Максы-Морицы на работе*

Фашисты, ворвавшись в гамбургское отделение советского торгпредства, где – по их предположению – укрылся «человек, подлежащий аресту», произвели обыск, не давший ожидаемого фашистами результата.

Из газет.
Максы-Морицы фашизма
Вновь сыграли в дурачки.
Приступ злой галлюцинизма
Затуманил им зрачки.
Примерещилось им сразу:
«Макс, ты видишь?» – «Вижу, да!»
«Жид!» – «Стреляй в него, в заразу!»
«Где ж он?» – «Сгинул без следа!»
Озверевши в «жидоедстве»,
Привидение ища,
В нашем гамбургском торгпредстве
Очутились два хлыща.
С полицейскою подмогой
Проложив в торгпредство ход,
Подняли весь дом тревогой:
«Доннер веттер!» – «О, мейн готт!»
Но, мечась от места к месту,
Сколько носом не вели,
«Подлежащего аресту
Человека» не нашли.
Мозговым культурным грузом
Не весьма нагружены,
Из торгпредства шли с конфузом
Макс и Мориц, «шалуны».
«Мориц, гох немецкой расе!»
«Гох!» – «Поищем вновь жида!»
Все прохожие на штрассе
От фашистов – кто куда.
«Макс, ты видишь… там… фигура…»
«Вижу: плачет у стены…»
Это плакала культура
Опозоренной страны.

На страже мира и культуры*

(Надпись к плакату ИЗОГИЗа)
Ударил кризис по затылку,
Капитализму в петлю лезть?
И вот – с машины на кобылку
Спешит он в страхе пересесть:
Все, дескать, зло – от техницизма,
Капитализму он – зарез.
И лишь в стране социализма
В чести технический прогресс.
К чертям искусства и науки!
От них – тревожный результат.
Капитализм охотней в руки
Берет божественный трактат.
День каждый видя с миной хмурой,
Как крахает за трестом трест,
Капитализм над всей культурой
Готов поставить желтый крест.
Рать безработных и бездомных
Стоит пред биржами труда.
Куда ж девать юнцов дипломных?
И кризис их зовет: «Сюда!
Сюда, в пучину слез и гнева,
В пучину горя и нужды!»
От мозга потрясен до чрева
Капитализм: «Святая дева,
Спаси от классовой вражды!»
Застой в промышленности. Крышка!
Капитализму лишь одна,
Одна спасительная вышка
Осталась: новая война!
Весь мир у грозной конъюнктуры.
Дичает враг. И лишь одна
На страже мира и культуры
Стоит Советская страна!

Еж*

Где объявился еж, змее уж там не место.
«Вот черт щетинистый! Вот проклятущий бес-то!
Ну, погоди ужо: долг красен платежом!»
Змея задумала расправиться с ежом,
Но, силы собственной на это не имея,
Она пустилася вправлять мозги зверьку,
   Хорьку:
«Приятель, погляди, что припасла к зиме я:
   Какого крупного ежа!
   Вот закусить кем можно плотно!
Одначе, дружбою с тобою дорожа,
Я это лакомство дарю тебе охотно.
Попробуешь, хорек, ежиного мясца,
   Ввек на захочешь есть иного!»
   Хорьку заманчиво и ново
Ежа испробовать. Бьет у хорька слюнца:
   «С какого взять его конца?»
   «Бери с любого!
   Бери с любого! –
Советует змея. – С любого, голубок!
Зубами можешь ты ему вцепиться в бок
   Иль распороть ему брюшину,
Лишь не зевай!»
      Но еж свернулся уж в клубок.
   Хорь, изогнувши нервно спину,
   От хищной радости дрожа,
   Прыжком метнулся на ежа
   И напоролся… на щетину.
Змея шипит: «Дави! Дави его! Дави!..
Да что ты пятишься? Ополоумел, что ли?!»
А у хорька темно в глазах от боли
   И морда вся в крови.
«Дави сама его! – сказал змее он злобно. –
   И ешь сама… без дележа.
Что до меня, то блюдо из ежа,
Мне кажется, не так-то уж съедобно!»
   Мораль: враги б давно вонзили в нас клыки,
   Когда б от хищников, грозящих нам войною,
   Не ограждали нас щетиною стальною
      Красноармейские штыки.

Пчела*

   В саду зеленом и густом
   Пчела под розовым кустом
Заботливо и радостно жужжала.
   А под кустом змея лежала.
«Ах, пчелка, почему, скажи, судьба твоя
Счастливее гораздо, чем моя?»
   Сказала так пчеле змея:
«В одной чести с тобой мне быть бы надлежало.
   Людей мое пугает жало,
Но почему ж тогда тебе такая честь
И ты среди людей летаешь так привольно?
   И у тебя ведь жало есть,
Которым жалишь ты, и жалишь очень больно!»
«Скажу. Ты главного, я вижу, не учла, –
   Змее ответила пчела, –
Что мы по-разному с тобою знамениты,
Что разное с тобой у нас житье-бытье,
Что ты пускаешь в ход оружие свое
Для нападения, я ж – только для защиты».

Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: