— Зато она крутая, — ответила Кэмми. — Она по-настоящему сексуальная европейская женщина. Она ни за что не надела бы клетчатые шорты.

Тут мать и дочь неожиданно для самих себя расхохотались.

— Неужели ты всегда была такой правильной, мама? — взмолилась Кэмми. — Я не верю, что, когда тебе было двадцать, ты не могла поддаться страсти хотя бы на десять минут! Ты вышла замуж за папу, ты родила меня.

— Я пыталасьродить тебя, — поправила ее Трейси и подумала: «Да, я была необузданной. Я была авантюристкой... в каком- то смысле», а вслух произнесла: — Я могла позволить себе стремиться к беременности и не бояться ее, как другие девушки. Возможно, именно поэтому я любила секс. Я вышла замуж, самостоятельно приняв это решение, поскольку всегда чувствовала себя свободной. И кто сказал, что я не люблю секс сейчас?

— Слишком много информации, — угрюмо отозвалась Кэмми. Но секунду спустя и уже совершенно другим тоном она произнесла: — Слушай, я знаю, что тебе не нравится, когда я ругаюсь. Но ты все зудишь и зудишь. Ну да ладно. Ты пыталась меня родить. Ты сама сказала. Но у тебя не вышло... родить меня.

Кэм редко заговаривала о своем удочерении. «Почему именно сейчас?» — пронеслось в голове Трейси.

— Не вышло, — подтвердила Трейси, напряженно думая: «Это мой шанс все ей выложить. Начистоту. Она сама об этом просит. И она видит мою душу насквозь, как если бы у нее вместо глаз был томограф. Мы всегда были близки». Но Трейси не хотелось начинать этот разговор, чтобы затем уехать на десять дней, и она не воспользовалась представившимся ей случаем. — Видишь ли, малышка, я рада, что все выщло именно так. Я бы ни за что не променяла тебя на другого ребенка. Ты же знаешь. — Ослепительная улыбка, неожиданно появившаяся на лице Кэмми, обрадовала Трейси. Все же девочка по-прежнему хочет чувствовать себя любимой.

Стремясь избежать дальнейших расспросов, Трейси ретировалась в спальню и принялась еще раз проверять, все ли она уложила. Ага, очки для чтения. Она обнаружила их у себя на шее — на цепочке, похожей на бусы.

До нее доносился приглушенный голос Кэмми, приступившей к своему летнему ежеутреннему ритуалу, когда она обзванивала всех своих друзей и знакомых. Джим был на работе, и его не беспокоило, когда там появится Кэмми. Ему было все равно, придет ли дочь вообще. Он все равно будет ей платить. Солнце играло на отполированных до блеска щеках эльфов, резные изображения которых украшали изголовье старой кровати из орехового дерева, когда-то принадлежавшей немецкой бабушке Джима. Трейси натерла кровать полиролью еще вчера, перед тем как отправиться встречать Ливи. Она любила, чтобы в доме царил порядок, даже если ей самой приходилось уезжать.

Зазвонил телефон.

— Это тебя! — крикнула снизу Кэмми. Джим отказывался устанавливать телефон в спальне, поэтому Трейси пришлось перегнуться через перила, чтобы поймать подброшенную Кэмми трубку.

— ...грыжа,— сказала трубка голосом Дженис, который звучал неестественно приглушенно. Судя по всему, она говорила с мобильного телефона, прикрыв его рукой.

— У Дейва? — уточнила Трейси. — Ты хочешь сказать, что у него грыжа, потому что мы отправляемся отдыхать?

— Я хочу сказать, что у него действительногрыжа. Он корчится от боли. Мы в больнице Святой Анны.

Трейси вздохнула. Супруг ее двоюродной сестры был самым щедрым человеком и одновременно самым большим ребенком в мире. Он ныл и жаловался с того самого момента, когда Дженис объявила, что едет в круиз одна, с подругами. Трейси терзало мрачное подозрение: Дейв притворяется.

— Пусть потерпит,— решительно заявила она.— Тебя не будет всего десять дней. Эмма и Александра — большие девочки. Они могут присмотреть за своим отцом. Да и тетушка Тесс живет в пяти минутах ходьбы.

— Я не могу, — сказала Дженис. — А если у него аппендицит? — Она вздохнула. — Так что напрасно я упаковывалась и готовилась лакать напитки с маленькими зонтиками и прожариваться насквозь...

