Кристина Мун

Сборник рассказов

Желтые ромашки

Твои глаза закрыты.

Ты лежишь на чем-то мягком и влажном. Тебе очень удобно. Трогая руками поверхность под собой, ты понимаешь, что это трава. Ты лежишь на траве.

Ты - мальчик, тебе десять. Ты лежишь на траве и ощущаешь вокруг себя запахи травы, свежей земли, полевых цветов. Да-да, именно полевых, потому что только так пахнут цветы, выросшие на свободе. узники пахнут по-другому. Садовые цветы красивее своих полевых братьев, но они пахнут неволей. Они родились в неволе и умрут. А эти цветы и после смерти свободны. Поэтому ты понимаешь, что точно лежишь не в саду. Где-то на лугу, или, может на лесной поляне. Солнце ласково гладит твои щеки и волосы. Ты слышишь пение птиц. Ты почти уверен, что поет соловей, другие птицы - думаешь ты - только делают вид, что поют. Твои волосы обдувает легкий, прохладный ветерок. Ты думаешь о том, что, сейчас, может быть около одиннадцати часов утра. Потому что солнце еще не жжет, и нет того летнего душного воздуха, который бывает между двумя и четырьмя часами дня.

Ты чувствуешь, что кто-то ползет по твоему носу. Ты, наконец, с большой неохотой открываешь глаза и видишь...большую, пушистую бабочку с белыми крыльями. Ты вдруг чихаешь из-за обилия запахов и солнца и бабочка взлетает туда, наверх, к облакам. Красиво взмахивает крыльями, еще и еще. Вот, совсем немного и она превращается в белую маленькую точку. Наконец, и вовсе исчезает. Была, и нет ее.

Вот ты замечаешь небо. Огромное голубое небо с большими белыми облаками. Оно растянулось далеко в ширину и длину, на весь лес, на весь мир.

Оно такое большое и красивое - думаешь ты - а ты такой маленький и незаметный. Ты вздыхаешь, и немного приподнявшись, садишься на траве. Ты смотришь на ползущую по травинке красную божью коровку. Ты берешь ее на палец и внимательно разглядываешь. На ее спинке - всего три черных крохотных точки. И сама она крохотная. Ты знаешь (тебе говорила бабушка), что сколько точек на спинке у божьей коровки, столько ей и лет. Вот ползает она по травинкам - думаешь ты - совсем одна. Вокруг нее много насекомых, но никто с ней не разговаривает. Интересно, лучше быть одиноким или одному? Если бы пришлось выбирать. Ты задумываешься, а божья коровка, между тем, обползала все твои пальцы и неожиданно взлетает. Ты лишь посмотрел ей вслед. Она все-таки хочет быть одна - решаешь для себя ты. Да, так лучше.

Ты встаешь во весь рост и идешь по траве. Ноги у тебя босые и все искусаны комарами. На тебе одни шорты. Солнце стало пригревать сильнее. Ты видишь вокруг себя бескрайний луг. Такой же бескрайний, как то голубое небо, что у тебя над головой. Везде, куда только хватает глаз - трава, цветы, порхают бабочки, жужжат пчелы, осы. Ты разжимаешь левую руку и осознаешь, что все это время она была сжата, потому что в ней что-то было. Ты видишь, как на земле, в траву, падают несколько желтых цветов. Ты их поднимаешь и понимаешь, что это ромашки. Желтые ромашки.

Ты идешь. Идешь куда-то. Сам не знаешь куда. Ты вдруг чувствуешь запах свежего воздуха. Все вокруг темнеет. Ты поднимаешь голову и смотришь вверх - там темнеют облака, собираются тучи, небо становится серо-голубого цвета. Ты чувствуешь, что скоро пойдет дождь, но продолжаешь идти. Ты поднимаешься вверх, на какую-то возвышенность. Ты поднимешься все выше и выше, и дождь подбирается к тебе ближе с каждым шагом.

Когда ты поднимаешься на самую вершину, начинается сильный ливень, сопровождаемый громом и молнией. Твои волосы становятся влажными, кожа, одежда. Капли стекают по твоим волосам на лицо - по носу, по губам, скатываются с ресниц мелким градом. Ты поднимаешь голову к небу и чувствуешь, как капли дождя мягко бьются об твою кожу. Ты видишь, как молния сверкает особенно ярко, она заполняет все белым светом, ослепляет тебя. Но ты по-прежнему сжимаешь в руке желтые ромашки.

Ты лежишь на кровати. Но ты смотришь на себя как бы со стороны. В комнате темно. Ты смотришь в окно: там идет снег и все белым-бело. Ты снова смотришь на себя самого. Ты лежишь на кровати, очень бледный, со спутанными, грязными, темными волосами. На тебе зимнее одеяло, а одна рука свисает с кровати. Ты подходишь и видишь, что она что-то сжимает. Ты садишься на корточки и заглядываешь в нее. Рука сжимает засохшие цветы. Это ромашки. Желтые ромашки.

Перешагнуть через пропасть

Света жила в "психушке" уже целых пол месяца. Она сама не знала, как сюда попала… На улице началась паника: несколько психически больных кричали на всю улицу, рычали, рвали на себе волосы : да чего только не делали. В это же время проходила мимо них она, Света. Точней, бежала, и чуть не сшибла с ног полицейского. Тот подумал, что Света тоже – «больная» и "запихал" ее в машину. А она просто убежала из дому, потому что она стала никому не нужна – так думала девочка. Поэтому ее привезли в психиатрическую больницу и дали ей место. Обращались с ней ужасно спокойно и ласково, что раздражало Свету, но ее тут любили и девочка решила остаться. Но теперь она все чаще вспоминала о родителях, о брате, о любимой бабушке…И Света решила сбежать из психушки. Даже ее там и не любят, но, должно быть, ей очень обрадуются и сделают все, чтобы она почувствовала себя счастливой. Света все перепробовала – но все было напрасно – ее охраняли день и ночь, и сколько она не объясняла врачам и медсестрам, что у нее есть дом и семья, те лишь снисходительно улыбались.

- Значит… Они меня действительно…считают за чекнутую?.. – пронеслось в голове у светы, и она потеряла всякую надежду выйти отсюда. К ней пришел страх, что она останется тут навсегда, на всю свою жизнь, даже больше, чем на жизнь… Она испугалась, что больше никогда в своей никчемной, маленькой жизни она не увидит ни маму (хоть и пунктуальную до занудства), ни папу(постоянно ворчащего и недовольного), ни брата, который переживает начало трудного возраста, постоянно срывается, нервничает и плачет; ни бабушку , ни дедушку – которые закармливают «любимых внучат» о потери сознания… Сейчас вдруг Свете показалось это настолько родным все, что она всплакнула. Вдруг ее осенила мысль: телефон! Она позвонит домой и за ней приедут! Точно! И света побежала к своей сиделке. Через несколько секунд медсестра действительно дала ей телефон. Света, не помня себя от счастья, быстро вспомнила и набрала номер своей квартиры:

- Алло! Мам, это ты? Скорей приезжай, я в психушке, это Света! – Но она не договорила: пошли короткие гудки. Она быстро подняла глаза – ее сиделка держала в руках такой же телефон и отвечала на Светины крики счастья. Девочка оторопела и разразилась рыданиями.

- Да они тут все сами чокнутые! – дрожащими губами от плача и злости выкрикнула Света, бросив трубку. Она убежала к себе в комнату, которую делила с еще одним больным – он слишком много мечтал и никого не замечал, он уже жил в этих мечтах, фальшивых картинках. Реальный мир для него погас, больше не существовал. Он давно не ел и не пил и вот-вот уже должен был умереть. Он был похож на живой труп. И совсем не мешал Свете, порой она забывала, что в комнате есть еще кто-то кроме нее. Она прыгнула на свою койку, до того белую, что ее она неимоверно раздражала и уткнулась лицом в такую же белую подушку, отвратительно пахнущую лекарствами. Она плакала, но ее голоса не было слышно. Слезы текли и текли по щекам. Такое же состояние у нее было, когда девочка убегала из дома. Теперь еще к этому чувству добавилось чувство собственной бессильности. Света поняла, что она ничего не сможет сделать, она поняла, что ее не любили, все было показным, ее обхаживали, как обхаживают сотни других «психов». Да, ее считали за «психа»! Свете становилось душно, тяжело на душе. Глаза покраснели, а слезы не переставали литься.