Глава первая КУРС — КУРИЛЬСКИЕ ОСТРОВА
Грузо-пассажирский теплоход «Ломоносов» вышел из Владивостока в конце сентября, ласкового в этих краях. Стояла тихая безоблачная погода, и долго еще виднелись караваны горбатых рыжих сопок, бредущих над удаляющимся городом. Белокрылые чайки, горланя, вились за кормой, выжидая добычу. У мыса Поворотный «Ломоносов» лег курсом на северо-восток, в открытое море, такое же спокойное, как и бухта, как и залив Петра Великого.
На верхней палубе расположились пассажиры: сахалинские, курильские, камчатские и чукотские старожилы, возвращающиеся с материка из командировок и отпусков, — переселенцы с семьями. Кто пил чай тут же на палубе; кто читал или дремал; кто азартно стучал костяшками домино. На корме распевала песни молодежь, ехавшая по комсомольским путевкам работать на Камчатку.
— А шторма, пожалуй, не миновать, — негромко сказал облокотившийся рядом со мной о фальшборт капитан первого ранга Самсонов. — Поглядите на солнце, — добавил он, — верный признак.
Тут только я обратил внимание, что возле солнца появился белесый круг, как у луны в морозную ночь. С капитаном первого ранга мы познакомились в штабе пограничного округа: мне оформляли документы для поездки на остров Н., Самсонову — к месту нового назначения, в Петропавловск-Камчатский. «Вот вам и попутчик, — обрадовал меня офицер штаба. — Знает Дальний Восток не хуже, чем вы в Москве улицу Горького. Кстати говоря, и на острове Н. не так давно служил…» Можно ли было после этого усомниться в предсказании капитана первого ранга?
Под вечер капитан — они с Самсоновым оказались давними друзьями — пригласил нас к себе в рубку.
— Веселые новости, — протянул он пачку радиограмм.
«Всем! Всем! Всем! Идет тайфун!» — сообщало радио. Предупреждения о тайфуне посылали и Китай, и Корея, и Япония, и наше Приморье.
— Возник у Филиппин, — продолжал капитан, — прошел Корейским и Цусимским проливами и мчит к нам на север. Скорость — сто километров в час. Сегодня к шестнадцати ноль-ноль успел утопить двадцать шесть судов.
— Где решил отстояться? — спросил Самсонов.
— Думаю зайти на Хоккайдо в Отару, — хмуро сказал капитан. — Если успею…
Самсонов тронул меня за локоть;
— Пойдемте поспим, пока есть возможность.
Спать, ожидая тайфун?.. Из чего только сделаны нервы у моряков!..
Мне и в голову не приходило дотоле, что океанский корабль может издавать столько разных звуков: «Ломоносов» скрипел, дребезжал, трещал, скрежетал, стонал. Миг спустя, после того как я очнулся от полудремы, что- то с яростью, с грохотом ударило в борт. Пол и стены каюты поменялись местами. Электрическая лампочка подмигнула вдруг откуда-то сбоку и тут же метнулась обратно вверх.
— Капитан просит вас помочь! — На пороге внезапно распахнувшейся двери стоял мокрый до нитки вахтенный матрос. — Ураганный ветер… Закрепляем палубный груз. Аврал…
Самсонов нахлобучил фуражку.
— Мы готовы…
«Ломоносов» не раскачивался, нет, он то беспомощно метался из стороны в сторону, то приостанавливался, дрожа всем корпусом, взбирался на водяную гору и опять проваливался, захлебываясь в обрушившихся на него тяжелых валах. Грохочущая, свистящая тьма окружала корабль. Прожекторы освещали палубу не ярче, чем тусклая керосиновая лампа.
Беззвучные молнии вспыхнули одна за другой, и в слепящем свете этих мгновенных вспышек будто застыл гребень вала, запрокинувшегося над палубой, будто застыли клочья низких облаков; замерли, словно окаменев, фигурки людей; туго натянутыми струнами увиделись струи ливня.
…В японскую гавань Отару «Ломоносов» вошел глубокой ночью, едва не ударившись бортом о гранитный волнолом.
«Встал на якоря в Отару. На подходе к порту был застигнут тайфуном. Человеческих жертв нет. Четверо пассажиров, из числа помогавших при спасении груза, получили тяжелые ушибы, семеро легко ранены. За борт смыло спасательную шлюпку и две автомашины, сломана грузовая стрела. В машинном отделении повреждены вспомогательные механизмы. Исправляем своими силами», — выстукивал радист донесение капитана в Правление пароходства, во Владивосток.
