— Я полагаю, что мы остановимся на теме маскарада. Я склоняюсь к темно-оранжевым и белым оттенкам.

Мы с Бетти просматриваем несколько книг, делаем заметки насчет цветов и стиля мероприятия, и все это время Деклан тихо сидит около меня. К концу встречи мы выбрали несколько вариантов с георгинами оранжево-ржавого цвета, мятой и лютикообразными розами, старомодными гортензиями, лютиками и аспидистрой.

После того как Бетти прощается и оставляет нас, я вытаскиваю телефон, чтобы вызвать машину. Но прежде чем я начинаю печатать смс, он выхватывает его из моих рук и говорит:

— Я чертовски голоден.

— Рада узнать, — я хлопаю ладошками — раздраженно — и тянусь за своим телефоном, а он в это же время отодвигает его туда, где я не достану: — Верни мне телефон.

— Пообедай со мной.

— Нет, спасибо, — говорю я, насмехаясь над собственной вежливостью.

Он берет меня за руку и стягивает со стула, и в то же время сам встает и говорит:

— Это не вопрос.

Его слова резкие, практически сердитые, так что я не сопротивляюсь, когда он берет мое пальто и помогает мне надеть его. Я даже не знаю, что и думать о перемене его настроения. Обычно он веселый и любит пофлиртовать, но сегодня он тихий и мрачный.

Холодный ветер практически жалит мою кожу, пока он выводит нас из здания и направляет к его черному спортивному «Мерседесу». Конечно же, он водит машину класса «люкс». Она соответствует его загадочному, сексуальному образу. Я проскальзываю на кожаное сиденье, и наблюдаю, как он обходит машину спереди, открывает дверцу и садится внутрь.

— Куда мы собираемся? — спрашиваю я.

— Не спрашивай, — говорит он, язык его телодвижений невозможно прочитать, когда он выезжает со стоянки.

— Почему?

— Потому что ты слишком много споришь.

Чувствую себя наказанным ребенком из-за его тона, хочу бросить ему вызов, чтобы взбесить его, но вместо этого, буду играть в его игру. Я дам ему общение, которое он хочет.

Настало время прощупать почву.

Поездка короткая и тихая, и я удивлена, когда он поворачивает свою крутую машину на стоянку около «Over Easy Café». Я не могу спрятать улыбку от контраста подобной картинки, когда он паркуется перед скромной закусочной.

— Здесь есть что-то смешное? — спрашивает он и глушит машину.

Прищуриваясь, стреляю в него взглядом и говорю:

— Твое настроение действительно начинает обижать меня. Я не знаю, почему ты расстроен, но я надеюсь, ты возьмешь себя в руки, — затем открываю дверь и направляюсь к зданию. Когда я оглядываюсь, он стоит там практически с усмешкой, будто гордится мной. Какого хрена? Я не могу понять, чего хочет этот парень, дерзости или покорности.

Захожу внутрь, место оживленное, помощники официантов очищают столы, а люди громко болтают и едят. Нам быстренько подают кофе, а когда я беру меню, Деклан наконец начинает говорить:

— Я подумал, что ты давно не питалась в подобных заведениях и решил привезти тебя сюда. Не переживай, тебе понравится еда. Закажи черничные хрустящие блинчики.

Его взгляд смягчается так же, как и выражение лица, когда он говорит все это, и я интересуюсь:

— Почему ты внезапно стал милым?

— Я взял себя в руки. Наслаждайся, пока это длится, так как я не тот человек, которому нравится слушаться.

И теперь я могу отчетливо прочитать его.

С улыбкой я слегка подчиняюсь ему и говорю:

— Тогда я закажу хрустящие черничные блинчики.

Наша официантка останавливается, чтобы принять заказ и фантазирует о том, как будет скакать на члене Деклана, а затем, уходя от нас, хихикает.

— Ты часто получаешь это? — говорю я. — Женщин, которые питают твое эго, когда ты наблюдаешь, как они краснеют в твоем присутствии?

— Ты всегда так все анализируешь?

— Ты всегда избегаешь таких вопросов?

Он кладет руки на стол и говорит:

— Не чаще, чем ты.

— Ты осознаешь, что если мы не обсуждаем дела, то тогда наш разговор, как замкнутый круг?

— Ладно. Никаких кругов. Задай мне вопрос, — подталкивает он меня, делает глоток своего кофе и ждет с любопытством в глазах, которые окаймлены изумрудными, черными ресницами. Я не могу винить нашу официантку за ее реакцию. Мне вдруг стало интересно, сколько женщин после встречи с ним, возвращаются домой, чтобы поиграть со своими пальчиками или вибратором до того, как их жалкие мужья придут домой с работы.

Прочищаю мысли и задаю самый невинный вопрос, который могу придумать, хотя я уже знаю ответ на него.

— Откуда ты?

— Это твой вопрос? — смеется он, и когда я смотрю на него, он сглатывает и говорит:

— Эдинбург.

— Шотландия?

— Ты знаешь какой-то другой?

Умник.

— Я думала, что ты взял себя в руки и будешь милым, — говорю я, отклоняясь назад и поднимая свою кружку.

— Минутная слабость. Моя очередь. Сколько ты уже замужем?

— Чуть больше трех лет.

— Как давно вы вместе?

— Четыре года. И это уже второй вопрос, — ворчу я.

— Я также не привык следовать правилам, — говорит он, а потом продолжает, прежде чем у меня выпадает шанс заговорить: — Кажется, ты быстро отправилась к алтарю.

— Ну что тут сказать? Когда Беннетт что-то хочет, он не теряет времени зря.

Когда наша официантка возвращается, я наблюдаю, как она нервно поглядывает на Деклана, пока ставит еду. Я смеюсь, он замечает это и качает головой.

— Видишь, что я имею в виду? — спрашиваю я, после того как она уходит.

— Это беспокоит тебя?

— Почему бы это беспокоило меня? — спрашиваю я и беру свою вилку, чтобы наколоть кусочек блина.

— Тогда почему ты упомянула об этом?

— Круги, Деклан. Мы вновь делаем это, — говорю я и откусываю от блина, начиненного гранолой, пока он наблюдает за мной.

— Хорошо, никаких кругов. Есть дети?

— Нет.

— Хочешь детей?

— Я не могу иметь детей, поэтому не так важно, хочу ли я их.

Он делает паузу, поскольку не ожидал такого ответа, а затем спрашивает:

— Почему ты не можешь иметь детей?

— Это не твое дело, — говорю я ему, а потом делаю еще один глоток кофе.

— Ты любишь его?

С трудом сглатывая, уточняю:

— Мужа?

— Да.

Он откусывает кусочек яйца, а я выпрямляю спину и серьезно смотрю на него.

— Твое предположение, что на этот вопрос может быть какой-то ответ, кроме одного, оскорбительно.

Я замечаю, как уголок его рта слегка изгибается, и он удерживает свой пристальный взгляд на мне, прежде чем говорит:

— Забавно, как ты решила не отвечать на вопрос, а вместо этого избежать его.

— Конечно, я люблю его.

Ложь.

— А он?

Я колеблюсь, удостоверяюсь, что он замечает это, а затем просто отвечаю:

— Да, — стараюсь, чтобы мой голос слегка дрожал.

Он ловит мой едва различимый намек, его глаза прикованы ко мне, и я начинаю ерзать, притворяясь, что мне некомфортно, и я уверена, что он покупается на это, когда меняет тему. Мы проводим оставшуюся часть трапезы, болтая ни о чем. Когда мы уходим из кафе и направляемся к его машине, я поскальзываюсь на льду. Руки Деклана быстро ловят меня, когда я скольжу и приземляюсь спиной на боковую дверцу его автомобиля. Он близко. Грудь к груди. Я задаюсь вопросом, собирается ли он начать игру, потому как я могу точно сказать, что он думает об этом. Но, чтобы сделать то, о чем думаешь нужно мужество, и я надеюсь, у него оно есть.

Низким голосом он заявляет:

— Оттолкни меня, Нина, — как будто он проверяет меня.

Но я именно та, кто проверяет; он просто не в курсе.

Итак, я отвечаю ему:

— Зачем?

— Потому что ты любишь своего мужа.

Прижимаю к нему руки и отталкиваю его, затем раздраженно говорю:

— Да, я действительно люблю его.

Как ни в чем не бывало, он открывает дверцу машины для меня, чтобы я села внутрь.

Когда мы выезжаем на главную улицу, он спрашивает:

— Где ты живешь?

— А что?

— Я отвезу тебя домой, — говорит он, поворачивая свою голову, чтобы посмотреть на меня.