«Я тоже», — подумал Славка.

Он вспомнил, как сегодня они прощались на улице и Тим побежал к троллейбусной остановке. Быстро побежал, не оглядываясь. Будто сразу забыл про Славку. И Славка испугался: вдруг не оглянется ни разу? Но Тим оглянулся. А потом высунулся из окна троллейбуса и долго махал свернутой курткой. И Славка был счастлив…

— Мама, дай, пожалуйста, две копейки. Я Тиму позвоню. Он побежал к автомату.

Было уже темно. Ветер улегся, облака ушли, и светили теплые звезды.

Славка набрал номер.

— Валентина?… А где Тим?

— Он только что залез в ванну и, судя по всему, занимается в ней подводным плаванием. Ты, Слава, не представляешь, какой там шум и плеск!

Славка огорченно завздыхал.

— Я могу его позвать, — предложила Валентина.

— Что же он, мокрый побежит?

— Он вылетит из ванной как пуля, если узнает, что ты звонишь. Я тебе гарантирую.

Славка представил мокрую веснушчатую пулю и засмеялся:

— Не надо. Передай ему: «До завтра».

Утром Славку встретил радостный Динька.

— Про тебя в газете написали! И фотокарточка приклеена!

Славка поежился.

Газета висела в коридоре нижнего этажа. Перед ней толпились читатели. Славка обошел толпу стороной: лишней известности ему не хотелось.

В классе на Славкиной парте лежали три фотоснимка. Большие, размером с тетрадку, и очень четкие. Но Славка посмотрел и огорчился. Он себе не понравился. Встрепанный какой-то, глаза испуганные, рот приоткрыт. Стоит на носочках и так тянет вверх Артемку, будто хочет приклеить его ушами к потолку. И конечно, волосы на макушке — торчком.

И такая фотография приклеена в газете!

Ну а кто виноват? Не Савин же. Савину все равно надо сказать спасибо: он старался, карточки напечатал быстро и аккуратно.

Славка поискал глазами Игоря, но того не было в классе. Зато откуда-то вынырнул Аверкин.

— У, как здорово! Подари одну.

— Возьми… — неохотно сказал Славка. — Только я тут какой-то уродина.

— Да что ты, все нормально! Как живой!

Женька засунул снимок в портфель, потом глянул мимо Славки, поскучнел и отошел в сторону. Славка оглянулся и сразу забыл про Аверкина: сзади стоял Тим.

— Тим, привет!

Тим улыбался.

— Здравствуй! Я твою заметку читал… Покажешь Артемку?

— Конечно. После уроков, ладно? А то все опять набегут…

Тим увидел фотографии.

— Это Савин снимал? Мастер… — Он помялся и спросил: — У тебя всего две карточки?

Славка вздохнул:

— Возьми одну, если хочешь. Только что здесь хорошего?

— Все хорошее. Ты и Артемка…

После уроков Славка и Тим ушли в глухой уголок школьного двора — между забором и гаражом. Тут Славка и познакомил Тима с Артемкой.

Тим сел на перевернутое мусорное ведро, посадил Артемку на заляпанное веснушками колено, покачал его. Улыбнулся ему. И сказал про лупоглазую Артемкину морду:

— У него лицо умное. Славка засмеялся.

— Нет, правда, — сказал Тим. — Он так смотрит, будто заговорить хочет.

Ну что же, Тим был прав. Иногда и Славке казалось, что Артемка может разговаривать.

Тим спросил:

— А откуда у него эта награда? На снимке ее нет.

К зеленому Артемкиному комбинезону был приколот маленький значок — синяя стеклянная капля с золотистым якорьком внутри.

Славке стало неловко, но он ответил честно:

— Женька Аверкин ему подарил. Сегодня мы сидим на географии, а он вдруг дает: «Возьми для Артемки…»

Тень скользнула по лицу Тима, но он тут же улыбнулся:

— Хороший значок.

Славку не успокоила эта улыбка.

— Тим… А что у вас с Женькой? Поссорились, да?

Тим покачал головой. Почесал у Артемки за ухом, подбросил его в воздух, опять усадил на колено и наконец ответил:

— Нет, мы не ссорились. Просто нам теперь… говорить не о чем. Я его тогда на «Сатурн» звал, а он не захотел. Ну и… все.

— Да? Я не знал, что он трус, — подавленно сказал Славка.

