аппетита (это был даже не аппетит, а нечто голодное и безумное, словно у меня в желудке проснулся демон) ручонками, я то поочередно, а то и одновременно отправляла яства в свое ненасытное чрево.

Там мигом исчез слегка отдающий тухлячком салат с крабами, осетриной и икрой.

Вслед за ним отправились в долгое и увлекательное путешествие по кишечному тракту корейка ягненка (как же мне его бедного было жалко — ела со слезами на глазах) с розмарином и куски отдающего мылом мяса из неизвестного мне доселе «морепродукта».

При этом меня совершенно не напугали ни странное блюдо, похожее на залитый горячим шоколадом борщ, ни огромное яйцо (наверное, тиранозавра), фаршированные каким-то переперченным дерьмом, ни дохловатая птичка, с виду похожую на крылатого тушканчика. Съела все!

Слопала даже пережаренный кусок мраморной телятины, макароны по-флотски, почему-то в меню названные «феттучини» и тарелку безвкусной фуагры. Меня даже хватило на десерт, от мороженного которого меня слегка вырвало.

В общем, все было вкусно и без претензий на изысканность, которые обычно приводят к мгновенной диарее.

Как в меня всего столько влезло — это загадка природы. Не исключено, что за этот рекордный ужин я даже могла бы попасть в Книгу Гиннеса в номинации «Кто быстрее умнет до хрена всякой разной шняги».

Впрочем, не исключено, я половину на пол уронила. Совсем не зря я развернула и постелила себе на колени салфетку: на ней оказались маслины, вода из чашки с водой для ополаскивания рук, крошки от хлеба, печенья и пирожных, ботва от лобстеров, пятна от жира и соуса, птичьи косточки и почему-то шашлычный шампур с накрученной на него спагеттиной…

Кстати, я чего-то не помню, как ела спагетти или шашлык. Наверное, мне их подкинули недоброжелатели из числа грубо отвергнутых мной пузанов.

Однако насыщение не сделало меня более адекватной. Нет, у меня еще не начало сносить крышу, но вот шифер на ней уже основательно зашуршал.

А чо вы хотите, сестрицы, от меня — худенькой, слабой девушки?! Кого угодно укатают: бессонная ночь + не меряно спиртяги натощак + несколько часов диких танцев под тупорылый музон + полностью откаченная из головы в набитый жратвой желудок кровь + и т. п. + и т. д. + и мн. др.

Поначалу Толик не хотел пользоваться моим полубезумным состоянием для склонения к интиму. Парень дал мне визитку, на которой дописал к рабочему телефону номер своего мобильника, и ненавязчиво спросил номер моей трубы.

Но не тут-то было. Я наотрез отказалась расставаться и алкала грязной любви на чистых простынях.

Дело в том, что желудочно-кишечный тракт — моя самая активная эрогенная зона. Все мужчины любят глазами. Все женщины любят ушами. А я — извращенка и мутантка — люблю желудком, набитым всякой вкусной хренотенью.

Когда я ем в мужской компании, то не просто хомячу продукты, а получаю такое же эротически-эстетическое наслаждение, какое получает сидящий в узилище матерый зэк, созерцая обнаженную красотку из «Хастлера» или «Плейбоя», наклеенную на стену тюремной камеры.

Причем заводит меня не только собственное насыщение, но и застольные действия моих соратников по трапезе, даже если они чавкают и выплевывают объедки на пол.

Не знаю, насколько это здоровый способ сексуального возбуждения, да и, признаться, даже знать не хочу…

Итак, я предложила Толику продолжить знакомство в более непринужденной обстановке. Он не возражал. И предложил зарулить к нему.

У меня тем более не имелось никаких возражений. И я быстро произвела инвентаризацию своего ридикюля, гардероба и тела.

Презервативы и предметы личной гигиены ждали своего часа в закрытом на молнию кармашке сумочки.

Прикид у меня был весьма ничего: новомодное платьице — синий электрик с диагональной плиссировкой (ну и чо, что турецкая шняга, зато выглядит лучше любых французских италий), а сверху — легкий кружевной кардиганчик, который затянула ремешком, дабы подчеркнуть талию.

Кроме того, я привела себя в порядок перед вылазкой в клуб. Приняла душ. Пользуясь маминым рецептом для придания черным волосам блеска, на полчаса нанесла на влажные волосы теплое кофе, вымыв их потом шампунем. Просушилась. Причесалась. Напомадила губы в цвет недоспелой клюквы (ведь не на панихиду же иду). В общем, вроде бы была готова к тесному общению с противоположным полом.

И вдруг меня пронзила страшная мысль, мигом изгнавшая из меня сытую эйфорию: «Мой га-а-д! Я ж не выбрита!!!»

О-о-о-о… Злит ли вас, сестрицы, бритье ног, лобков и прочих рук? Злит ли оно вас так же сильно, как меня, ненавидящую эту мерзость всеми фибрами души, измученной царящим в женском обществе идиотизмом? Уверена, вы ненавидите ту поганую процедуру. Но я ее ненавижу намного больше.

И дело тут даже не в том, что можно как-то пораниться или получить раздражение кожи. Сейчас уже есть вполне вменяемые эпиляторы и бритвы, которыми безопасно орудовать. А в колготках так вообще с бритыми ногами себя чувствуешь весьма уютно.

Дело в другом. Просто я ощущаю себя после такой процедуры резиновой куклой — бездушным механизмом сексуального труда, вроде вентилятора или стиральной машины. Это сильно ранит мое женское достоинство. А его у меня хватит на все бабье поголовье России, да вдобавок еще, пожалуй, и на СНГ, Прибалтику и Монголию вкупе с китайской Манчжурией.

Однако любой даме известны три великие истины (чего ждете, сестрицы, записывайте скорее): 1) чтобы захомутать парня, нужно его влюбить в себя; 2) очень важно не ударить в грязь мордой на первом любовном свидании; 3) любой недостаток внешности женщина может компенсировать красивыми и гладкими ногами.

В общем, права народная мудрость о том, что в ногах правды нет. В оных — лишь иллюзия и завлекаловка для самцов.

К сожалению, в последние годы мировое сообщество молодух все больше комплексует насчет собственной волосатости (скажу по секрету: девчонки в тыщу разов закомплексованней, нежели пацаны). И отчикрыживает под ноль все волосы, что ниже ушей.