Боабдиль решился прежде всего взять обратно ближайшую крепость Альедин и после неимоверных усилий успел в этом. Ободренный успехом, он забрал назад и другие крепости, находившиеся близ Гренады, и прибег к последней мере. Он провозгласил священною войну для защиты веры предков и тем привлек к себе и тех, которые объявили себя вассалами испанского короля. Они большими партиями оставляли места, где были водворены, и спешили в Гренаду.
Однажды, когда маврский отряд забрал большой транспорт, шедший в Басу, со множеством богатств и значительным числом купцов и женщин, он был, в свою очередь, застигнут Испанцами ночью, когда уже возвращался в Гренаду. Испанцы, под предводительством графа Тендилья, появились из оврага, где сидели в засаде, уничтожили почти всех маврских солдат и рыцарей и отбили взятых ими пленных и богатую добычу. Граф отдал купцам их деньги и товары, женщинам — их драгоценные украшения и наряды и возвратился к себе. Когда он входил на гору, на которой был построен город Алькади-ла-Реаль, жители встретили его с восторгом, и жена, которую он долгое время не видал, разлученный с нею войной, вышла ему навстречу. Граф привел с собою 40 великолепных арабских коней, привез множество богатых и дорогих лат, оружие всякого рода, которое захватил у Мавров.
Но Мавры, несмотря на это жестокое поражение, не унывали. Они осадили город Салобрэну. Испанское войско было послано на помощь осажденным. В числе рыцарей находился и Эрнандо-дель-Пульгар, тот самый, который был прозван отважным искателем подвигов за то, что из своего шейного платка сделал знамя и одержал значительную над Маврами победу. Но когда по непроходимым дорогам испанский отряд достиг до стен Салобрэны, он, к прискорбию своему, увидел, что маврские знамена были водружены уже на стенах и башнях этого города. Только на цитадели, возвышавшейся над городом испанским, знамя развевалось еще и свидетельствовало, что гарнизон взятого Маврами города удалился туда и еще держался.
Эрнандо-дель-Пульгар, всегда горевший желанием совершать подвиги, отважно выступил вперед и громко воскликнул, обращаясь к своим:
— Кто из вас пойдет за мною и моим знаменем? Кто из вас поможет мне освободить наш мужественный гарнизон.
Охотники в числе семидесяти человек бросились за ним. Он атаковал ту часть маврского войска, которая ему показалась малочисленнее, пробился сквозь их ряды и полез на высокий, почти отвесный утес, на котором стояла цитадель; скоро он благополучно достиг до нее и вошел в отворенные ему ворота прежде, чем Мавры, взявшие город, узнали о нападении. Этот подвиг поднял упавший дух гарнизона; но Мавры льстили себя надеждой, что пробившиеся в цитадель Испанцы ускорят ее сдачу по недостатку припасов и воды. Эрнандо-дель-Пульгар, узнав об этом, спустил на веревках из цитадели в город ведро воды с серебряною чаркой. Несмотря однако на эту насмешку, воды в цитадели было мало, и жажда стала томить осажденных; но судьба благоприятствовала им. Скоро на горизонте моря показались корабли под кастильским знаменем. Они стали на якорь близ маленького острова, находившегося против утеса, на котором был выстроен город Салобрэна. Когда Боабдиль бросился на приступ крепости, где был встречен отчаянным отпором, Фердинанд Ромирес сошел с кораблей, взобрался на берег и ударил Маврам в тыл. Боабдиль был разбит, оставил город Салобрэну и поспешно пошел к Гренаде, узнав, что приближается войско испанское под начальством самого короля Фердинанда. По дороге он опустошил все земли Эль-Сагала и Сида-Селима, уничтожил небольшие крепости их, сжег деревни, ограбил их и оставил за собою следы огня и крови.
Едва успел Боабдиль войти в Гренаду, как в долину ее вступил Фердинанд с значительным войском; он в другой раз сжег, опустошил и ограбил все, что нашел уцелевшим около несчастной столицы Боабдиля. Напрасно Мавры делали вылазки: Гренада, царица красоты и великолепных, пленительных садов, стояла посреди обнаженной огнем и мечем равнины, превращенной в пустыню. Но Фердинанд не мог продолжать военных действий, ибо получил известие, что города Кадикс, Баса и Альмерия готовы возмутиться и отворить свои ворота Боабдилю. Маркиз Виллена поспешил в Кадикс. Под предлогом, что намерен произвести ревизию, он вызвал всех Мавров за город и потом приказал затворить городские ворота и никого не впускать в них. Несчастные остались в чистом поле без крова, пищи и одежды. Они принуждены были построить себе шалаши, землянки и маленькие хижины в садах и огородах, находившихся близ города. Маркиз Виллена согласился впустить их в город по двое и по трое, для того, чтоб они взяли оттуда жен, детей и необходимую одежду. На их горькие стоны и жалобы он отвечал, что следствие будет произведено, лишь только придет королевское приказание.