— Аверкин не трус, — возразил Тим. — Он, наверно, решил, что у меня это просто так, фантазия. Не поверил, что я по правде все это задумал.

— Теперь он, как увидит тебя, виноватый делается…

Тим пожал плечами, словно хотел сказать: «Я здесь ни при чем». Славка нерешительно спросил:

— Может, вы еще помиритесь?

— А зачем? Это когда друзья поссорятся, они могут мириться, а мы… так. Просто мы летом в одном лагере были. До этого почти не знали друг друга, а там оказались в одном отряде. Спали рядом, разговаривали по ночам… Я тогда думал, что он все понимает…

Славка хотел взять у Тима Артемку.

— Давай снимем значок.

— Зачем? Это как-то нечестно… Слушай, разве Аверкин думает, что я на него злюсь?

— Не знаю. Я с ним про тебя не говорил. Просто я заметил…

— Аверкин рисует хорошо, — вдруг сказал Тим. — Он в лагере первый приз получил на выставке рисунков.

— Да, — грустно согласился Славка. — Помнишь, у меня в комнате картинка, где я первоклассника на плечах таскаю? Это он рисовал… Тим…

— Что?

— А почему ты к Женьке пошел насчет «Сатурна»? У вас в классе разве нет… ну, таких, с которыми можно…

Тим опять покачал на колене Артемку, помолчал и ответил с еле заметной досадой:

— У нас хорошие ребята, но они не пошли бы. Тоже сказали бы, что это глупости… Знаешь, Славка, считают почему-то, что у меня в голове только несбыточные планы.

— Кто считает? — возмутился Славка.

— Многие. Даже мама иногда… Мне поэтому и за «Сатурн» не очень попало. «А, это опять Сель! Ну конечно, он всю жизнь чудит!» Одна Куин Лиза по-настоящему злилась, а остальные для вида. Даже на совете дружины… Ты сам видел. Ни один человек всерьез не верит, что я мог увести баркентину от пирса.

— Но ведь мог…

— А они не верят… Думают, что в голове у меня завихрения.

— Тим… А почему так? Это же неправда!

— Не знаю, может быть, и правда. Это еще с первого класса пошло. Мы тогда школьный забор изукрасили.

— Как?

— Всякими картинками… По телевизору передача была про Польшу, и показали, как там ребята на улицах рисуют. Если где-нибудь стройка и ставят временный забор, им специально дают краски: рисуйте на досках что хотите. Чтобы веселее было. Вот я гоже решил: зачем нам в школе белый забор? Подговорил ребят, мы целую неделю масляные краски собирали, а потом пришли рано утром и такую роспись устроили! Корабли, ракеты, слоны, пальмы!

— Здорово влетело?

— Мы не только забор, мы еще себя расписали, как индейцы. Конечно, шум был. Вместо уроков целый день олифой и скипидаром отмывались.

— А рисунки замазали?

— Нет, директор не дал. Их только через год закрасили, когда ремонт был… А про меня с тех пор и привыкли говорить: одни фантазии пустые в мозгах…

— Они же не пустые, Тим. Ты же все делаешь, как задумал. Рисунки сделал. И на «Сатурне»… Ты не виноват, что не удалось.

Тим протянул Славке Артемку и сказал с зелеными искрами в глазах:

— У меня и еще кое-что есть на совести. Потом расскажу… Ну что, идем по домам?

— Увидимся сегодня?

— Конечно! Я к тебе приду. Я Артемке «куриного бога» принесу, чтобы на шее носил.

— Это такой камешек с дыркой?

— Да. Видел такие?

— Только слышал.

— Из них амулеты делают… Знаешь, Славка, значок — хорошо, но он из магазина все-таки. А «куриный бог» — настоящий морской подарок.

Тим прибежал через два часа. Дома он переоделся, и опять на нем весело полыхала оранжевая рубашка. Но сам он казался смущенным.

— Не нашел я этот камешек. Все перерыл… Славка, поехали к морю! Я там знаю место, где людей мало, а камни такие, как надо. Сразу найдем.

…Место, о котором говорил Тим, оказалось маленьким каменистым пляжем на плоском берегу Карантинной бухты, недалеко от развалин древнегреческой крепости. По развалинам, среди одиноких белых колонн и заросших остатков башен, бродили туристы. Славка тоже рванулся туда, но Тим сказал: