— Зачем? — поинтересовалась она.

Мужчины отправились в бордель. Они и в прошлый раз сюда приходили. Видимо, во время таких заданий Эрнесто любил посещать подобные места. Он хвастал, что каждый раз берет по меньшей мере двух девочек. Слово «двух» было трудно не понять. Карло был женат, но все равно приходил сюда.

Унылый взгляд юноши скользнул по убогому убранству заведения. Долгие годы оргий и кутежей наложили на него свой омерзительный отпечаток. Сама постройка представляла собой жалкую лачугу, сколоченную из досок разной длины, напоминающих обломанные зубы; поверх толя, покрывающего крышу, была прибита дешевая разнокалиберная дранка. Земляной пол выглядел так, как будто его иногда скоблили. Зато бар мог похвастать великолепной оцинкованной стойкой и обтянутыми затертой кожей табуретами. Выбор напитков ограничивался безымянной прозрачной жидкостью, которую наливали непосредственно в стаканы, минуя стадию миксера, и, что было довольно неожиданно, имбирным пивом, лично сваренным хозяином заведения.

Многие девочки были настолько юны, что им становилось плохо от крепких напитков, поэтому, прежде чем вести проституток наверх, их поили имбирным пивом.

Никто из них, размышлял молодой человек, еще не дорос до такой жизни. До такой жизни невозможно было дорасти. Зато она гарантировала преждевременную старость. Все эти девочки, представительницы разных национальностей, были похищены. Он понятия не имел, как они оказались на острове. Он даже не знал, как этот остров называется. Похоже, что в глубине острова, среди деревьев, располагались дома, между которыми горели лампочки, что-то вроде рождественских гирлянд. Но они с Эрнесто и Карло дальше этого места на берегу не ходили. Юноша сидел здесь уже несколько часов с книгой в руках и ждал своих спутников.

Одна из девочек, белокурая, совсем ребенок, уже три раза подходила к молодому американцу и о чем-то умоляла его на языке, напоминающем голландский. В прошлый раз юноша заплатил за то, чтобы просто посидеть с ней в ее комнатушке полтора на два метра. Он дал ей карандаш и попросил нарисовать ему карту. Но девочка была очень напугана и, как он подозревал, уже успела чем-то заразиться. Все, на что она была способна, это прижиматься к нему и плакать, повторяя что-то вроде «мутти, мутти...». Юноша решил, что это слово наверняка означает одно и то же на всех языках мира. Он гладил девочку по голове и жалел, что не знает, как выкупить ее и отправить домой. Возможно, ему удалось бы найти где-нибудь переводчика, например, на курорте. Но потом пришел хозяин, причем раньше, чем истекло оплаченное им время, и, угрожая пистолетом, приказал девочке спуститься вниз.

Юноша подумал, будет ли она еще здесь, когда они вернутся, передав товар. В прошлый раз здесь была еще одна молоденькая девочка, белокурая, как и эта, только повыше и постарше. В этот раз ее нигде не было видно, похоже, она исчезла. Женщина — судя по всему, жена хозяина — была добра к нему и называла его Брэд Питт, потому что он был коротко острижен. В ее отношении проскальзывало что-то материнское. Но когда он жестами попытался разузнать о той белокурой девушке, она нервно отмахнулась от него. Было ли на свете место хуже этого, где девочки с пустыми от страха глазами исчезали, как только исчезала их свежесть? Наверное, всегда можно найти место еще хуже. По крайней мере, здесь он видел, как женщина по имени Алита смазывала бальзамом растрескавшиеся губы девочек и прикладывала завернутый в полотенце лед к кровоподтекам у них на шее.

Почему он вообще думает о ней? Юноша попытался утешиться мыслью, что ее жизнь в любом случае загублена. Или что-то в ней напомнило ему о сестре?

Они все пропащие. И он пропащий. Это болото засосало его. Высшей точкой его жизни была поездка на чемпионат штата по легкой атлетике, где он соревновался в прыжках в длину. Мать плакала от гордости. Отец, который когда-то был запасным в олимпийской сборной по комбинированному плаванию, удовлетворенно кивал.