Почти в полном одиночестве мы с Самсоновым выпили в кают-компании горячего чая. Большинство пассажиров, измученных тайфуном, уже спало.
— А что опаснее — тайфун или моретрясение? — спросил я у капитана первого ранга.
Мне вспомнилось, что несколько лет назад на Японию и наши Курильские острова обрушилось и это страшное стихийное бедствие.
— Разные вещи. Тайфун — стихия грозная, но вы сами сегодня убедились, что заранее бывает известно, откуда тайфун идет, где и когда приблизительно его следует ждать. С моретрясением дело посложнее — его трудно, а подчас и невозможно предсказать. — Самсонов прочертил пальцем по висящей на стене карте Дальнего Востока. — Наша Курильская гряда — не что иное, как одно из звеньев вулканического кольца, опоясывающего Тихий океан по так называемому разлому земной коры. Здесь вот, — постучал он по карте, — как раз в соседстве с Курилами, самая глубоководная впадина в мире — одиннадцать километров с лишним. Высочайшая вершина земли Эверест потонет с макушкой.
— Ничего себе «разломчик»!
— И вот, представьте себе, что где-нибудь далеко от берега произошло подводное землетрясение, а значит, произошло и резкое, стремительное изменение рельефа морского дна, поднялось оно, скажем, или опустилось — значит, тотчас же поднялась или опустилась в этом районе и вся толща воды.
— И во все стороны пойдут волны?
— Какие? Как пойдут? Обычная, поднятая ветром волна — не что иное, как колебания верхнего слоя воды. А во время моретрясения колеблется вся толща воды от дна океана до поверхности. Вся. Весь океан тут вздымается.
— Что же происходит с кораблями? Переворачивайся вверх килем?
— Даже не покачнетесь. Будете стоять на палубе и можете не заметить, что под кораблем прокатилась цунами: глубины огромные и вместе с толщей воды поднимется и ваше судно. «Цунами» — это по-японски. В переводе на русский язык — «большая волна в заливе». В названии и разгадка. В открытом океане цунами отлогие, но, чем ближе к берегу, чем мельче становится, тем все больше и больше нарастают волны. А мчатся они с непостижимой скоростью: шестьсот — девятьсот километров в час! Особенно стремительно нарастают цунами в узкостях — заливах, бухтах, проливах. Тут-то они и обрушиваются на берег гигантскими крутыми валами огромной разрушительной силы.
— Как в хороший шторм?
— Куда шторму! Штормовая волна редко бывает выше пятнадцати метров, а в моретрясение на берег накатываются волны метров в двадцать, в тридцать, а то и во все пятьдесят.
— И часто бывают такие цунами?
— Часто не часто, а бывают. В тысяча девятьсот сорок шестом году, к примеру, цунами снесли все поселки на побережье Японии в заливе южнее порта Осака.
А в пятьдесят втором обрушились на Аляску, на Алеутские острова и на Калифорнию. Докатились до Гонолулу и Оаху на Гавайях. На нашем острове Парамушир в том же пятьдесят втором году цунами снесли целый город Северо-Курильск. Великое было бедствие. А не так давно, да к тому же ночью, цунами обрушились и на остров Н. У командира морпогранбазы капитана третьего ранга Николая Ивановича Баулина, к которому вы едете, тогда погибла жена, Ольга Захаровна.
— Вы были во время моретрясения на Н.?
— Служить-то я служил на Н., но в это самое время находился в командировке на материке. Алексей Кирьянов тогда отличился. Старшина первой статьи. Редкой находчивости и отваги пограничник. Вот о ком следует писать. Обязательно расспросите о нем Николая Ивановича. Самого-то Кирьянова вряд ли там застанете — наверное, уже отслужил свой срок и уехал.
«Алексей Кирьянов», — записал я в блокнот.
— А цунами мы учимся предсказывать, — закуривая трубку, продолжал Самсонов. — Для этого специальные научные станции и несут теперь круглосуточную вахту и на Камчатке, и на Курилах, и на Сахалине. Курилы нам не послезавтра — сегодня осваивать. Богатейшие острова, одной рыбы в прибрежных водах сколько! Народу каждый год прибывает тысячи.
…Спустя трое суток после того, как «Ломоносов» покинул наконец-то японский порт Отару и, миновав пролив Лаперуза, зашел в Корсаков на Южном Сахалине, на горизонте возникли Курильские острова. Погода снова прояснилась, и все пассажиры высыпали на палубу. Словно и не было страшных дней тайфуна, словно и не было недавней опасности и тревог.