Он тогда так храпел!.. Как я вынес все это в течении нескольких часов - уму непостижимо! Навалился, пьяница чертов, на меня, храпит так, что лампа под потолком качается, запахов от него отвратительных - неисчислимо... Только два-три приличных. Остальные - не приведи Господь! Тут и водка, и пиво, и какое-то ужасное вино, и селедка, и дешовая колбаса (я ее, кстати, никогда не ем), и тошнило его, видать, по дороге домой... Кошмар!!!

Только я попытаюсь вылезти из-под его руки, как он приоткрывает глаза и в слезы: "Мартынчик... Родимый! Ты-то хоть не бросай меня..." Ну, что? Мог я уйти?..

Под утро я все-таки сумел выползти из-под Шуры. Писать захотел удержу нет!

* * *

Обычно, когда со мной такое происходит дома, а Шура еще спит, я поступаю очень просто: сажусь на Шурину подушку точненько перед его физиономией, и начинаю не мигая, неотрывно смотреть на его закрытые глаза. Не проходит и тридцати-сорока секунд, как Шура просыпается и говорит хриплым ото сна голосом:

- Что, обоссался, гипнотизер хренов?

Я молча спрыгиваю на пол и иду к дверям. Шлепая босыми ногами, Шура бредет за мной в чем мать родила, и выпускает меня на лестницу. Дальше дело техники. Я сбегаю на первый этаж и начинаю орать дурным голосом:

- А-а-аааа! А-а-аааа!

Обязательно кто-то из жильцов первого этажа выйдет, откроет мне дверь парадной, и со словами "А, это ты Мартинчик?! Ну, выходи, выходи..." выпустит меня на улицу.

Почему-то соседи называют меня на иностранный манер - "Мартин". Наверное, считают, что у такого человека, как Мой Шура Плоткин - литератора и журналиста, Кот с обычным плебейским именем "Мартын" быть не может...

В нашем доме меня знают все. Особенно после того, как я набил морду огромной овчарке наших нижних соседей. Она теперь ко мне то и дело подлизывается, но я и ухом не веду в ее сторону.

Но в тот раз, когда Шура надрался до положения риз, мой гипноз так и не достиг цели. Не скрою, я запаниковал! Напрудить в квартире - я такого себе даже Котенком, не позволял. Еле-еле выцарапал на себя дверь в Шурин туалет, вспрыгнул на горшок и сделал свои дела. Помню, потом встал на задние лапы и, опираясь одной передней о сливной бачок, второй лапой нажал на рычаг и спустил за собой воду...

* * *

- Внимание, Мартын! Осталось ровно три минуты! - услышал я команду моего кореша Бродяги.

Я быстро вонзил когти правой передней лапы в деревянную опускающуюся заслонку на передней стенке клетки, что было сил потянул ее вверх, и, когда между полом клетки и заслонкой образовалась щель, я тут же поддел заслонку второй, левой лапой.

- Помогай, браток! - крикнул я Бродяге.

Тот мгновенно просунул в щель и свою лапу. Вдвоем - в три лапы, (одной Бродяга держал Котенка) мы приподняли тяжеленную заслонку настолько, что смогли просунуть туда свои головы.

Теперь заслонка лежала на наших плечах и шеях, всей своей тяжестью придавливая нас к полу клетки.

- Вылезаем одновременно, - приказал я Бродяге. - А то заслонка тяжелая - одному не удержать.

- А с этим недоноском что делать? - спросил Бродяга.

- Выталкивай его первым! Внимание... Раз, два, взяли!..

И мы втроем выскользнули из клетки. Заслонка со стуком опустилась за нашими хвостами. Точнее, за моим хвостом и хвостом Котенка. Бродяга лишился хвоста еще года три тому назад при весьма смутных обстоятельствах - то ли был пойман в мясном отделе нашего гастронома, когда хотел спереть кусок мяса, то ли еще что-то...

Во всяком случае, сам он об этом не рассказывал, я не расспрашивал, а на то, что болтали об этом всякие Коты и Кошки нашего квартала - мне было совершенно наплевать.

Теперь мы - Котенок, Бродяга и я - были вне клетки. Но это составляло лишь пятую часть операции. И ликовать по этому поводу было более чем преждевременно.

* * *

Между Кошачьей и Собачьей клетками и внутренними стенками фургона было достаточно расстояния даже для взрослого Кота, а уж Котенок мог чувствовать себя там совершенно свободно. Но где гарантия, что этот малолетка стремглав выскочит из фургона, когда Васька или Пилипенко распахнут снаружи дверцы? Где гарантия того, что Котенок от страха не забьется в угол фургона и будет там трястись, пока кто-нибудь из этих сволочей не сгребет его за шкирку и не сунет в мешок?..

- Как только Васька откроет "воронок" - выталкивай этого дурачка и сам рви когти, - тихо сказал я Бродяге.

- А ты? - встревожился Бродяга.

- За меня не дрейфь. Сейчас я устрою маленький концертик - как отвлекающий маневр, а ты с пацаном будь на старте! Я этих "Пилипенков" в гробу и в белых тапочках видел!..

Это не мое. Это - Шурино. Это он так иногда выражается, когда хочет высказать свое презрение к кому-нибудь или чему-нибудь.

Я обошел сзади Собачью клетку, просунул туда лапу, на всю длину выпустил когти и с размаху хорошенько тяпнул по заднице идиота-Фоксика. Тот завизжал, забился в истерике, и немедленно укусил моего приятеля огромного беспородного доброго Пса.

Как выяснилось, доброта тоже имеет границы, за которые переступать нельзя: Пес-громадина, не разобрав в чем дело, тут же опрокинул Шпица и схватил его за глотку...

На свое несчастье Пес вывалил свою хвостяру между прутьями клетки и (да простит меня мой друг Пес - это нужно было для дела) я мгновенно прокусил его хвост своими клыками!..

Что тут началась!

Пес спрыгнул со Шпица и тут же прихватил какого-то Дворнягу!..

Шпиц бросился на Фоксика!..

Дворняга вырвал клок из бока Шпица!..

Вой, лай, рычание, визг, мяуканье, шипенье!.. В нашей, Кошачьей, клетке Коты и Кошки на нервной почве сплелись в клубок, из которого летели клочья шерсти!.. Трещал штакетник, ходуном ходили клетки!..

- Что там еще такое?! - раздался голос Пилипенко.

- Видать, чуют - куда едут, - рассмеялся Васька. - Ладно, счас разберемся...

И в это время Бродяга сказал:

- Приехали!

Наш "воронок" остановился. На всякий случай, чтобы скандал не затухал, и чтобы поддержать панику в необходимом градусе, я просунул лапу в собачью клетку и рванул когтями по чьей-то собачьей спине. Этот "кто-то" укусил моего приятеля-Пса за заднюю ногу. Пес шарахнулся и выломал переднюю стенку клетки как раз в тот момент, когда Васька и Пилипенко распахнули фургон.

Одновременно с этим произошла уйма событий: выломав стенку, огромный Пес выпал на Пилипенко и щелкнул своей мощной челюстью прямо перед его носом!..

...Бродяга вышвырнул Котенка на улицу, а сам, словно привидение, растворился в воздухе!..

...в образовавшийся пролом Собачьей клетки ринулись обезумевшие от страха и злости Собаки!..

...идиот-Фоксик оказался не таким уж идиотом и мертвой хваткой повис на Ваське!..

...белый ухоженный Шпиц очень симпатично тяпнул Пилипенко за ногу...

- Закрывай фургон!!! Фургон закрывай, мать твою в душу в гроб, всех вас ети!.. - закричал Пилипенко.

Пытаясь стряхнуть с себя Фоксика, Васька захлопнул одну половину дверей фургона и выхватил откуда-то лопату... Тут и Пилипенко очухался, ногой сшиб Фоксика с Васьки и бросился закрывать вторую половинку дверей...

Когда между створками дверей фургона оставалось не больше десяти сантиметров, я с жутким шипением и воплем вылетел оттуда и всеми четырьмя лапами с максимально выпущенными когтями вцепился в голову Пилипенко.

Пилипенко упал навзничь и, пытаясь содрать меня со своей головы, закричал так, что к нам стал сбегаться народ.

- Сейчас, сейчас, Афанасьич... - метался вокруг нас Васька. - Сейчас я его лопатой!..