Я не замечаю бесконечную болтовню Мег позади меня о грубом покупателе, который вчера приходил в магазин. Я смотрю на часы и размышляю, придет ли сегодня Зэндер вовремя или снова опоздает, как вчера. Я даже не знаю, чем он зарабатывает на жизнь. Или сколько ему лет. Или его фамилию. Боже, это сумасшествие, и, вероятно, мне НА САМОМ ДЕЛЕ нужно сменить таблетки. Мы разговаривали несколько недель и не поговорили ни о чем важном.

Над дверью звенит колокольчик, и я не могу сдержать улыбку на своем лице. Несмотря на то что Мег стоит рядом со мной и смотрит на меня с широко открытым ртом, потому что я практически подпрыгиваю от счастья, что вижу его. Зэндер отвечает на мою улыбку и подходит к стойке.

— Итак, приближается день рождения моей мамы, и я на самом деле хочу испечь ей пирог, — говорит он в качестве приветствия, пока я наливаю ему кофе. Он садится на единственный барный стул по ту сторону прилавка. Мег специально принесла для него из кладовки на прошлой неделе.

— Ммм, да? — отвечаю я в замешательстве, не совсем понимая, почему он мне об этом рассказывает.

— Вот в чем проблема. Я могу сделать дюжину тостов с корицей и сахаром, а мои куриные нагетсы, приготовленные в микроволновке, — просто ПАЛЬЧИКИ ОБЛИЖЕШЬ. Но в остальном я беспомощен на кухне, — отвечает он с робкой улыбкой.

Он смотрит на кофе и занимается размешиванием сахара. Я вижу легкий румянец на его щеках и вдруг понимаю, что он смущается. Я не знаю почему, но это самое милое зрелище в моей жизни. Он всегда выглядит уверенным в себе, и это слегка пугает. Но в эту минуту он на моей территории и просит моей помощи в вопросе, в котором я чертов профи.

— Ты хочешь, чтобы я что-нибудь испекла для нее?

Он поднимает на меня глаза, и я не могу отвести взгляд от него, пока он закусывает нижнюю губу.

— Это будет жульничество. Она точно узнает, что я сжульничал, и мне придется вечно слушать об этом. Она до сих пор рассказывает всем историю о том, как я в садике пытался подкупить воспитателя шоколадным печеньем, чтобы та делала за меня домашнюю работу всю неделю. Имей в виду, магазин закупил шоколадное печенье. Представь, что она сделает, когда узнает, что я попросил знакомого профессионального повара испечь торт и выдал его за свой?! — он с ужасом смотрит на меня.

Он кладет ладони на прилавок, наклоняется вперед, ближе ко мне. Я задерживаю дыхание, когда он смотрит мне прямо в глаза.

— Научи меня печь. Помоги мне, Эддисон. Ты — моя единственная надежда, — он шепчет серьезно.

Я тяжело сглатываю и чувствую, как в груди учащается сердцебиение, пока он умоляюще смотрит на меня. Я даже не знаю, что он мне только что сказал. Все что я могу — это вслушиваться в его мягкий голос, даже если бы он просто повторял алфавит или читал телефонную книгу.

Неожиданно раздается громкий смех Мег, и я подпрыгиваю от неожиданности. Я даже не осознавала, что она все еще стоит рядом со мной, наблюдая весь этот обмен фразами. Я отхожу на шаг от прилавка и мысленно стряхиваю с себя состоянию транса, в которое ввел меня Зэндер своим симпатичным лицом и красивым голосом.

Глупый симпатичный мальчик.

— О боже, ты в слово в слово процитировал Звездных войнов! Ты, мой друг, поднимаешься на вершину списка самых клевых, — говорит Мег, широко улыбаясь.

Она придвигается ко мне и обнимает меня левой рукой за плечи, а правой крепко закрывает мне рот.

— Эддисон с удовольствием научит тебя печь. Вечером магазин закрывается в шесть тридцать, поэтому приходи к шести сорока пяти. Просто постучи в заднюю дверь.

Я пытаюсь оторвать руку Мег и заговорить через руку, но она не дает мне этого сделать. Она усиливает свою хватку и наступает мне каблуком на большой палец ноги. Под её рукой я издаю болевой писк и посылаю ей злобный взгляд.

Зэндер переводит взгляд с одной на другую и смеется.

— Ну что ж, очень мило со стороны Эддисон предложить свои услуги. Мег, могла бы ты передать ей, что я очень признателен и буду здесь ровно в шесть сорок пять?