Но король приехал сам. Несчастные Мавры устремились к нему и просили позволения возвратиться в город, из которого были высланы обманом, жить в нем спокойно, как им было то обещано при сдаче города и крепости.
Король, выслушав их, спокойно отвечал им следующими словами, которые, вопреки мягкости выражений, уже никак нельзя считать милосердыми:
«Друзья мои, мне доложили, что вы хотели убить моего алькада и мой гарнизон и передаться Боабдилю. Я прикажу сделать следствие; те, которые невинны, получат позволение возвратиться в город, а те, которые виновны, будут беспощадно наказаны. Но я так же милосерд, как и справедлив: я позволяю вам удалиться из моих владений с вашими семьями и вашими драгоценнейшими вещами. Если же вы хотите остаться, то выдайте мне виновных, которые, впрочем, во всяком случае будут открыты и строго наказаны».
Жители Кадикса, выслушав эти слова, стали совещаться между собою и, будучи убеждены, что все они останутся виноватыми, решились покинуть родину и переселиться в Африку, оставляя врагам своим плодоносные поля, долины, прелестные рощи и богатые дома, им принадлежавшие. Так же поступил Фердинанд и с жителями Альмерии и Басы. Осталось весьма незначительное число бедняков, которые не имели средств переехать в Африку, им позволили поселиться в деревнях и построить там себе хижины.
Таким образом король овладел сразу огромным протяжением плодоносной и роскошной страны, лежавшей близ моря, и вместе с тем избавился от чуждого и ненавистного ему племени. В это самое время к нему явился Эль-Сагал, разъяренный и обезумевший. Черты лица его были искажены и вся осанка его носила на себе следы тяжких ударов рока. За ним шли 200 наиболее ему преданных Мавров; другие жители его маленького королевства, узнав, что он действует заодно с испанским королем, отказались повиноваться ему и громко заявили, что признают королем одного Боабдиля. Эль-Сагал приехал просить короля Фердинанда купить его земли и дать ему пропуск с его свитой для проезда в Африку. Король с удовольствием согласился на эти предложения и заплатил ему 15 миллионов мараведисов за его владения. Эль-Сагал уступил свои соляные копи своему родственнику Сиди-Селиму и, забрав свои сокровища, сел на корабль с несколькими ему преданными семействами и отправился в Африку.
Печальна была судьба его. Султан Феца, узнав о привезенных им богатствах, обвинил его в том, что он сеял раздор между испанскими Маврами и был первою причиной гибели королевства; это, конечно, было справедливо, но едва ли султан мог наказывать соседа, ему неподвластного. Как бы то ни было, Эль-Сагал был схвачен, посажен в тюрьму и ослеплен; имущество его было конфисковано. Он вышел из тюрьмы слепым нищим, всеми оставленным, беспомощным стариком. Он добрался, побираясь, до Велэса, владетель которого был когда-то его другом. Тронутый его несчастиями, этот последний приказал одеть его, накормил и позволил ему жить в его владениях. Эль-Сагал прожил еще несколько лет в Велэсе, в нищете, всеми оставленный, всеми презираемый за свою измену отечеству. Он просил милостыни и для возбуждения жалости привесил поверх рубища ярлык с следующею надписью, напоминающею Велисария и его бедствия:
«Вот он, несчастный король Андалузии!»
«Исчезла твоя слава, о Гренада! Красота твоя увяла, о град пленительных садов и великолепных фонтанов! Бесчисленные толпы купцов с изящнейшими произведениями всех стран мира не толпятся у ворот твоих, и города, платившие тебе дань, отторгнуты от тебя. Твои рыцари, краса блестящих парадов и турниров, пали доблестно на полях сражений. Еще башни Альгамбры высятся над боскетами миртовых и лимонных деревьев, еще цветы благоухают, склоняясь над фонтанами, но мраморные залы ее мрачны и пустынны, и король с своего высокого балкона, вместо плодоносной долины и всех ее красот, смотрит на голую пустыню».
Так мавританские поэты оплакивали падение Гренады. Два раза Испанцы опустошали долину Гренадскую, рощи и сады которой были сожжены и срублены; обнаженная Гренада стояла как жертва, готовая к закланию.
Весной изо всех ущелий и со всех склонов гор сошли в долины испанские войска. Ими предводительствовал сам король Фердинанд, которого сопровождали королева Изабелла, сын его Хуан и три принцессы его дочери — Хуана, Мария и Каталина. Королева осталась в городе Ла-Реаль с принцессами дочерьми своими, а король подступил к самой Гренаде и разбил лагерь свой за полторы льё (около пяти верст) от нее.
Боабдиль собрал совет в Альгамбре; из окон его видно было многочисленное испанское войско, ставшее лагерем в долине, и это зрелище наполнило смущением сердца королевских советников. Многие из них, страшась для семейств своих борьбы ожесточенной и беспощадной, советовали Боабдилю довериться великодушию испанского короля и попытаться вымолить у него выгодные условия за сдачу города.