Когда пришли, Тим сказал:

— Валентина! Это Денис. Его надо покормить. Нас тоже.

Валентина со спокойным интересом посмотрела на Диньку и сообщила, что его она покормит, а Тима и Славку не станет. Пускай сначала съездят на рынок за помидорами и кабачками. Дом доведен до полного опустошения: не из чего приготовить ужин.

— Кошмар какой-то, — жалобно сказал Тим. — С тех пор как она сидит дома, началось сплошное тиранство… Ты со мной съездишь?

Славка любил бывать на рынке. Там было так интересно: разноцветно и празднично. Под навесами лежали на прилавках груды помидоров, лиловых баклажанов, розово-серых гранатов, оранжевого перца. И целые горные хребты груш и яблок. И прозрачно-зеленые россыпи винограда. А по углам хитроватые старики и бабки продавали неожиданные и удивительные вещи: живых пестрых попугаев, рисовые веники с узорными ручками, разноцветные корзины, сделанных из плоских ракушек лягушат и чертиков, покрытые лаком раковины-рапаны, крабьи клешни на цепочках и целые чучела крабов.

А как-то раз надутая краснолицая тетка продавала за два рубля живого краба. Он тихо шевелил клешнями и безнадежно поглядывал на покупателей черными шариками-глазками на стебельках.

— Зачем такой? — спросил какой-то строгий мужчина. — Для чего он годен?

— А хоть для чего! — оживленно объяснила тетка. — Хочете — сварите на закуску, а хочете — чучело делайте, оно дешевле обойдется, чем готовое.

Славка и Тим насобирали по карманам рубль тридцать девять копеек и за эту сумму сторговали краба. Они отпустили его с бетонного блока недалеко от памятника кораблям, погибшим в Первую оборону. Сначала краб мертво шлепнулся на дно.

— Довели человека, — горестно сказал Тим.

Но краб полежал, шевельнулся и боком пошел в расщелину среди камней.

— Один-ноль в нашу пользу! Да здравствует охрана животного мира! — возликовал Славка…

В общем, рынок был интересным местом. Он тоже был частью Города, и Славка обрадовался, когда Валентина погнала туда его и Тима. Домой Славка не спешил. Мама была занята на какой-то, пока временной, но сложной работе в библиотеке, а бабу Веру он предупредил, что задержится у Тима. Когда уходили, было слышно, как на кухне Валентина командует Денисом:

— Иди мой руки, а потом нарежь хлеб. Надеюсь, это у тебя получится? Очень хорошо. А то я просто поражаюсь, какими беспомощными бывают иногда мужчины.

Славка и Тим поехали по кольцевому маршруту: это дальше, но зато в троллейбусе свободнее. Троллейбус шел над Малой бухтой, где стоял вспомогательный флот и гидрографические суда. С высоты видны были белые рубки, трубы с голубыми полосами, желтые солнечные палубы и тонкая паутина антенн.

— Я, когда первый раз увидел столько кораблей, просто обалдел от радости, — признался Славка.

Тим сказал:

— Папин «Пеленг» тоже здесь стоит, когда приходит из рейса. Они в ноябре вернутся. Мы туда пойдем, он все покажет. Знаешь, как у них здорово!

Славка улыбался. Столько радостей ждало его еще в Городе!

Лишь одна досада грызла иногда Славку: где-то недалеко были яхты и паруса, а он вел береговую жизнь. Когда белые крылья скользили по синеве рейда, к Славке подкрадывалась тоска. Но не мог же он идти во флотилию без Тима! И Славка уговаривал себя, что все еще впереди, все как-нибудь наладится…

Они вышли на главной площади у старинной Адмиральской пристани с белой колоннадой и мраморными львами. Бронзовый адмирал Нахимов спокойно смотрел на Город. Над площадью разносились размеренные звуки шагов. Это шел пионерский караул. Ребята лет четырнадцати в матросской форме, в белых пилотках, с черными десантными автоматами. Два мальчика и три девочки. Они шли на смену к городскому мемориалу, где на плитах из красного гранита были перечислены все военные части и корабли, защищавшие город в последней войне.

— Четко идут, — с легкой завистью сказал Славка.

— Ничего, — согласился Тим. — Только девчонок я бы в караул не пускал.

— Почему? Всякие бывают девчонки. У меня Анютка знаешь какой капитан была!

Тим упрямо сказал:

— Анютку я не знаю. Если капитан — другое дело. А эти с бантиками. Бантики и автомат! Если заряженный дать, они и выстрелить не сумеют.

Славка промолчал. Он не имел ничего против девчонок. Такие же люди. Даже с Любкой Потапенко у него вроде бы наладились отношения. Потому что она подошла недавно и без всяких ужимок сказала: «Семибратов, ты меня извини за Артемку». Славке что? Он сказал: «Да ладно, пустяки…»

Славка и Тим прошли площадь и зашагали вдоль решетки Приморского бульвара.

Тим вдруг спросил:

— Знаешь, сколько в Городе памятников?

— Всех-всех? И Первой, и Второй обороны?

— И еще революции…

— И танки, и катера считать, которые на земле стоят, и все обелиски?

— Конечно.

— Я же весь Город не знаю, — сказал Славка. — Наверно, больше ста.

— Больше трехсот. А точно, по-моему, никто не знает. Зато одно совсем точно: ни одного памятника нет… знаешь кому?

— Ребятам… Да?

Тим кивнул и сердито щелкнул себя по ноге пустой авоськой.

Славка сказал:

— Я знаю, ты про это подумал, когда Динькин рисунок увидел. А потом, когда караул шел…

— Я об этом и раньше думал. А сегодня опять… Тому парнишке, которого Динька нарисовал, памятник, может быть, поставят. Он знаменитый. А сколько было незнаменитых… Пули в земле собирали для штуцеров, воду на бастионы носили под обстрелом…

— Я читал. Полегло их сколько…

— А в последнюю войну еще больше… Знаешь, Славка, по-моему, надо тем и другим поставить один памятник.

— Общий обелиск?

Тим опять щелкнул авоськой.

— Обелиск не надо. Они все какие-то одинаковые… Если бы я умел, я бы нарисовал, как я хочу.

— А ты расскажи.

— Ну, понимаешь… Надо, чтобы просто мальчишки. Из камня или из металла, совсем небольшие. Чтобы как живые. И невысоко совсем. Может, прямо среди травы. Там у стены камни, а между ними трава…

— Где?

Тим замялся, сбил шаг, но потом посмотрел на Славку прямо. И тихо сказал, не опуская глаз:

— На площади Карронад.

— А где такая?

— А такой нет. Я придумал.

Это было непонятно. Славке стало даже чуточку обидно, словно Тим что-то скрывал. И Славка проговорил с упреком:

— Придумал… А рассказал, будто все по правде. Камни, трава…

Тим как-то задумчиво улыбнулся:

— Я название придумал. А площадь есть… Ну может быть, не площадь, а так, пустырь. Такой широкий перекресток. Но там хорошо.

В этом была загадка. Еще одна тайна Города. И тайна Тима.

Славка нерешительно спросил:

— Покажешь?

Тим сказал:

— Это недалеко от рынка, на горе. Если хочешь, можно сейчас.

Они поднялись по лестнице, которая вела вдоль крепостной стены с бойницами. Наверху Тим провел Славку по кремнистой тропинке мимо белого забора и маленьких тонких кипарисов. «Кипарисы-мальчишки», — почему-то подумал Славка.

Они свернули за угол и оказались на широком месте.

Действительно, не то перекресток, не то пустырь. А скорее всего — маленькая площадь, потому что земля была вымощена старыми стертыми булыжниками.

И росла между камнями высокая трава с зонтиками желтых цветов.

Кругом — знакомая картина: небольшие белые дома, тополя и акации. Справа дома расступились, и видно, что склон уходит к нижней улице, за которой синеет Орудийная бухта.

Словно охраняя этот спуск, поднялись в одном месте остатки желтой крепостной стены. Такие же, как у лестницы. Наверно, в прежние времена здесь был один из бастионов крепости.

Было здесь безлюдно и солнечно, и большие белые облака висели над площадью. Круглые, как надутые паруса…

Славка сказал шепотом, как в тихом незнакомом доме:

— Хорошее место… Я сколько раз рядом ходил, а не знал, что здесь такая площадь.

Тим показал на маленький двухэтажный дом:

— Вон там я раньше жил. Пока на новую квартиру не переехали… Мы тут играли с ребятами, по вечерам салют устраивали.