- Дукатти – это причина, по которой Сорен и я вместе.

- Черт возьми, ненавижу, что у него тоже есть такой.

- Я не...

Нора закрыла глаза, и из тумана прошлого всплыло одно воспоминание.

- Элеонор Луиза Шрайбер! Немедленно вставай с кровати, - кричала на нее мать.

Нора вспомнила, как натянула одеяло на голову, надеясь, что сегодня будет тот самый день, когда она сломит сопротивление матери. Сегодня будет день, когда она победит тиранию религии. Она пропустит мессу сегодня, и никогда, вообще, не вернется туда.

- Я буддистка, - крикнула она снова из-под простыни.

- Элеонор, быстро вставай с кровати и собирайся на мессу.

Нора вспомнила, что в голосе ее матери сквозила ничем не прикрытая злость. Хорошо. Гнев делал ее нестабильной. Она либо убьет ее, либо сбежит. В любом случае, это означало никакой церкви сегодня. Если бы Элеонор могла самостоятельно покинуть мессу, она была бы свободной... раскованной, освобожденной и больше не привязанной к католической церкви.

- Я атеистка. - Она перевернулась на живот. - И загорюсь, как только войду в церковь. Будет лучше для всех, если я буду подальше от этого места.

Ее мать заворчала себе под нос. Так вот откуда эта привычка у Норы?

- Элеонор, - сказала мать, вздыхая.

Черт. Вздохи были нехорошим знаком. Вздыхание означало, что ее мать постарается найти еще какие-нибудь причины убедить или подкупить дочь.

- Ну что?

- Отец Грег уходит в отставку в ближайшее время. Сегодня в Пресвятое Сердце приходит новый священник. Если он наймет кого-то другого, чтобы ухаживать за церковными книгами, у тебя больше не будет бесплатной стипендии в Св. Хавьере.

- Мне все равно. Отправь меня в обычную школу. Больше никакой школьной формы.

Нора вспомнила резкое дыхание ее матери. То, что она до сих пор не выбила из дочери всю дурь, было одной из величайших тайн мира.

- Элеонор, - начала ее мать самым сладким голосом. - Мэри Роуз сказала мне, что новый священник очень красивый.

Закатив глаза, Нора перевернулась обратно и уставилась на мать.

- Мама, он священник. Это отвратительно.

Но мать продолжала.

- И он ездит на мотоцикле.

Это привлекло внимание девочки.

- Каком? На каком-нибудь куске дерьма, собранном в Японии, да?

Ее отец не научил свою дочь многому, но зато научил разбираться в автомобилях и мотоциклах. Качая головой, ее мать постучала по подбородку.

- Не могу вспомнить название. Что-то итальянское. Ду… что-то.

- Дукатти?

- Да, точно.

Нора вспомнила, как тогда заколотилось её сердце. Красивый католический священник, который водит самый лучший, самый быстрый, самый клёвый мотоцикл на свете? Она должна была увидеть это своими глазами, чтобы удостовериться самой.

- Хорошо, - сказала она, скидывая одеяло. - Я иду.

Оргазм был сильным, и Нора расслабилась на капоте Астон Мартина, пока Гриффин сделал несколько спиралевидных толчков прежде, чем выйти из нее и развязать руки.

- Хорошая была идея, - сказал он, притягивая Сатерлин обратно к себе.

Сейчас, когда руки были отвязаны, Нора поправила юбку и  прислонилась спиной к Гриффину.

- Никогда не трахался на Астон Мартине раньше. Это нужно записать, - сказал он.

- Я тоже. И в нем тоже. Хотя Зак почти уломал меня на это. У него был конкретный стояк на эту машину.

- Зак? - спросил Гриффин, снимая презерватив и застегивая штаны.

- Голубоглазик, помнишь? Мой чертовски горячий еврейский редактор, оставивший меня ради своей жены?

- Точно. Помню этого парня. Думаю, что стояк у него был все-таки на тебя. А автомобиль шел как бонус.

- Это очень хорошая машина, - сказала Нора, проводя рукой по капоту.

Астон Мартин был подарком от любовника три года назад - наследника династии Ближнего Востока, который прилетал в Штаты каждые несколько месяцев, чтобы удовлетворять свою очень сверхсекретную одержимость женщинами-Доминатрикс. Великолепный мужчина. Он любил писать арабские стихи на ее обнаженном теле после секса. После первой недели вместе она нашла Астон Мартин в гараже в качестве благодарности за все.