Он подмигивает и улыбается мне, перед тем как поднести чашку кофе ко рту и сделать глоток. Я забываю о своем сопротивлении и опираюсь на Мег. Мы вместе наблюдаем, как он встает с табурета, поворачивается и выходит из магазина.

— У этого парня клевая задница, — мягко вздыхает Мег, её рука все еще закрывает мне рот. Она забыла убрать ее, потому что очень занята разглядыванием всех прелестей. Я молчаливо киваю, соглашаясь с ее замечанием по поводу задницы. Мы обе стоим там в оцепенении, не сводя глаз с двери, в которую он только что вышел, пока на одной из духовок не срабатывает таймер. Меня возвращает к реальности осознание того, что Мег только что сделала. Я ударяю ее бедром и толкаю локтем, пока она не выпускает меня, издавая раздраженный болевой возглас.

— Эй, за что? — жалуется она, потирая бок.

— Ты издеваешься? ТЫ, ЧЕРТ ПОБЕРИ, ИЗДЕВАЕШЬСЯ? — Я ору на нее шепотом, чтобы посетители не слышали мое извержение. — Зачем ты это сделала? О боже, о боже, о боже!

Мег округляет глаза, глядя как я вышагиваю туда-сюда за стойкой, размышляя о том, как быстро я смогу сделать паспорт и уехать из страны.

— Серьезно, остынь. Он просто парень. Очень милый парень, которому без сомнения нравишься ты. Все утро ты ходила тут, витая в облаке счастья, и все из-за НЕГО.

Она подходит и встает прямо передо мной. Мне приходится прекратить свои маниакальные шаги и посмотреть на нее.

— Я и ты обе знаем, что жизнь дерьмо. В любую секунду может случиться что-нибудь дерьмовое. Мы обе просто сидим и ждем чего-то дерьмового. Когда случается что-то хорошее, нам стоит протянуть руку и схватить это, иначе наши жизни превратятся в гигантский ком ежедневного дерьма. Я устала от дерьма, Эдди. Давай, устань от дерьма вместе со мной.

Она вопросительно поднимает брови, глядя на меня. Я издаю вздох.

— Давай же, все твои друзья это делают, — говорит она со смехом, протягивает руку и треплет меня по плечу.

Я хихикаю над ее радостным энтузиазмом. Она проходит мимо меня и направляется обратно в кухню, чтобы вытащить капкейки, вероятно уже сгоревшие, из духовки.

Она права. Я знаю, что она права. Жизнь — это постоянный риск. Никогда не знаешь, что случится дальше. Раньше мне нравился трепет незнания, что принесет жизнь и ощущение возбуждения по утрам от нового дня и всех возможностей. Теперь я провожу каждый день, скованная ужасом от мысли, что что-то плохое может случиться. Я просыпаюсь каждое утро, думаю о том, что же плохое случится дальше. Я больше не наслаждаюсь мелочами, потому что я знаю, что последует что-то огромное, что проглотит все мелочи и заставит их исчезнуть, будто их никогда и не было. В чем смысл наслаждаться этими мелочами, когда они вскоре исчезнут?

Я не знаю, Зэндер — это мелочь или что-то серьезное: возможность или обязанность. Я приняла решение исключить игру «угадай-ка» из моей жизни. Для этого я выключила эмоции и каждый день делала то, что должна. Неожиданно я поняла, насколько пустой стала моя жизнь. Меня до смерти пугала мысль о том, что мы проведем вечер наедине, и он станет задавать вопросы, на которые я не найду ответа. Но в то же время я чувствовала, как кипят нервы и бабочки порхают в животе. Эти ощущения не имеют никакого отношения к страху и на сто процентов имеют отношение к трепету перед неизведанным и его последствиям. Может быть, у меня все еще есть надежда.

Боль

— Верно ли утверждение, что каждый день ты ожидаешь, что люди вокруг собираются тебя предать? — спросила доктор Томпсон, перед тем как сделать глоток своего кофе из кафе Панэра.

Я пожала плечами, ковыряя ноготь.

— Конечно. Так легче, и это обоснованно.

Когда она не отвечает, я поднимаю глаза и радуюсь, что не вижу жалость на её лице. Единственная причина, почему я продолжаю ходить к доктору Томпсон, — она никогда не жалеет меня. Её беспокоит, что со мной происходит, но она никогда меня не жалеет. Терпеть не могу людей, которые меня жалеют, как будто я такая печальная, жалкая малышка, с которой нужно нянчиться.