Интересно, когда же появятся его партнеры? Сейчас ему хотелось только одного — завернуться в свой спальный мешок и противомоскитную сетку и уснуть, устроившись в ложбинке возле лодки.

Юноша не занимался сексом с проститутками. До сих пор он спал только с тремя женщинами. Одной из них была порядочная девушка из Сальвадора, другой — американка, с которой он познакомился на пляже. Третья — девушка, в которую он влюбился в то лето, когда она окончила школу. У этой девушки была собственная лошадь, и, по слухам, дошедшим до него, она сейчас училась в колледже в Массачусетсе. Она ему говорила, что всегда хотела учиться в Массачусетсе, чтобы через окно можно было любоваться волнующимся морем. Они выросли практически вместе на реке Гудзон, на севере штата Нью-Йорк.

Юноша сидел у барной стойки, потягивал джин из стакана с засахаренным ободком и курил с того самого момента, как Эрнесто и Карло взобрались по узкой лестнице наверх. На потолке раскачивалась лампочка, подвыпившие посетители хохотали. Он был сыт всем этим по горло и решил, что встреча с человеком, который представился им как мистер Шеф, будет для него последней.

С Шефом, крупным мужчиной, в жилах которого, видимо, текла кровь как американских индейцев, так и выходцев из Африки, они познакомились где-то между Нью-Йорком и Гондурасом. Это произошло у берегов безымянного острова, немногим отличавшегося от поросшей низкорослым кустарником кучи камней, на сигарообразном судне, которое, как было известно молодому человеку, стоило не одну сотню тысяч долларов. Оно скользило над водой под шепот мотора, почти не касаясь ее поверхности. Их груз, хранящийся в отсеке для рыбы, был упакован в резину, а затем еще раз обернут брезентом, прежде накрывавшим двигатель. В обмен на груз Шеф безмолвно вручил им толстые пачки денег, завернутые в водонепроницаемую пленку, и умчался к пустынному месту на побережье, чтобы передать груз человеку, который изначально и вовлек юношу в эту схему. Этот человек был юристом, знакомым его отца. Юрист отвез товар в свой дорогой дом на Лонг-Айленде, а затем в город. Там, на расстоянии многих тысяч миль от полей Сальвадора, где выращивают мак, он продал его людям в кричаще ярких костюмах.

Юноша был уверен, что, когда они будут возвращаться назад, Карло и Эрнесто его убьют. Но они этого не сделали. Вероятно, его спасло то, что он говорил по-английски и вообще вел себя тихо. А может, они посчитали, что при столкновении с пограничниками или береговым патрулем, без документов и на катере, выкрашенном черной краской для внутренних работ, он им пригодится. На обратном пути мужчины смеялись и пили, а потом, обкурившись до умопомрачения, отключились. Молодому человеку пришлось встать к штурвалу и вести катер всю ночь, а затем день и еще одну ночь — совсем как в одной из сказок, которые он читал своей сестренке, когда та была маленькой. После того как они прибыли назад, в Санто-Доминго, и острым штырем пробили дыру в днище иолы, чтобы затопить ее, молодой человек надел водолазный костюм. Эрнесто и Карло, сильные и ловкие, как морские котики, всегда добирались до берега вплавь, хотя до него порой бывало не менее полумили.

Когда придет время, они найдут еще одну иолу, или моторную лодку, или небольшое парусное судно — возможно, на этот раз без хозяина, — и тогда не будет необходимости никого убивать. Разделив деньги, они расстанутся. По истечении определенного срока на почтовый ящик, находящийся на почте возле пансионата, где молодой человек жил в относительной — по стандартам Санто-Доминго — роскоши, Эрнесто пришлет очередную записку и деньги на перелет в Гондурас. В промежутках между получением записок молодой человек нырял и гулял по окрестностям. Он наслаждался тишиной и пышной растительностью. Люди здесь были дружелюбны.

Юноша вспомнил, как однажды вечером, когда только начал спадать изнуряющий зной, он возвращался с пляжа в летний дом своих родителей в Хэмптонсе. Навстречу ему по той же дороге, покрытой мелким, как пыль, песком, шел друг его отца. Они поздоровались, кивнув друг другу, и уже почти разошлись, как вдруг мужчина окликнул его. Молодой человек обернулся.