- Моя любимая детка.

- Почему ты заставила меня привезти ее сюда и поставить в гараж? - спросил Гриффин, делая круг вокруг автомобиля.

Нора поцеловала свои пальцы и прикоснулась ими к капоту, будто благословляя. Увидев жирные пятна на краске, она взяла замшевую тряпочку и с осторожностью стерла отпечатки тел Норы/Гриффина с пламенеюще-красной поверхности.

- Я собираюсь отдать ее Уесу, моему старому соседу по комнате.

- У тебя был сосед по комнате?

- Студент. Я никогда не рассказывала тебе о нем. Великолепный малый. Ты бы попытался его трахнуть.

- Скорее всего, да. И что случилось с этим великолепным студентом?

Нора тяжело вздохнула.

- Он влюбился в меня. Нехорошо вышло. Пришлось его отпустить. Она старалась, чтобы голос звучал безразличным, но поняла, что Гриффин на это не купился.

- Звучит так, будто не только он один влюбился.

Гриффин многозначительно посмотрел на Сатерлин.

- Грифф, ты слишком красивый, чтобы быть еще и умным.

Нора заслужила сердитый взгляд от него.

- Ты все еще разговариваешь с ним?

- Он звонит, но я не отвечаю. Все, что я знаю, что он уехал из Йорка и вернулся в Кентукки.

- Искала его в Гугле? Смотрела, есть ли у него страничка в Фейсбуке или Твиттере?

Нора отрицательно покачала головой.

- Было такое искушение, но я не смогла. Что, если он все еще одинок и в печали? Это разбило бы мне сердце.

Гриффин обошел машину и встал перед Сатерлин. Обхватив ее подбородок ладонями, он заставил её посмотреть ему в глаза.

- А что, если он счастлив? Может, даже встречается с кем-то?

Нора тяжело выдохнула.

- Это все равно разобьет мне сердце.

- Нора, - сказал Гриффин. - Ты действительно должна…

- Мастер Гриффин? Госпожа?

Послышался голос с английским акцентом из-за двери гаража.

- Боже, меня так заводит, когда он называет меня Мастер Гриффин, - Гриффин застонал, а Нора рассмеялась и поправила свою одежду. Сегодня он в самом деле надел брюки - хаки и белую футболку, обтягивающую его мощные татуированные бицепсы. Брюки и футболку, но, по-видимому, забыл про обувь или носки. Все же, это был хоть какой-то прогресс.

- Прибыл ваш другой гость, - сказал величественный седовласый дворецкий Гриффина.

Лицо Норы расплылось в улыбке.

- Младший извращенец здесь. Пойдем.

Нора схватила Гриффина за руку и пронеслась мимо дворецкого.

- Так, расскажи мне об этом пацане, - сказал Гриффин. - Ты сказала, что он семнадцатилетний сабмиссив и посещает твою церковь. Что-то еще, что я должен знать о нем?

- Например, что? Есть ли у него какая-нибудь пищевая аллергия?

- Давай я просто скажу, что совсем не помню себя семнадцатилетним. По-моему, я провел первые полгода пьяным, а вторые – под наркотой.

- Не стоит волноваться о Микаэле. Он придерживается других правил. Сорен сказал, что он даже не пьет алкоголь. Но есть три вещи, которые тебе следует о нем знать.

- Я готов, - сказал Гриффин, открывая парадную дверь, в то время, как серебряный Роллс-Ройс Кингсли подкатил к дому. - Удиви меня.

Нора шлепнула его по руке.

- Во-первых, Микаэль не разговаривает.

- Он что, немой?

Гриффин выглядел немного напуганным. Сам Гриффин молчал только тогда, когда его рот затыкали чем-нибудь - и предпочтительно кем-нибудь.

- Нет, просто он действительно тихий. Очень нервничает. Молчит.

- Сабмиссив?

- Вот он, - сказала Нора; дверь Роллса открылась, и из машины вышел Микаэль.

Он поднял солнечные очки на макушку и улыбнулся Сатерлин. По телу Норы прошла волна возбуждения.