Груди самой Оливии, лишь чуть-чуть тронутые хирургом, все еще торчали вверх. А ее бедра были такими же стройными, как у какой-нибудь студентки. Да, она делала липосакцию, а для чего вообще нужны деньги? И как бы она ни отмахивалась и не фыркала, когда Холли доверительно сообщила ей, что весит сто пятьдесят фунтов, подруга была права: Оливия наложила бы на себя руки или голодала бы целый месяц, если бы вследствие какой-либо катастрофы обросла таким количеством жира.

Они все растолстели, за исключением Трейси, которая по-прежнему была в форме, но утратила подвижность и страсть к приключениям. И вот так они представляют себе бегство от рутины? Отправляясь в круиз, Оливия надеялась на гораздо большие возможности для приобретения одежды и драгоценностей, чтобы похвастаться ими по возвращении, и не рассчитывала, что выбор мужчин будет сводиться к корабельному юнцу. И все же она его и соблазнила. Ни одна из них не пошла бы на то, что удалось провернуть ей накануне вечером. Ни одна из них не нарушила бы своих обетов, да и не смогла бы доставить ему удовольствие. Оливия удовлетворенно вздохнула. Наверное, способность расслабляться — это дар.

После довольно продолжительной паузы она опять включилась в разговор. Ее подруги уже прикончили по коктейлю и тихонько хихикали. Хихикали .Точно так же, как это делала ее мать, сидя в кухне с тетей Тиной за чашечкой кофе и канноли. Все, что позволяла себе Оливия, — это изредка выпить бокал шампанского.

— Я ничего не делала в старших классах, — говорила Трейси. — Мне все было безразлично, я ни в чем не видела смысла. Я понятия не имела, что мне нравится. Я играла в баскетбол. Меня считали тупицей.

— Ничего подобного, — заявила Холли. — Тебя считали лесбиянкой.

— Ты принадлежала к элите. Ты была заводилой.

— Да, я заводила, но стреляла Дженис. Мы были неразлучны. Дженис первой в истории школы Святой Урсулы осмелилась появиться с обнаженной талией.

— Не считая самой святой Урсулы, разумеется. Бьюсь об заклад, у нее тоже была пара-тройка крутых прикидов.

— Ну, красно-коричневых сапог по колено у нее точно не было. Подумать только, мы позволяли называть нас «мишками»! — Холли повернулась к Ленни и объяснила: — Урса — это медведица. В школе отца Фентона, где учились только мальчики, была футбольная команда. Но очень трудно придумать хорошее название для команды, используя имя Фентон. Дерущиеся «фентоны», ха-ха! Звучит как характеристика моих соседей. Поэтому они использовали название нашей школы. «Бойцовые медведи».

В исполнении Холли это звучало как одно из самых значительных достижений ее жизни. «Я никогда и ни за что не стану такой унылой клушей», — подумала Оливия. Жизнь, по ее мнению, походила на спелый плод, из которого она намеревалась выжать все до самой косточки.

— Возьми радио, Мишель! — крикнул Ленни вслед отчалившей шлюпке. Его голос гулко разнесся над зеркальной водной гладью. Мишель покорно повернул назад. — И GPS тоже.

— Но «Вилли Т.» видно отсюда, Ленни.

— Все равно возьми. Лучше перестраховаться, — возразил капитан.

По-прежнему игнорируя друг друга, Мишель и Кэмми снова отправились в путь. Окружающую тишину нарушал только шум мотора. Мишель заговорил первым.

— Ты будешь его спрашивать об «Аннабет»?

— А зачем еще я бы туда ехала?

Она улыбнулась, и ряд ровных зубов блеснул в темноте.

— Чтобы ты могла всем рассказывать, как ты отдыхала здесь. Со мной, капитаном Мишелем Южином-Мартином.

— Ну, по крайней мере, я смогу сказать, что я была там. Как жаль, что моя тетя не смогла поехать!

— Может, это к лучшему, — смущенно произнес Мишель.

— Ты в самом деле так думаешь? — спросила Кэмми. — Боже мой, это случайно не ты обещал не разговаривать со мной?

— Да ладно тебе, — ответил Мишель и добавил оборотов. Они приближались к плавучему бару. К своему удивлению, Мишелю никак не удавалось заткнуться. — Здесь сейчас безлюдно. Ты бы видела это место в середине лета. Тут яблоку негде упасть. Люди танцуют, держа в каждой руке по «пина коладе». Они свисают с поручней. На этой неделе бар закрывается до следующего сезона. В округе осталось уже совсем немного судов. Но обычно в этом баре встречаются... как они называются... Два А?

