Но когда Славка прошептал «до свиданья» и поплёлся к двери, Василиса Георгиевна спросила чуть помягче:

— А скажи на милость, зачем тебе эта взрослая книга?

Славка остановился и молчал.

— Я тебя спрашиваю, Вячеслав Семибратов. Зачем?

— Интересно… — еле слышно сказал Славка.

— Что интересно?

— Про корабли…

— Ну ладно… Раз тебе так интересно и раз ты признался, можно поступить следующим образом: я отдам тебе «Справочник», а ты принесёшь взамен какую-нибудь другую книгу. Согласен?

Славке было невыносимо стыдно, но отказаться тоже никаких сил не было. Чтобы теперь всё сделалось по-честному, он принёс в библиотеку «Маугли». После «Кораблей и бастионов» это была самая любимая книга.

Большая, с цветными вкладками.

— Мама разрешила? — строго спросила Василиса Георгиевна. (Славка кивнул.) — А не жалко?

Славка даже засопел от жалости, но сказал:

— У нас есть, маленькая. На английском языке.

— А ты умеешь читать по-английски?

— Немножко… А ещё мама читает…

Через день Василиса Георгиевна, вернула книгу маме, потому что «Справочник» всё равно был не нужен: его собирались списывать в макулатуру. Но Славка узнал об этом лишь через полгода. А до той поры, если очень хотелось вспомнить о приключениях лесного мальчишки, они с мамой читали по-английски. И Славка хорошо понимал. Наверно, потому, что всё в этой книжке было уже знакомо.

Они с мамой часто читали вдвоём. И в кино ходили вдвоём. И в лес. И картошку чистили, и посуду мыли, и чемоданы укладывали, когда переезжали. Всё вдвоём. Они вообще были вдвоём на свете. Только где-то далеко, в южном городе Новочеркасске, жила двоюродная бабушка — тётка Славкиного отца. Мама и Славка никогда её не видели. Но время от времени, обычно к праздникам, от бабушки Веры Анатольевны приходили письма. Мама отвечала и однажды послала даже фотографию: свою и Славки.

После этого Вера Анатольевна стала писать чаще, спрашивать про Славку и звала их с мамой в гости. Но мама говорила, что это, наверно, из вежливости.

Потом… Славка даже не поверил сначала! Бабушка написала, что поменялась домами с какими-то знакомыми и переехала в город, где родилась и жила до войны. К морю она переехала! Туда, где были корабли и бастионы, где на мачтах трепетали разноцветные флаги Свода сигналов, которые Славка знал теперь наизусть.

Она переехала в тот самый Город!

Славка решился. Крупными буквами он написал письмо и сам кинул в ящик. Это была просьба о чуде.

«Здравствуете, бабушка Вера Анатольевна! Я никогда не видел моря и кораблей. Пожалуйста, ещё раз посильнее позовите нас с мамой в гости. Тогда мама согласится. Пожалуйста!»

И Вера Анатольевна позвала:

«Приезжайте со Славушкой хоть в гости, хоть насовсем. Дом большой, прописку я оформлю, потому что я ветеран войны и мне помогут. Жить у нас хорошо, а вместе будет всем веселее…»

— Поедем! — возликовал Славка.

Но мама засмеялась:

— Глупенький! В незнакомые края, к незнакомому человеку…

— Но она же зовёт!

— Видишь ли, Славик… Она человек старый и, кажется, больной. У неё дом. Она думает, наверно, что я стану помогать ей по хозяйству. А разве я похожа на домохозяйку? На бабушку в фартуке?

Нет, мама не была похожа на домашнюю хозяйку. Она была молодая, стройная, красивая. Многие люди говорили Славке: «Какая у тебя красивая мама». Будто Славка сам этого не знал!

Но почему же всё-таки не поехать? Если маме некогда, он сам будет помогать бабушке. А может быть, и помогать нечего. Скорее всего, Вере Анатольевне просто скучно жить одной.

— Она же зовёт!

— Позвать легко. А кто мне найдёт там работу по специальности? А если мы с бабушкой не сойдёмся характерами? Она хозяйка в доме, а я не привыкла быть квартиранткой… Да и хватит уж нам мотаться с места на место.