— Слышать ничего не хочу! Джен, у него есть мать и две взрослые дочери! Ты ведь знаешь, что мать Дейва будет покрепче меня!

Джен молчала. Затем она спросила:

— А ты оставила бы Джима, если бы он нуждался в операции?

Трейси подумала секунду.

— Да, — ответила она. — Если бы это не угрожало его жизни. Джим может о себе позаботиться.

— А Дейв не может, — простонала Джен. — Прости, дорогая. Теперь, когда Дейв знает, что я никуда не поеду, он сам настаивает на поездке. Но он простит меня. Он будет прощать меня за это каждый день до конца моей жизни. Оно того не стоит!

— Что же нам делать? Деньги нам никто не вернет!

— Пригласи Кэти. Как там ее? Из твоего книжного клуба. Если вы поедете в аэропорт с письмом от врача, они переоформят документы...

— Я не готова провести с Кэти десять дней в замкнутом пространстве! Я и десяти часов не выдержу в ее компании. Она не может жить без волнообразовательной машины и маски для век. Она путает спаржу со Спартой!

— Ну, волны там будут настоящие. Ты так говоришь, как будто я не хочу поехать... Прости... — Трейси услышала, как Дженис заговорила куда-то в сторону: — Нет, я говорю с кузиной... Да, простите, уже заканчиваю. — Дженис еще больше понизила голос: — Здесь нельзя пользоваться мобильными телефонами. Я должна сейчас идти с ним в лабораторию...

— Это же для нас, для всех четырех! Для Оливии!

— Я не могу, я не могу, я не могу! — прошептала Джен и отключила телефон.

Трейси швырнула телефон на пол. Батарейка выпала наружу. День, похоже, угроблен окончательно, а еще нет и двенадцати часов. Вот, пожалуйста! Когда ждешь чего-то с нетерпением, все всегда идет наперекосяк! Но ведь билеты стоили кучу денег! Оливия соглашалась лететь только первым классом, и хотя Трейси и Джим не разорились, но затянуть пояса им все же пришлось. Джим откладывает деньги, чтобы через год-другой открыть собственное дело. Более того, пропавший билет будет для педантичной натуры Трейси укором, который омрачит всю поездку. Дженис его оплатит. Но дело не в этом. Экипаж готовится принимать четырех клиентов.

Минутку. Она задумалась над одним вариантом, затем отбро-сила его. Конечно, Камилла умеет погружаться с аквалангом, научившись этому еще в девятилетнем возрасте, когда они ездили во Флориду в гости к матери Трейси. Еще она занималась дайвингом в Мексике с подругой. Этот недельный тур был куплен ей в обмен на отказ от предыдущего намерения совершить кругосветное путешествие. Как бы преподнести эту идею Кэмми?

Может, тебя заинтересует круиз со мной и твоими крест-ными?

Сюрприз, Кэмми!

Кэмми, хочешь побывать на Виргинских островах, отдохнуть недельку от работы?

Но хочет ли она, чтобы Кэмми поехала с ними?

С одной стороны, это возможность сближения. Но с другой — вероятность оказаться нос к носу с созданием, у которого настроение портится так же неожиданно, как у шестилетнего ребенка.

Это безнадежно. Если Трейси предложит ей поездку, Камилла обдаст ее презрением, извлеченным из самой глубины души. К слову, она уже уходит. Снизу доносились шаги дочери и позвякивание ключей.

— Кэм, подожди! — крикнула Трейси.— Это была тетя Джен. Она не едет. У дяди Дэвида...

— Я слышала, — ответила Камилла.— Очень жаль, но я не могу бросить работу. Я бы очень хотела побывать на островах, но ведь ты все равно будешь против.

Ее слова шокировали Трейси, и она медленно произнесла:

— Ты могла бы поговорить с папой. Я действительно об этом подумала. И ты любишь тетю Холли.

— Мам, он на меня рассчитывает.

Трейси охватила тоска при мысли о том, сколько времени потребовалось бы Камилле, чтобы бросить мать, если бы та сейчас работала в летнем лагере в школе Святой Урсулы, как она зачастую это делала. Только бы ее и видели.

— Наверное, я могу с ним это обсудить, — продолжала Кэмми. — Я как раз собиралась бежать в офис. Только я забыла проверить почту. Я ее сейчас проверю, а потом подумаю над твоим предложением. Не хочется подводить папу.