— Анонимные алкоголики? АА? Зачем ты все это придумываешь? Я ведь не старушка, которую можно так развести. Сколько времени ты прожил в Соединенных Штатах?

— Шесть лег. Но я изучал английский язык.

— Итак, они надираются, а потом возвращаются на свои суда. Подумаешь! — фыркнула Кэмми. — Похоже, это настоящий притон.

— Капитаны не пьют, — возразил Мишель. — Никогда.

— Что ж, это хорошо, — с напускным безразличием отозвалась Кэмми.

Когда они привязывали лодку, им сверху приветственно махал Ли.

— Мишель, где Лен?

— Пассажирка слегка поранилась,— пояснил Мишель. Привязав шлюпку, он помог Кэмми забраться на плавучий мостик, ведущий на баржу.

— Шэрон говорит, он опять готовится стать отцом! — прогудел Ли.

— Ничего себе! До вчерашнего дня даже я ничего не знал!

— Еще бы! Птичка на хвостике и все такое. Ей сказала Мехерио. Она хочет, чтобы Шэрон была крестной. Как ты думаешь, может, организовать крестины прямо здесь?

— Я думаю, что это будут первые крестины на барже, — отозвался Мишель. — Но, наверное, не первое зачатие. — Он покраснел и, покосившись на Кэмми, произнес: — Извини.

Камилла промолчала. Она протянула руку Ли Вилковски и обменялась с ним крепким рукопожатием.

— Меня зовут Камилла Кайл. Ленни утверждает, что вы видели призрак. Но я в это не верю.

Ли охотно рассказал свою историю еще раз. В конце он понизил голосг

— Самым странным было то, что незнакомец был в рубашке без пуговиц. Чтобы надеть ее, ему необходимо было натянуть ее через голову. Я слышал его так же ясно, как сейчас слышу вас. Я видел бочонок для воды на палубе. Хотя, размышляя об этом позже, я решил, что... Кто держит воду в бочонках?..

— Конечно же, вы все это видели в темноте! — поддразнила его Кэмми.

— Море было залито лунным светом! Я сразу подумал, что в человеке, стоящем в подтяжках среди ночи на трехмачтовой шхуне, есть что-то странное! — заволновался Ли. — Кто хочет выпить? Вы ведь в баре...

— Я не взяла с собой денег, — вдруг заявила Кэмми.

— Ваша первая «пина колада» — за счет заведения, — ответил Ли.

— А вторая — за мой, — добавил Мишель.

— Мне месяц назад исполнилось девятнадцать лет, — произнесла Кэмми, и Мишель почувствовал, как у него внутри все оборвалось.

— Если ты с Мишелем, то все будет в порядке, тем более что арестовывать тут тебя некому, — ответил Ли. — Это не значит, что я пытаюсь продать алкоголь или одобряю подростковое пьянство, хотя, с юридической точки зрения, на британской территории разрешено употреблять алкогольные напитки с восемнадцати лет.

— Тогда какого черта! — воскликнула Кэмми.

Мишель вытащил бумажник.

— Мне — ничего, — сказал молодой человек, — но я заплачу, Ли.

Кэмми осушила бокал, как если бы в нем была вода, а она изнемогала от жажды на теннисном корте, и сразу заказала еще один. Она уже наполовину выпила и второй, когда Мишель подал голос:

— Возможно, стоит немного притормозить.

— Возможно, стоит заткнуться,— негромко отозвалась она, вспоминая идеально бронзовое лицо Трента с волевым патрицианским подбородком. На какую-то долю секунды она пожалела, что не лесбиянка.

Ли был занят чем-то у другого конца барной стойки. Кэмми выпила четыре коктейля, и, когда девушка направилась в туалет, Мишель заметил, что она слегка пошатывается. Правда, к этому времени поднялся небольшой ветер и судно тоже покачивалось. Скорее всего, Кэмми умеет пить.

В баре, кроме них, находились еще несколько парочек, все на продвинутой стадии опьянения. Сидя на крошечных табуретах, они обнимались, шепча друг другу что-то невнятное. Одна женщина никак не могла выбрать между двумя мужчинами.

— Беспризорники, — кивнув в их сторону, сказал Мишель, когда Кэмми вернулась.