— Правильный выбор. Теперь сядь, и не смей уходить, а я принесу тебе что-нибудь выпить, чтобы было легче принять неизбежное будущее.

Он развернулся, но перед тем, как ушёл, я услышала:

— Хотя бы для меня.

Я подождала, пока он подошёл к бару, улыбаясь барменше, перед тем, как открыть новое сообщение в телефоне.

Мои руки, сжимающие телефон, сильно дрожали, но я продолжила нажимать на кнопки. Джетро мог мне запрещать общаться с людьми, которых я любила, но моё общение с теми, которых я ненавидела, должно быть ему безразлично. Тот самый человек, который втянул меня в эти неприятности, также и мог быть моей единственной надеждой на спасение.

Если он простит меня.

Иголочка с ниточкой: Кайт, для меня нелегко писать тебе это, но в моей жизни произошли определённые изменения и... Я хотела бы иметь возможность писать тебе, если это не будет для тебя слишком. Прости, я перешла границы дозволенного. Я ничего больше не собираюсь тебе говорить, кроме... пожалуйста. Позволь мне, потом говорить с тобой, если вдруг мне это будет необходимо.

Я нажала «отправить», ненавидя себя за то, насколько унизительно это звучало. Вероятно, он не поймёт, сколько силы и смелости мне нужно было приложить, чтобы написать это и смириться с покорной ролью. Но я в ком-то нуждалась, в друге. И печальная сторона моей жизни показывала — их у меня не было, ни одного.

Положив телефон на стол, я перевела невидящий взгляд на окно. Слезы вновь попытались одержать надо мной вверх, но я сжала руки в кулаки, вонзая в ладони длинные ногти. Боль помогала мне отвлечься, позволяя внешне оставаться невозмутимой.

Джетро проводил время за ненавязчивой беседой с официанткой, накаченной ботоксом во всех своих выпуклых местах. Я так хотела, чтобы он забыл обо всём, что связано со мной, тогда я могла бы незаметно проскользнуть за дверь, и никогда не возвращаться.

Телефон завибрировал.

Я ни на что так сильно не надеялась в своей жизни, когда читала новое сообщение.

Кайт007: Пойми и меня, я тебе уже говорил, что просто так ничего не прощаю и не забываю. Но я ценю то, что ты мне пишешь, и не могу отрицать, что ты меня заинтриговала. Ты заставила меня желать знать, что именно изменилось в твоей жизни, вынудив тебя послать это умаляющее сообщение. Я не такой идиот, чтобы не понять, это должно быть что-то, очень значимое, если ты мне пишешь после того, что мы наговорили друг другу. Я позволю тебе писать мне и отвечать, только при одном условии.

Мне ничего больше не оставалось. Я посмотрела на Джетро: он стоял ко мне спиной, и ожидал свой заказ. Ещё есть время. Ещё есть надежда.

Я быстро набрала ответ Кайту.

Иголочка с ниточкой: Я согласна. Любые твои условия...

Пожалуйста, мне просто нужен кто-то, с кем я смогу говорить. Не важно, насколько он был загадочным и ограниченным. Я в этом нуждалась. Так сильно.

Кайт007: Никаких деталей. Я буду отвечать тебе, пока твои сообщения не станут мне безразличными. Если ты хочешь сочувствия, то не за того меня принимаешь.

Я хотела сказать ему, насколько он меня раздражает. Но ему от этого хуже не будет. И мне пришлось проглотить свою гордость, когда чуть позже, подошёл Джетро, ставя передо мной рюмку с белым ликёром.

— Кому бы ты ни писала, прекрати.

Смотря в его светлые, бесчувственные глаза, я откинула локон волос с моего плеча.

Это был мой первый, но уверена, не последний акт протеста. В ответ я набрала одно единственное слово.

Одно лишь слово обеспечило меня безразличным другом, которому совершенно всё равно, жива я или мертва.

Единственный человек, который у меня остался.

Иголочка с ниточкой: Договорились.

Джетро

Я устал.

Если бы кто-нибудь спросил, я бы сказал правду. Я пытался оставаться джентльменом.

Но кого, чёрт побери, я разыгрывал? У моих манер был срок годности, и Нила зашла слишком далеко.

Я провёл её от унылого бара, через терминал и мимо службы безопасности. Она по-прежнему держала меня под руку, покорно следуя за мной, и повинуясь, как хорошая зверушка. Она покорно делала шаги в своих балетках, а её тёмные глаза были затуманены, но она была в сознании.

Это было так просто. И нарушить моё обещание, и подмешать таблетку ей в напиток. Я сказал, что не стану похищать её или накачивать таблетками, но это было ещё до того, как в кафе, она показала мне одну из своих сторон, и осмелилась меня кое о чём просить.

О сексе? Она, по собственному желанию, хотела со мной какой-то бессмысленной связи? Это меня взбесило. Я надеялся у неё это отобрать. Волю. Желание. Лишить ее выбора, прежде чем взять то, чего она не хотела отдавать.

Ты все ещё можешь.

Просто впереди меня ждала кое-какая работа. Я был слишком мягок. Слишком нежен. Для моей добычи, пришло время понять кошмар, в который она попала, и прекратить эти глупые фантазии, которые она лелеяла.

И я не мог даже подумать о её брате, без желания что-нибудь ударить. Я не должен был быть таким снисходительным. Мне плевать с кем она общалась, потому что она теперь моя, чтобы мучить её. Но он... он мог всё разрушить. Мужчины Уивер постоянно были занозой в заднице с тех пор, как Хоуки начали забирать их женщин.

Разразилась война. Много жизней было потеряно с обеих сторон.

Но мы выиграли. И продолжаем выигрывать, потому что они — киски, а мы намного сильнее.

Нила не проронила ни слова, пока я вёл её по воздушному мосту к самолёту. Для постороннего человека она выглядела совершенно нормальной. Возможно, немного усталой и замкнутой, но довольной, и ни в коем случае, не обеспокоенной.

Это и было чудодейственным свойством таблетки.

Внешне она выглядела безупречной. Внутренне, я понятия не имел, да и мне было всё равно, как она там себя чувствовала. Это было не моей проблемой, понимала ли она происходящее. Ее мозг был освобождён от мыслей, но вся моторика сохранялась. И она ничего не могла с этим поделать. Она каждый день справляется с вертиго, и это ничем не отличается. Я отобрал ее дееспособность с помощью простого химиката. Вообще-то я был добрее, чем вертиго, потому что дал ей опору.

Нежно поглаживая ее руку, лежащую на моем предплечье, я провёл её в бизнес-класс. Указывая на её место у окна, я подождал, пока она удобно усядется. Потом пристегнул ремень. Её дыхание сохранялось размеренным и спокойным, когда я сел рядом, взял её за руку, и повернул её лицом к себе. И тут, в её глазах, я увидел, что она знает правду.

Она знала.

Всё.

Идеально. Время начинать.

Легонько отбрасывая её волосы от шеи, я горячо зашептал:

— Кое о чём я должен тебя предупредить.

Говоря это, я пальцами прошёлся по её шелковистым прядям, и придвинулся к ней ближе, так, чтобы смог внушать страх. Молчание было ужасающим. Шёпот был устрашающим. Но страшнее всего были сказанные угрозы.

— Остерегайся меня, мисс Уивер. Бойся меня, потому что сейчас твоя жизнь принадлежит мне, и я хозяин всего, что с тобой происходит. Но знай... тебе стоит бояться не только меня.

Ее грудь продолжала подниматься и опускаться, не было вздрагиваний или всхлипывающих звуков. Но в её взгляде я видел борьбу с нежеланным наркотическим эффектом. Она смотрела в иллюминатор, пытаясь прорваться через внутреннее сопротивление, и перестать в него погружаться.

— Есть и другие, много других людей, которые также имеют право мне помочь, чтобы ваш долг был полностью погашен. Но они должны спрашивать у меня разрешения. Но, как и везде, существуют исключения из правил.

Усаживаясь обратно в кожаное кресло, я улыбнулся.

— Запомни то, что я тебе сказал и тогда сможешь выжить.

Я говорил одно, а слышал всё это совершенно иначе.

Запомни это, и ты уже мертва.

Она слышала и понимала правду, так же хорошо и чётко, как и мою ложь. Нила сжала пальцы, её губы приоткрылись, но наркотики были сильнее ужаса.