Славка тихо и умоляюще сказал:

— Ну, тогда хоть в гости…

— Это другое дело. Если будут деньги и летний отпуск, можно поехать.

Разговор был в марте. Ждать оставалось три месяца. Сначала Славка очень ждал и очень надеялся. А потом всё меньше. Потому что это было бы слишком большое чудо. Таких чудес просто не бывает.

И он оказался прав. Мама не поладила с начальством и уволилась, денег на дальние поездки не было. Когда Славка окончил второй класс, они переехали в Покровку.

Покровка — это не деревня, а небольшой город рядом с большим заводом. Мама там нашла наконец интересную работу: устроилась консультантом-переводчиком в технической библиотеке. Славку тоже устроила: на лето — в городской лагерь (где он скучал), а потом — в третий класс маленькой восьмилетней школы…

В третьем классе Славке жилось спокойно — его почти не дразнили и не обижали. Правда, и друзей не нашлось, но Славку это в те времена ещё не волновало. Главное — что? Отсидеть уроки, сделать побыстрее домашние задания — и бултых на тахту с хорошей книжкой. Или можно побежать к маме в библиотеку. Там всегда много журналов из всяких стран, а в журналах часто попадаются снимки с разными теплоходами и даже парусными кораблями. И с видами дальних приморских городов…

Бабушка Вера Анатольевна по-прежнему писала письма. Спрашивала «про Славушку» и звала хотя бы в гости. Мама говорила, что будущим летом они поедут обязательно.

В апреле Славку приняли в пионеры и даже выбрали звеньевым — за то, что учился без троек. В конце мая завком выделил маме однокомнатную квартиру, и они переехали туда из тесной комнатушки в старом доме, где коридоры пропахли горелым луком и кислой капустой.

А в начале каникул у Славки за один день случилось три радости.

Во-первых, мама купила ему джинсовый костюм. Вообще-то мама не одобряла этой моды: она считала, что интеллигентные мальчики гораздо лучше выглядят в коротких штанишках. Но Славка её долго упрашивал. Мама уступила, потому что школьную форму Славка истрепал, а дни стояли прохладные.

На костюме была нашивка с корабликом и медные морские пуговки. Не совсем такие, как у настоящих моряков, но всё равно блестящие и с якорями. Славка млел от счастья.

В этом костюме он пошёл с мамой в гости к её знакомому — Константину Константиновичу. Это была вторая радость.

У Константина Константиновича оказалось интересно, как в музее. Над дверью висели большущие лосиные рога, в углу — чучело ястреба, на стене — оленья шкура, а на шкуре — большой бинокль, тяжёлый охотничий нож и двуствольное ружьё «зауэр».

Константин Константинович сказал, что ружьё старое, но прекрасное. И очень ценное — штучной работы. Но хотя оно было ценное, Константин Константинович вставил в него пустые гильзы и дал Славке два раза щёлкнуть курком. И посмотреть в бинокль, конечно, тоже дал (жаль, что бинокль был полевой, а не морской). И даже разрешил поиграть ножом, хотя мама боялась, что Славка «останется без пальцев».

Мало того! Они с Константином Константиновичем грохнули на кухне охотничьим капсюлем! Тут мама чуть не потеряла сознание и строго попросила «не портить ребёнка».

— Хорошо, хорошо, — сказал Константин Константинович. — Это был последний эксперимент. Вообще-то, Слава, мама права: такими вещами не шутят. В этих штуках гремучая ртуть, а она очень капризная. Сто лет может лежать, а потом взрывается от одного чиха.

Славка серьёзно кивнул. Константину Константиновичу можно было верить. Он был опытный и смелый человек: охотник, путешественник и спортсмен. Он стрелял на соревнованиях по летающим мишеням — тарелочкам — и за это получал грамоты и медали.

Славке казалось, что Константин Константинович похож на английского морского капитана из книжки с рассказами Джозефа Конрада. Высокий, худой, с ровным пробором на гладкой причёске, с белозубой улыбкой и светлыми глазами. Только смеялся он не по-капитански: дребезжаще и нерешительно. И при этом сильно стискивал пальцы, словно пробовал их на излом. Но, может быть, это оттого, что он стеснялся мамы. Славка замечал, что многие мужчины при маме начинают смущаться и слегка глупеют…