После такого предупреждения, казалось бы, должна была отпасть всякая охота продолжать опыты.

Но Шапп начал трудное дело в третий раз. Он снова едет в Париж. Он строит новый семафор.

Семафорный телеграф Шаппа

И он наконец добивается успеха: революционное правительство отпускает средства для постройки опытных станций. Это было ровно полтораста лет назад — в 1792 году.

На высокой мачте помещались три подвижные планки. К каждой планке был привязан шнур, а другой его конец находился в руке сигнальщика. Потянул он за шпур — и планка повернулась, заняла новое положение. А если три планки вертеть во все стороны, сколько здесь разных фигур получится! Очень богатую азбуку можно придумать.

Шапп и придумал такую азбуку из 196 сигналов. Тут были не только прописные и строчные буквы — некоторые фигуры обозначали отдельные слова или даже условные фразы.

Семафоры устраивали на крышах высоких домов или на специальных башнях-станциях. Ведь чем выше семафор, тем дальше видны сигналы. Вдобавок у сигнальщиков были еще подзорные трубы. Смотришь в такую трубу — и за десять километров ясно видно, какие знаки на другом семафоре. Тут уж станции можно было отодвинуть одну от другой много дальше, чем у Полибия, например. И депеши бежали гораздо скорее.

На каждой станции посменно дежурили два человека— круглые сутки, днем и ночью. А как же в темноте разобраться в сигналах, когда ничего не видно? По ночам семафоры освещали прожекторами. Опять-таки лучше, чем в Полибиевом телеграфе. Ведь тот мог действовать только ночью, а днем должен был молчать.

Появилась какая-нибудь фигура на соседней станции — сигнальщик немедленно и на своем семафоре изображал такую же точно фигуру. Так, от башни к башне буква за буквой семафоры довольно быстро передавали сообщения на далекое расстояние.

Недаром Шапп назвал свой аппарат тахиграфом, то есть скорописцем. Но это слово почему-то не понравилось французскому дивизионному командиру, который принимал аппарат Шаппа. Командир предложил назвать новое изобретение телеграфом, то есть дальнописцем. Это название и осталось. Только у Шаппа телеграф был зрительный, или, как говорят физики, оптический, а у нас с вами электрический. Скоро дойдет очередь и до него.

В июле 1794 года Шапп закончил первую линию оптического телеграфа. На 210 километров растянулась эта линия между Парижем и Лиллем. Первого сентября из Лилля была получена очень важная депеша. Она сообщала правительству, что французские войска заняли город Конде.

Через двадцать станций депеша промчалась всего за три часа. Такая скорость — 70 километров в час — поразила всех. Еще бы: депеши летели с голубиной быстротой и не зависели от живых вестников. И это лишь первые шаги. Повсюду восхищались изобретением Шаппа.

Весть о его «дальнопишущей машине» вызвала восторженный отклик и в России: «Машина доказала, сколь превосходное составляет она изобретение, сколь велико ее проворство и сколь способно представляет она все выражения, в языке употребляемые…»

Это было в 1795 году. А еще за год до этого наш русский изобретатель Кулибин разработал более удобный и простой оптический телеграф, чем Шапп. Иван Кулибин создал самоходное судно, первый самокат и сделал много других ценных изобретений. Ни одно из них не было осуществлено. Такая же участь постигла и кулибинский телеграф— его превратили в забаву придворных бездельников.

Первая большая линия семафорного телеграфа была открыта в России только в 1833 году. Она соединила Петербург с Варшавой. Небольшие депеши пробегали тысячу километров за 7–8 часов.

Память о Шаппе сохранилась до наших дней. На. всех железнодорожных станциях вы видите долговязые семафоры. Они заранее телеграфируют приходящим поездам, свободен или занят путь. Но самый телеграф Шаппа прожил лишь немного более полувека — слишком много было у него недостатков.

Семафорный телеграф был не менее откровенен, чем «живой» телефон. Нетрудно было «подсмотреть» какое-нибудь важное сообщение. В дождливые и туманные дни сигналы разобрать было невозможно, и связь совсем прерывалась.

А к телеграфу предъявляли все более серьезные требования. Во всех государствах росли крупные фабрики и заводы. Владельцы этих предприятий рассылали свои товары в далекие города и чужеземные страны. Куда и сколько отправить товаров? Благополучно ли прибыли они на место? По какой цене проданы?

Множество таких вопросов нужно было разрешить и как можно скорее. Оптический телеграф не только работал медленно: он не мог соединить Англию даже с материком. Об Америке и говорить нечего — ведь на океане башен с семафорами не поставишь.

Особенно же необходим был телеграф во время войны Ведь от быстрой, беспрерывной связи зависит судьба сражений и целых кампаний. Это хорошо знал Наполеон. Он часто пользовался телеграфом Шаппа Но в военных условиях строить громоздкие башни некогда, и доверять военные тайны болтливым семафорам опасно.

Все приказы и распоряжения из главного штаба наполеоновской армии быстро рассылались через конных курьеров. Начальник главного штаба маршал Бертье — правая рука Наполеона — больше всего заботился о надежной связи. Послал курьера и успокоился — нет. не так действовал Бертье. Он всегда дублировал связь, посылал несколько одинаковых распоряжений по одному адресу. И это делалось не зря.

В Регенсбургском сражении, о котором мы уже говорили, маршалу Даву было послано семь экземпляров одного наполеоновского приказа. Но Даву получил только один. Ведь курьерам нередко приходилось мчаться под огнем неприятеля, и связь тогда установить было трудно.

В знаменитом сражении под Ватерлоо — последнем сражении Наполеона — произошел такой случай. Английская армия под начальством Веллингтона уступала по численности французской. Наполеоновские войска начали теснить англичан. Вдобавок, к французам должны были подойти новые войска, которыми командовал генерал Груши.

Но теперь начальником главного штаба был не талантливый Бертье, а бездарный Сульт. Он не сумел наладить прочной связи. Он не смог сообщить Груши, чтобы тот поскорее подкрепил главные силы французской армии. Веллингтон уже еле держался под натиском Наполеона. Но в решительный момент на помощь английским войскам подоспели пруссаки. Участь сражения была решена. Если бы Груши опередил пруссаков, Веллингтон мог быть разбит.

В наполеоновские времена, как и тысячи лет до того, основным средством связи оставались верховые гонцы. Но это были слишком медлительные вестники. Промышленность, железные дороги, военное дело нуждались в быстрой и прочной, постоянной и надежной связи. И такая связь была создана.

Около двухсот лет назад в Париже произошло событие, которое сейчас никто даже по назовет событием. Но в то время оно поразило многих людей. Ученому Лемонье удалось передать электрический заряд по железной проволоке на 4 километра. Опыты показали, что электричество с молниеносной быстротой мчится по проволоке. А нельзя ли приручить эту молнию? Нельзя ли заставить ее передавать мысли на расстояние?

Вскоре шотландский ученый Чарлз Морисон уже придумал такой телеграф. Он предложил соединить две станции проволоками и по ним пускать электрические заряды. В общем все очень просто: проведите для каждой буквы отдельную проволоку с небольшим шариком на конце, и вам даже не надо учиться, чтобы стать отличным телеграфистом.

Вы посылаете по проволоке электрический заряд. Он мгновенно переносится на следующую станцию. Там заряд электризует шарик. Шарик притягивает к себе легкую бумажку. На бумажке написана буква. Если вы послали заряд по первой проволоке, то шарик притянет бумажку с буквой «а», по второй — бумажку с буквой «б», по третьей— «в». Действительно, учиться, выходит, нечему. Только на деле все это получилось гораздо сложнее.